Концерт Патриции Каас 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

НАРВАЛИСЬ

– Можешь заскочить ко мне? Прямо сейчас?

– Уже иду, Витя.

– Галина, я у Скворцова.

В кабинете у Скворцова был обычный рабочий беспорядок – на столе кучи бумаг, у стены рабочий верстак, заваленный инструментами и какими-то образцами, а на приставном столе какая-то сковородка с четырьмя ручками и черным кубиком на ней.

– Привет! Что случилось?

– Привет. Кажется, мы нарвались … И очень серьезно. Возьми этот кубик.

Свиридов протянул руку и попытался взять кубик со сковороды.

С первого раза ему это не удалось, и лишь со второго захода, приложив силы он приподнял кубик над поверхностью сковороды и стал его разглядывать.

– Плотность?

– Около 100 грамм на кубик сантиметрум.

– Да-а… А твердость? Температура плавления?

– Твердость около восьми, а расплавить пока не удалось.

– Теперь рассказывай.

– Суковицина старшая расшифровала дискету еще первого доктора, Благова, и оттуда посыпалось. Мы знали только «металликум», но воспроизвести не смогли. А там много чего еще есть. Вот этот кубик мы воспроизвели по записям – они его назвали «пудик». Пудик и есть! Вон там лежит пластинка «ринокса», а там кусок «брульянта».

– Что за звери?

– Это названия из дискеты. «Ринокс» – материал странный. Плотность около 0,7, а твердость не менее 10 – померить нечем. Судя по описанию, он может быть от прозрачного до слабо окрашенного кремового. Коэффициент преломления – опять же по описанию – меняется во времени по непонятному закону. Может люминесцировать и лечить болезни. А еще в него можно впечатывать изображения, как в «металликум», но это изображение может появляться и исчезать.

– А прочность?

– Разрезали лазером, и то с трудом. А «брульянт» по внешнему виду и всем показателям напоминает натуральный алмаз, только чуть-чуть помягче – твердость около 8,75, но вроде бы в природе и такие мягкие алмазы встречаются. Судя по записям можно получить в виде черного прозрачного материала с коэффициентом преломления алмаза.

Свиридов повертел в руках «брульянт».

– Что еще?

– Там всего, как я сказал – вагон и маленькая тележка. Но они эти материалы не исследовали, а только кое-что нашаривали и описывали. Мы попробовали воспроизвести «гвоздюку» …

– И кто у них названия придумывал! Ну, и что это?

– А вон там лежит черный стержень. Попробуй молотком, только не очень сильно.

Свиридов повертел в руках черный стерженек, поставил его на тиски и легонько ударил молотком. Молоток отскочил, как от обратного удара. Свиридов ударил сильнее – и сильнее отскочил молоток.

– И долго он будет так сопротивляться?

– Не знаю. Этот образец уже разнес на куски лабораторный пятитонный пресс.

– Так. А деформацию измерить удалось?

– Дудки! Нет никакой деформации!

– И много еще у тебя в рукаве?

– Это все, что мы попробовали воспроизвести. А в записях есть диковинки и похлеще. «Дурилка» – немагнитный материал, чувствующий магнитное поле. Можешь себе представить? «Оникс» – материал, невидимый в оптическом диапазоне. «Стеклышко» – излучающий в звуковом диапазоне при освещении светом определенного диапазона волн. «Пуся» – материал, самостоятельно перемещающийся к источнику тепла. «Крючок» – материал с памятью, но в отличие от современных не с двумя стабильными состояниями, а как минимум с тремя. Хватит?

– Хватит. Реферат по записям готов?

– Еще бы. Единственный рукописный экземпляр.

– Вот это хорошо. Регламент на получение «пудика» и «брульянта»? Черного?

– Напишу.

– Как ты считаешь, они случайно наткнулись на эти чудеса?

– Не похоже. Они что-то искали. Но не нашли, насколько я мог понять.

– Проверяй все прописи подряд. И, главное, особое внимание невоспроизводимым записям – если есть возможность, надо установить время проведения экспериментов. Приказ я сочиню для проведения этих работ, чтобы ты не считал их хобби.

СВАТОВСТВО ВОЛОЖАНИНА

– Вы бы только видели, Израиль Моисеевич! Это было что-то совершенно невообразимое!

– Рассказывай, Гриша, рассказывай.

– Мы поехали к родителям Даши свататься. То есть сватать Дашу Юре Воложанину.

– И много вас поехало?

– Нет. Отец с мамой, я и Юра. А Даша уехала раньше. Значит приехали мы, вошли в избу. Изба у них большущая, с настоящей русской печкой и полатями, с образами. Видели бы вы, как отец с мамой образам поклонились! И Юра тоже, зазря что неверующий. Познакомились – все чин чином, с мамой Даши Оленой Ксенофонтовной, отцом Федором Антиповичем, с ее младшей сестрой Надей и братьями Петром и Глебом. Все, как полагается, очень торжественно, а отец как-будто всю жизнь только сватовством и занимался.

– Ну, а Юра-то как? А Даша?

– Даши в горнице не было, а Юра … Хоть и не первый раз был у них … столб столбом! В форме, с наградами, но стесняется – спасу нет! Сели за стол, отец бутылку ставит и начинает разговор – мол, у вас товар, а у нас купец … Нам с ее братьями и смешно, и интересно. А отец Юру представляет, хвалит его. А потом и говорит …

– Вы Юрия Николаевича знаете, знаете, что у них с Дарьей Федоровной любовь образовалась. Но обычай не нам менять, и что бы они там промеж себя не решили, нужно родителей спросить. Родители Юрия Николаевича далеко, а отец у него не так давно умер …

– Царствие ему небесное!

– Мать Юрия Николаевича дала молодым свое благословение, а вот мы с женой вроде посаженные родители будем. И по обычаю пришли просить вас отдать свою дочку Дарью Федоровну в жены Юрию Николаевичу. Он молчит – ему по обычаю говорить тут можно только о том, как он любит свою желанную, да как уважает ее родителей – да что тут говорить, вы ведь уже познакомились. Но спросить и вас, и Дарью Федоровну все равно надо, таков обычай.

– Спасибо, Анатолий Иванович, что наши обычаи помните и знаете. Мы с женой уже думали об этом, но Дашутку спросить все равно следует. Дарья!