(Не) родная. Ты у меня в крови

Пресловутая железобетонная мужская логика. Испортить всё и свалить на других!

Так, чтоб не видела Настя, качаю головой. Пока не поздно. Мне же с ней ещё работать.

Пожалуйста!

– Нет! Не смей этого делать! – шепчу одними губами.

Ярослава моя бурная реакция лишь раззадоривает.

Подойдя вплотную к – как же прискорбно – очарованной девице, он ей улыбается. Улыбается!

Ему крышка.

Ярик всегда знал, какое впечатление производит на противоположный пол. Большую часть времени он проводит в отстраненной манере, а порой и маску высокомерия натягивает. Но улыбка всегда делает резкие черты его лица восхитительными. И он этим пользуется.

Яру было пятнадцать, когда я, будучи студенткой, познакомилась с однокурсницей, как сейчас помню – Акиньшина Даша.

Продружили мы с ней ровно два месяца. До того дня, когда она впервые у нас в доме с ночевкой осталась.

Я отключилась пораньше, а когда проснулась рано утром, Даша сидела зареванная в ванной.

Как после сказал Яр:

– Она просто дала мне немного потискать себя.

До сих пор не хочу думать о том, что она ему ещё могла дать.

Он ведь маленький ещё был, хотя и рослым. Ребёнок!

Дружить с Дашей после этого я не смогла.

После наступления его совершеннолетия подобные ситуации стали происходить часто. Многие из тех, с кем я училась, побывали в его койке.

Каждая после того, как он бросал, считала своим долгом со мной поругаться. Высказать обиду, так сказать, в глаза. Неизвестно почему в мои, а не в его!

Ярика с самого раннего возраста баловали наши дедушки. Он единственный внук у обоих. Желанный наследник.

Они оба спали и видели, как передадут все активы своему любимому, такому целеустремленному внуку, тем более, раз мы с сестрами сплоховали.

Я – понятно, чем занимаюсь. Алсу натура творческая и до бизнеса ей тоже нет дела, а двоюродная сестра по отцу давно живет заграницей и в России почти не бывает.

То есть – без вариантов.

К тому же на свое восемнадцатилетние мой замечательный брат эпатировал всех. Незадолго до торжества он поругался с отцом из-за того, что в очередной раз ездил без прав – по малолетству ему было рано. Такое случалось. Множество раз родителям звонили из полиции, когда замечали «БМВ» Ярика, мчащуюся на запредельной скорости.

Обидевшись на строгое наказание, брат собрал вещи и уехал к деду. А когда вернулся, оказалось, что он сменил фамилию, ну как сменил – дополнил.

Нагорный-Алеев.

Вторая часть фамилии – мамина девичья, то есть нашего дедушки.

Чтобы представить, какой эффект на дедулю произвел его широкий жест, достаточно просто посмотреть на ядерный взрыв. Масштабы эквивалентны.

Мурат Азатович таким счастливым не был даже тогда, когда мы маму с крошкой Алсу из роддома встречали.

Приличия ради он пожурил Ярослава, но в течение месяца подарил ему весь свой гостиничный бизнес, включая семь люксовых отелей на юге.

Сказать, что у Яра сорвало после этого крышу, ничего не сказать.

Сомнительные девки, такие же друзья. Сколько он маме крови попил, можно ведрами измерять.

Сейчас он вроде взялся за ум, но осадок остался.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

Странная фраза, адресованная не мне, заставляет вынырнуть из воспоминаний.

Решил поиграть с новой жертвой?!

Хотя кого я обманываю?! С двумя. Одна затесалась из прошлой коллекции.

В груди начинает нестерпимо жечь, пытаюсь пропустить эмоции мимо, но не могу.

Обязательно на моих глазах это делать? Больше свободных, неопробованных девушек не осталось?!

Если сбросить броню, останутся лишь оголенные нервы. От отчаянья они искрят, как провода, находящиеся под напряжением, от попадания воды. Хочется кричать и топать ногами. Заставить его прекратить! Выгнать!

Я ничего плохого о Насте сказать не хочу, но она точно не из тех, кто сможет устоять.

Порой мне кажется, что вообще никто не сможет. Увы.

– Я не знаю,– Настя закусывает нижнюю губу.

– А если подумать? – в его взгляде непоколебимое превосходство и вера в себя.

Долбанный походный набор!

– Ничего. Ты можешь заехать за мной после шести,– Настя горит от смущения, поглядывая на Яра из-под полуопущенных век.

Плотно сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу. Мне больно. Но не физически, к своему сожалению, я ни на что внимания не обращаю. Только на него.

То есть про порядочность мы вообще забываем?! Отлично!

Когда его рядом нет, я нормальный, здравомыслящий человек. Сейчас же… Разум прощай.

Беру со стола телефон и набираю Давида. Демонстративно громко с ним здороваюсь и выхожу из кабинета.

Общение между нами по-прежнему напряженное, но Гафарову льстит, что я первая иду на контакт. Обычно подобной мягкости от меня не дождаться.