Концерт Патриции Каас. Отрывки

Раймонд Паулс появлялся в городе довольно часто.

Бывая в Москве иногда он останавливался здесь, в городе.

Он прогуливался в сопровождении своих хороших знакомых – Валдиса Лазариса и его супруги Мари в лесу позади Дома культуры.

Лес здесь еще не перестал быть лесом, но все больше приобретал черты благоустроенного парка.

Навстречу им двигалась весьма пожилая дама с детской коляской и выглядывающим оттуда любознательным младенцем с соской во рту.

– Раймонд Вальдемарович, здравствуйте! Как поживаете?

Паулс в своей сдержанной манере поздоровался с дамой.

– Как хорошо, что вы приехали! У нас дома сегодня будет лотерея – кому слушать вас в зале, а кому сидеть дома с малышом и смотреть концерт по телевизору …

С недавних пор в городе заработал свой телеканал, по которому можно было увидеть все концерты и спектакли со сцены дома культуры.

Рядом с кинопроекционной на четвертом этаже разместилась небольшая телестудия с крохотной комнаткой для выпускающего и отделенной от него стеклом комнатой для диктора.

Выпускающий – он же режиссер и ведущий – мог наблюдать зал не только на мониторах, но и отодвинув светозащитную заслонку через окно в зрительный зал.

А вечером на сцене напротив друг друга стояли два рояля, а позади – ударная установка.

Слева обычно устраивался Раймонд Паулс, за правым роялем – профессор Дмитрий Лопаткин, а за кулисами – Олег Ерлыкин с неизменной Катенькой.

И начиналось музыкальное пиршество – фантазию начинал Паулс, а Лопаткин подхватывал, мелодия развивалась, усложнялась, размножалась. В создании музыки принимал участие Олег, Свиридов и Лопаткин, и Паулс знал это, задавая мелодию.

Другой профессор Петр Дормидонтов вписывался в мелодию сухой россыпью ударных, принимая участие в фантазии, но бывали случаи, когда к ним присоединялись Семен Черномырдин (духовые), Аркадий Аскадский (скрипка) и Анатолий Свиридов (гитара). Тогда остановить коллективную фантазию было невозможно, и выступление могло продолжаться без перерыва больше часа …

Записи этих выступлений пользовались большим спросом, тем более что многие из них были построены на основе популярных музыкальных произведений – вплоть до симфоний известных композиторов …

– Твое здоровье, Анатолий Иванович!

– Твое, Дементий Кузьмич!

Выпили, закусили. Евгения Павловна Белоглазова сидела на балконе.

– Мы с тобой знакомы давно, Анатолий. Поэтому не темни.

– Господь с тобою, Кузьмич! О чем ты?

– Чья это квартира?

– Эта квартира семейства генерала Белоглазова, его супруги и их дочери. Устраивает?

– Не финти! Новостройка, престижная зона … Эта квартира немало стоит! Кто заплатил? Я не верю, что заплатило Министерство обороны!

– Но Минобороны тебе предлагает квартиру?

– Предлагает. Видел я ее – в старом доме двухкомнатная конура. Жуть берет, я Женю туда даже не рискнул вести!

– Тогда налей еще. Вы с Женей прикидывали покупку квартиры в Москве – считай, что я вам такую квартиру купил. Желаешь деньги отдать? Давай!

– Твое здоровье, старый жулик! Женя знает?

– Твоя жена – спроси сам.

– Женечка! Где ты? Иди к нам. Ты знала, что эта квартира принадлежит Анатолию?

– Я не знала, но подозревала, что такое возможно. А что тебя так взбудоражило? Деньги у нас с тобой есть – отдадим. В чем проблема?

– Дорогая ты моя пампушечка! С тобой у нас проблем быть не может!

Об этом мало кто знал. Да и знать не полагалось.

Первый этаж здания-кубика рядом с главным корпусом НИПЦ не имел окон, но одна дверь была – под галереей для перехода туда из главного корпуса.

А еще в углу первого этажа этого «кубика» был спрятан небольшой гараж.

В гараже постоянно находилась как минимум одна автомашина и дежурный – при необходимости к выходу от спецлифта машина с водителем подавалась за тридцать секунд.

Обычно в этом гараже стояла «Антилопа» Свиридова – выкрашенный в голубой цвет армейский джип, которым он широко пользовался. Иногда машина могла быть другая, но в любом случае через тридцать секунд после вызова машина была у подъезда.

У подъезда – куда Свиридов спускался на спецлифте – и тогда еще через тридцать секунд голубая «Антилопа», чаще всего с опущенным ветровым стеклом, через шлюз ворот вылетала с территории на шоссе.

Звука двигателя не было – машину уже переделали на электротягу, и мощный электромотор отзывался на изменение нагрузки негромким подвыванием различного тона: басовитого при резком старте и высоким и чистым посвистом на скорости.

А уж скорость нестареющая «Антилопа» развивала такую, на которую была неспособна со старым двигателем!

Шоссе способствовало скорости – прямое, соединявшее город при фирме НИПЦ с городом машиностроителей (а в другую сторону – с городом «умников»).

Время шло, но название города прилипло, и иначе чем город «умников» его не называли.

«Антилопа», покрякивая спецсигналом, могла проскочить город и подлететь к центральному КПП, и прямо под крышу ангара.

Сразу из двери дежурки вырастал офицер: Товарищ командующий, дежурный майор Семенов!

Конечно, могла быть иначе

Перед дежурным в гараже на первом этаже кубика возникал Свиридов, и натягивая защитный комбинезон, говорил дежурному: Никита Леонидович, с оружием за мной!

И они невидимые вдруг оказывались совершенно в другом месте, неожиданно, но вовремя, и делали то, что было насущно необходимо – хотя чаще всего обходилось без стрельбы.

Правда, иногда «Антилопа» сворачивала в хозяйство Дементьева – там тоже был большой старый цех, где полновластно хозяйничал генерал Свиридов, но между главным корпусом НИЦ и заводом Дементьева был и еще один путь связи.

Их связывала железнодорожная ветка, которая со временем частично ушла в тоннель, и выходила на поверхность недалеко от забора машзавода – и уже на территории машзавода.

Конечная остановка ветки находилась на минус третьем этаже под главным корпусом НИПЦ. И хотя сюда, под корпус, в святая святых, по этой ветке, свободно въезжала автомашина, а на конечной всегда стояла электродрезина с грузовой площадкой, Свиридов редко пользовался этим каналом.