DOMINI ПАНЕЛЬ

– Сумку? – насмешливо прищурился Тошка, – а ты, вообще, в курсе, что недурна собой? Я бы сказал, до неприличия.

– Спасибо, конечно! – вымученно улыбнулась незнакомка. – Хотя, Ваше «до неприличия», признаюсь, жутковато звучит!

– Ну, да, жутковато, – согласился Антон. – А для щеглов это, может, единственная возможность выпендриться. Да ещё перед такой!

– Перед какой «такой»?

– Я уже говорил… да к тому же одна! Тебе бы с янычаром каким ходить, чтобы два метра ростом и с саблей наголо.

– А я вот, с Вами! – неожиданно задорно улыбнувшись, сказала девушка, – уже не одна!..

– Господи, – покачал головой Тошка, – какие же вы все!..

– Дуры?      –      поспешила      закончить      его      фразу незнакомка.

Вместо      ответа,      протянув      ей      руку,      он      вежливо представился:

– Антон.

– А я, всё-таки, Марселина, – она мило улыбнулась и вложила в его ладонь свои тонкие, обжигающие холодом, пальчики, – можно просто Марси.

– Красиво! – усмехнулся Тошка, – но отчего же не Диана?

– Она собака на сене, – явно повеселев, отвечала она.

– Зато ей достался Отавио, – улыбался он.

– Она эксплуататор.

– Ух ты! Выходит, ваш папочка ортодоксальный коммунист? – Антон вдруг почувствовал, как стремительно глупеет: «Господи… какой «папочка»? Что я несу?..»

– И мамочка тоже, – тряхнула кудрями девушка. – А вы ещё и прозорливы, – по-детски ехидно добавила она.

– Нисколько!

«А она быстро восстанавливается, – отметил про себя Антон, – уже неплохо!»

– Скажите, а вы талантливый художник? – в глубине черничных глаз Марселины вдруг заплясали озорные девичьи смешинки.

– А вам знакомы не талантливые? – улыбнулся в ответ Тошка.

– А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? – с интересом глянула на него она.

– Нет, – отвечал он, – только когда меня провоцируют.

– Так выходит, я вас провоцировала?

– Выходит.

– И на      что      же я      вас,      по-вашему, пыталась спровоцировать?

– Глупо объяснять провокатору цели и методы его же провокации, – весело ответил Антон. – И, давай на «ты», – сам я редкий нахал – всё делаю без спросу.

– Ты ничего так, приятный нахал, –      улыбнулась в ответ Марси.

– Польстила,      ничего      не      скажешь!      –      рассмеялся Антон.

– Это за «недурна собой»!

– Ты ещё и мстительна?!

– Это кроме того, что я дура?

– Твои слова, – язвительно заметил художник. – И отчего ты всё время дрожишь? – он давно заметил странный, изредка, будто волнами, накатывающий на девушку озноб. – Ты не больна? Может, у тебя жар?

– Нет-нет! – она испуганно замахала рукой, – никакого жара! Всё нормально! Со мной бывает! Не обращай внимания!

Неожиданно, громкие восклицания девушки были прерваны высоким, блеющим дискантом дяди Казимира:

– Что? Тяжко денежка даётся?..

Марселина      недоуменно      уставилась      на величественную фигуру Казимира Ивановича, чёрной тучей нависшую над молодыми людьми.

– Боже правый! – прошептала она, чуть подавшись к Антону, – кто это?..

– Это? – злорадно усмехнулся Антон. – Это всего лишь господин Желтковский! В общем, не опасен, но!.. – художник многозначительно взметнул вверх испачканный сангиной указательный палец, – пока дело не касается красивых женщин и золотых дублонов! Уж тогда это сущий дьявол! Брр… вот, в прошлом месяце…

– Кончай хамить, Паладьев, – капризно забрюзжал дядя Казимир, – я же шутя.

– И я, шутя! – нехорошо усмехнулся Антон.

– Ладно! – примирительно произнёс дядя Казимир, – признаю: пробелы, так сказать! Приношу, как говорится, свои глубокие, искренние…

– Вы прощены, рыцарь! – прервав готового разразиться длиннющей тирадой старого мэтра, торжественно произнесла Марселина, и протянула ему словно для поцелуя свою узкую, смуглую руку. Не ожидавший такого поворота, дядя Казимир, густо покраснев и по – стариковски крякнув, с наигранным трепетом приложился испанской своей бородкой к длинным, ухоженным пальчикам Марселины. – Так что, мир, Паладьев? – глянул он на Антона лукавым глазом.

– Вот уж дудки! – рассмеялся Тошка, – капитуляция, Иваныч,      только      капитуляция!      Притом, безоговорочная!

– Ну, что ж, раз надо для дела, тогда капитуляция! – так же весело воскликнул дядя Казимир, – но без контрибуций! – добавил он и, обволакивая Марселину липким взглядом, сладко пропел: – Так, о работе ни слова?..

– Кстати о контрибуциях… – перехватив инициативу, не без сарказма произнёс Антон, – Вы бы, дядюшка, чем людей бодать, лучше коньячку бы раздобыли. У вас явно булькает в закромах. И слюнки, слюнки!..

– Да-да, я всё понял, Паладушка, а булькает во мне вчерашняя отрыжка! – старый художник затрясся в беззвучном смехе. – Хотя могу предложить господам горячий кофе – у меня термос. – Дядя Казимир ловко шаркнул ножкой.

– Тащи!..

Казимир Иванович, неопределённо хмыкнув в густые усы, присел у своей сумки.

– А это ещё кто? – появившаяся под колоннадой Ленка в упор глядела на недавнюю жертву, – это не тебя сейчас малолетки под аркой тромбили?