Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается

Когда Свиридов пришел проведать малышей, те с удовольствием играли в большущие мягкие кубики, а потом пытались водить хоровод.

И на другой день спокойно отпускали матерей на работу.

Почти всех младенцев матери еще кормили грудью, поэтому эту проблему тоже надо было решить …

ГРИША и УМАРОВ

– Умар Эрнестович, я хочу показать вам мои рисунки Ангелины Митрофановны. Пойдемте ко мне.

Гриша увел Умарова к себе в комнату – раньше это была его комната и кабинет отца, а теперь комната его и Ули.

Умаров долго рассматривал листы с рисунками, кое-где даже находил себя.

– Что они так долго?

– Ничего, Тонечка, пусть поговорят, они давно не виделись.

Умаров появился в гостиной нескоро.

– Ну, как, Умар Эрнестович? Понравились вам Гришины рисунки?

– Ты их видела, Уля? Или он показывает свои рисунки выборочно?

– Видела, но не все. Все он никому не показывает.

– И правильно делает. И вот что еще я вам хочу сказать …

Умаров подумал, повертел в пальцах свои нефритовые четки.

– Гриша – человек творческий, художник. И при всей видимой простоте рисунки ему не так-то просто даются. Поэтому поберегите Гришу, не насилуйте его – нарисуй то, нарисуй это. Он пока еще сам не почувствовал своих «затрат» на творчество, но они – есть.

– И еще одно …– подумав добавил Умаров. – Грише для творчества необходимо уединение. Он должен творить в таких условиях, когда к нему никто не может подойти, спросить о чем-нибудь … Даже входить туда, где он рисует, нельзя – это очень большая нагрузка для его психики.

– А как же он рисовал при мне …

– Уля, он тебя очень сильно любит и без тебя свою жизнь не представляет. Поэтому твое присутствие во время творчества ему не мешает, но заговаривать с ним в это время не следует – нельзя. Это не прихоть, это условие творчества практически каждого писателя, художника, творца … Для творчества необходимо уединение. Подумайте над этим – уединение снижает психологические перегрузки от процесса творчества …

– Мы постараемся это выполнить. Спасибо, учитель.

ИХ ЕЩЕ КОРМЯТ ГРУДЬЮ

Каждое утро у подъезда их ждал электромобиль. Конечно, тут было недалеко, но мамы экономили каждую минуту. Они отводили – вернее, отвозили на колясках – мальчиков в садик, сдавали Любе и Даше, и на машине их отвозили прямо к главному корпусу.

Полноразмерная лабораторная секция им была велика, но зато тут было все под рукой и мамы свободно разместились за столами, не мешая друг другу.

Столы Лены Долгополовой и Полины Ерлыкиной частенько пустовали – кроме инструкций они организовывали оформление тренажерного зала.

Руководить женским царством выпало Виолетте, и она справлялась с этим неплохо – по крайней мере, ее руководящей и направляющей руки никто не чувствовал, а авторитет – признавали.

Из мужчин в женском царстве каждый день появлялись Анатолий Свиридов, Виктор Скворцов и Петя Дормидонтов.

Петя обычно долго стучал и входил застенчиво, спрашивая – не помешал ли?

Но это не мешало ему быть строгим и даже придирчивым там, где дело касалось профессиональных проблем.

А Виктора Скворцова больше всего интересовали сроки подготовки новых операторов, а мамы на правах давнего знакомства кокетничали и заигрывали с ним, а затем после его ухода извинялись перед Виолеттой.

И как по команде спешили к машине и ехали кормить своих мальчишек.

Свиридов забегал почти каждый день. Он проходил по всем столам, мельком взглядывая в рабочие материалы, и ласково касался плеча каждой.

Мамы воспринимали его прикосновение с удовольствием, и даже строгая Валерия Дзюбановская погладила его руку на своем плече и сказала.

– Спасибо, Толя, ты здорово нас выручил!

А на проходной без задержки пропускали электромобильчик с молодыми женщинами, спешащими к своим маленьким мальчикам – кормить их материнским молоком.

После этой кормежки мальчики дружно засыпали, а у их мам было время на домашние заботы и работы.

После сна детишки пили чай, шли гулять и с прогулки их забирали домой – Люба быстро приучила всех к порядку, и никто не нарушал режима.

А вечером мальчишки с удовольствием общались с отцами и старшими братьями …

ТА

КВАРТИРА

– Знаешь, Гриша, а мне трудно заходить в ту квартиру … Все мне чудится, что дед Вася и мама Галя – живы …

– Успокойся. Жизнь идет вперед. Помнить будем, а бояться … Бояться не надо …

– А как ты думаешь, что теперь делать с той квартирой? Ты знаешь, мы могли бы … могли бы …

– Ну, что мы могли бы?

– Мы с тобой могли бы … могли бы жить там. Только … Только я так привыкла быть рядом с папой Толей и мамой Тоней, что жить отдельно … даже с тобой вместе … Я хочу жить с тобой в твоей комнате … Пусть здесь меньше места, чем там … Но здесь живет наша любовь …

– Как хорошо ты сказала – здесь живет наша любовь. Она будет жить всегда вместе с нами – с тобой и со мной. Правда?

– Правда … милый …

Вечером за ужином вопрос о той, второй квартире, возник как-то сам собой.

– Квартира эта – твоя, Уличка. Поэтому твое слово – главное. Для вашей с Гришей семьи двухкомнатная квартира будет в самый раз.

– И мы с Толей – рядом. А слезы почему? Маму Галю и деда Васю вспомнила?

– Мы с Гришей уже говорили …