Наедине с собой

Видишь, как скромны требования, исполнив которые, всякий сможет достичь блаженной, божественной жизни. Да и сами боги от того, кто исполняет это, ничего большего не потребуют.

Для философов стоической школы счастьем являлось благое (блаженное) течение жизни, и если вести жизнь без страстей, руководствуясь разумом, добродетельно, то можно стать равным богам, тем самым стоическим мудрецом, который фактически обладает божественной сущностью. Несмотря на то что Марк Аврелий называет требования скромными, обещая всякому человеку «блаженную, божественную жизнь», никому не удалось достичь статуса стоического мудреца.

Интересно, что здесь особенно ярко проявляется слияние образа мышления и образа жизни для последователя стоической школы: мировоззрение Марка Аврелия, его взгляды на каждодневную жизнь, на каждый единый миг своего существования полностью основаны на учении стоиков.

Ярким примером человека, отказавшегося в своей жизни от страстей и ведущего добродетельную жизнь, является герой романа Достоевского «Идиот» князь Лев Николаевич Мышкин. Более того, сама его болезнь напрямую связана – пока он не-страстен, сохраняет добродетель в истинно стоическом стиле, он совершенно здоров, но стоит только допустить любую страсть, пусть даже самую благородную – сострадание, любовь, жалость, выходящие за рамки обычных чувств и переходящие на уровень страсти – он тут же заболевает, теряет не только физическую силу, но и рассудок. Так же не-страстен в стоическом смысле еще один литературный персонаж – Пьер Безухов. Любопытно то, что оба этих литературных героя считаются чуть не юродивыми, блаженными, причем князя Мышкина изначально вообще позиционируют идиотом и душевнобольным не столько из-за эпилептических припадков, сколько из-за не-страстия.

Ну, что ж, пренебрегай, пренебрегай собой, душа! Ведь отнестись к себе с должным вниманием ты уже скоро не сможешь. Жизнь вообще мимолетна, твоя жизнь уже на исходе, а ты не уважаешь себя, но ставишь свое благоденствие в зависимость от душ других людей.

Весьма интересное высказывание, перекликающееся с мнением современных психологов, которые по большей части безуспешно пытаются научить людей быть счастливыми и самодостаточными: невозможно быть счастливым, если счастье (благоденствие) зависит от других людей, только в том случае, если счастье (благоденствие) является внутренней сутью человека, он будет счастлив по-настоящему. Еще две тысячи лет назад Марк Аврелий понимал эту простую на первый взгляд истину: счастья/благоденствия нет вовне, оно – исключительно внутри.

Пусть не рассеивает тебя приходящее к тебе извне! Создай себе досуг для того, чтобы научиться чему-нибудь хорошему и перестать блуждать без цели. Следует беречься также и другого тяжкого заблуждения. Ведь безумны люди, которые всю жизнь без сил от дел и не имеют все-таки цели, с которой они сообразовали бы всецело все стремления и представления.

Нелегко указать на кого-либо, кто стал бы несчастным от того, что был невнимателен к происходящему в чужой душе. Но неизбежно будет несчастен тот, кто не следит за движениями своей собственной души.

Всегда следует помнить о том, какова природа Целого, какова моя природа, каково отношение одной к другой и какой частью какого Целого является природа меня самого, а также о том, что никто не может помешать всегда действовать и говорить согласно природе, частью которой ты являешься.

Феофраст, оценивая различные проступки (поскольку такая оценка возможна с обычной точки зрения), замечает как истинный философ, что проступки, сделанные по влечению, более тяжкие, чем проступки под влиянием гнева. Ведь гневающийся, отвернувшись от разума, испытывает, по-видимому, какую-то горечь и тайное сокрушение, прегрешающий же по влечению, не будучи в силах устоять перед соблазном наслаждения, проявляет, по-видимому, в своих проступках большую распущенность и изнеженность. Правильно поэтому, решает Феофраст, что большего порицания заслуживает проступок, сопряженный с наслаждением, нежели сопряженный с горем. Вообще один из этих людей подобен скорее тому, кого вызвало на гнев чувство горечи, связанное с причиненной ему ранее несправедливостью, другой же самопроизвольно стремится к несправедливости, увлекаемый своим вожделением к какому-нибудь действию.

