Концерт Патриции Каас 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

– Ничего. Я тебя буду целовать – разве мало мест для поцелуев?

Виктор Викторович хорошо кушал и будил родителей только по причине необходимости принятия пищи. Насосавшись он мирно засыпал и даже пеленание принимал спокойно, без возражений.

Так же спокойно, но с большим интересом Виктор Викторович отнесся к первому купанию, а потом улыбался во время этой процедуры. Он узнавал не только маму, но и папу, и даже пытался ему улыбаться.

Но очень неодобрительно относился к тому, если ему мешали во время кормления …

ЮВЕЛИР

Усадьба, где поселились Иван Иовович и Дарий Зигмундович, в просторечии все стали называть «домом ювелира». Теперь там население увеличилось – на втором этаже обосновались Вася Волоконцев и Тилен Тургумбаева. Вася по утром уезжал и трудился в бригаде Михеича, а Тилен днем убегала на процедуры в больницу.

Иногда Тургумбаеву навещала Дина Егоровна Утечкина.

У Дины Егоровны с Дарием Зигмундовичем нашлось много общих интересных тем для разговоров. Дина быстро почувствовала обширные знания Дария в религиозной литературе и особенностях католических обрядов, и ее подозрения в религиозном прошлом собеседника упрочились.

Рабочее место ювелиров в избе отгородили дощатой перегородкой. Перегородка не доходила до потолка и в этот просвет оттуда вырывался яркий свет бестеневых ламп и жужжание моторчика.

Иовович работал не спеша, не торопясь, прорисовывая будущие изделия.

Часто наведывался Гриша Свиридов и вместе с Иововичем рисовали придуманные перстни, медальоны и кулоны. Иовович показывал Грише игру ограненных камней, и Гриша начинал фантазировать, рисуя цветным фломастерами невероятные украшения. А потом из невероятных фантазий они вместе создавая эскизы реальных изделий. Иовович начинал работать, и через неделю Анатолий Иванович и Гриша с изумлением разглядывали оригинальный перстень с камнем.

Тоня прослышала про эти изделия и тоже стала навещать усадьбу под названием «дом ювелира». Она подружилась с Тилен, разговорилась с Дарием Зигмундовичем.

Часто теперь нарисованные и изготовленные изделия примеряла не только Тилен, но и Тоня. Они демонстрировали драгоценности, изготовленные Иововичем, шагая по горнице просторной избы.

Для фотографирования ювелирных изделий приглашали Анюту Кутенкову и постепенно накопился целый альбом цветных изображений. Каждое изделие было изображено с разных сторон, а некоторые еще и на Тилен или на Тоне. Но Свиридов распорядился, чтобы лиц моделей видно не было. Около некоторых изделий было указано – «по эскизу Г.Свиридова».

Готовые изделия накапливались в сейфе Свиридова.

Затем Свиридов добился разрешения на реализацию изделий с перечислением вырученных средств на особый счет сибирского филиала.

И постепенно объем продаж возрастал, а денежная выручка – увеличивалась.

По распоряжению Свиридова эти средства вкладывали в доходные ценные бумаги.

Правда, Черномырдин сперва отнесся к этому весьма скептически, но через несколько лет с удивлением убедился в правоте Свиридова – эти деньги не пропали и за несколько лет весьма приумножились …

ТОНЯ и ВИОЛЕТТА

Виолетта сидела около детской кроватки и смотрела на спящего сына.

– Можно к тебе? – Тоня вошла и спросила тихонько, чтобы не разбудить малыша.

Виолетта вышла в другую комнату и неплотно прикрыла дверь.

– Здравствуй, Тоня.

– Я пришла побеседовать … Но если не хочешь, то не будем.

– Смотря о чем. Давай, начинай.

Казалось, что Виолетта совершенно спокойна, но это только казалось. Ее выдавали руки, пальцы.

– Ты знаешь, что скоро Виктор улетит в Москву?

– Знаю.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Ни-че-го. – она даже подчеркнула это слово, произнеся его по слогам.

– Хорошо, а как ты представляешь свою жизнь дальше?

– Буду растить сына, буду работать.

– И тебе безразлично, где там и с кем твой Виктор?

– Тоня, ты бередишь открытую рану … Мне будет очень и очень трудно без Виктора, я его очень люблю … И дело не в том, с кем он там, а в том, что его нет здесь … Но я – счастливая. Он был со мной, у меня его ребенок и память о нем. А с этим уже можно жить. Пусть трудно, нестерпимо трудно, но можно. Что ты еще хочешь узнать?

– Я хочу понять и узнать, как и чем тебе можно помочь.

– Мне нельзя помочь. Вернее, помочь мне может только он. Но я же пальцем не пошевельну, чтобы оставить его около себя, если ему это не нужно!

– А если нужно, но он не знает – как это сделать?

– Тогда я буду ждать его решения и сделаю так, как он решит. И не будем больше об этом, хорошо?

– Ты молодец! Ты очень сильная. И чтобы не случилось дальше, память у тебя о Викторе останется на всю жизнь. А он не сможет забыть тебя и сына. Поверь мне!

Женщины обнялись и только тут Виолетта дала волю слезам, но и то совсем немного.

– Мне нельзя плакать – это сказывается на молоке и Витюша начинает плакать …

СКВОРЦОВ и БАРАНОВ

Ученый совет обычно проходил весело – часто всеобщий хохот, непонятный для Лены Долгополовой, Виктора Скворцова, Умарова и Иванищевой. И кто-нибудь из телепатов разъяснял им непонятное …

На этот раз с объяснениями вылез из-за стола Мальчик.

– Дорогие сограждане, этот приступ смеха был вызван тем, что Лена … Лена Карцева обозвала скворцовское изделие не «пудиком», а «педиком» …

– Несносный мальчишка!

– Ага. На вот меня, несносного. Можешь наградить органолептически.

Карцева ласково взъерошила Мальчику волосы и потрепала за уши.

– Ты удовлетворен, Олег? Давайте продолжим. Скворцов еще попросил поменять местами доклады его и Баранова. Поэтому Александр Гаврилович, тебе слово.