Феофраст – древнегреческий философ (около 370–287 гг. до н. э.); считается родоначальником истории психологии и теории познания, естествоиспытатель и теоретик музыки. Был учеником Платона, а затем учеником и ближайшим другом Аристотеля, в 323 году до н. э. стал главой школы перипатетиков вместо Аристотеля).

Следует заметить, что для стоика все проступки являются равными, так как любой проступок – это отклонение от нормы, причем не просто от нормы, а от верного пути, который может быть единственным. Подобное отклонение у стоиков примерно то же, что и понятие греха в христианстве (кстати, грех в христианстве – это тоже отклонение от декларируемой нормы, которой является благочестие). Но так как все проступки равны, то Феофраст, оценивая их, высказывал взгляд, который не совсем совпадал со строго стоическим, отсюда оговорка Марка Аврелия: «такая оценка возможна с обычной точки зрения» – Марк Аврелий подчеркивает, что подобная оценка не является стоической, но принадлежит к «обычной точке зрения» – не философа, но человека. В то же время, несмотря на равность всех проступков, стоики считали, что наказания за них должны быть различными – этот нюанс относили к так называемым парадоксам стоиков.

Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним. Если боги существуют, то выбыть из числа людей вовсе не страшно: ведь боги не ввергнут тебя во зло.

В соответствии с учением стоиков, боги не могут ввергнуть человека во зло, так как нравственное зло имеется только в самом человеке и только он сам может ввергнуть себя во зло, в порок. То есть, говоря просто: каждый – сам кузнец своего счастья. И несчастья, соответственно, тоже.

Если же богов не существует или им нет дела до людей, то что за смысл жить в мире, где нет богов или нет промысла?

Атеисты существовали и во времена Марка Аврелия, а вот эпикурейцы, атеистами в полной мере не являясь, тем не менее считали, что богам до людей нет никакого дела и о человеческих делах и проблемах они совершенно не заботятся.

Но боги существуют и проявляют заботливость по отношению к людям. Они устроили так, что всецело от самого человека зависит, впасть или не впасть в истинное зло. А если злом является и что-нибудь другое, то они позаботились также, чтобы от каждого зависело не впасть в оное. Но то, что не делает худшим человека, может ли сделать худшей жизнь человеческую? Природа Целого не могла оплошать таким образом ни по неведению, ни по бессилию предупредить или исправить, в случае если она обладает всезнанием; не могла бы она также ни по бессилию, ни по неумелости допустить такую ошибку, как распределение благ и зла между всеми людьми без разбора, как между хорошими, так и между дурными. Смерть и жизнь, слава и бесчестье, страдание и наслаждение, богатство и бедность – все это одинаково выпадает на долю как хорошим людям, так и дурным. Все это не прекрасно и не постыдно, а следовательно, не благо и не зло.

Данное рассуждение относится к стоической философии: не благо и не зло – суть вещи безразличные, то, к чему устремляется стоик. Безразличные, средние вещи, тем не менее, могут привести как к пороку, так и к добродетели – все зависит от человека, который их использует, но не от самой вещи. К примеру, топор: кто-то использует его для колки дров, чтобы затем отапливать помещение – и это использование во благо, а вот Раскольников у Достоевского использовал топор для убийства – и это явное зло. Причем изначально топор – вещь безразличная, не относящаяся ни к пороку, ни к добродетели, и сама по себе, в соответствии с учением стоиков, безразличная в отношении счастья. Вывод однозначен: именно человек решает, каков будет поступок – будет ли он порочен или добродетелен, но вещь безразличная, средняя, не подталкивает его ни к тому, ни к другому. Однако есть еще один нюанс в стоической философии: в безразличных вещах и явлениях различаются вещи и явления предпочтительные и нет. К примеру, здоровье – вещь/явление предпочтительное, а вот болезнь – с точностью до наоборот. Предпочтительные вещи и явления соответствуют природе (в соответствии со стоической философией).

Как быстро все исчезает: самые тела в мире, память о них в вечности! Каково все воспринимаемое чувствами, в особенности то, что манит нас наслаждением, или отпугивает страданием, или прославляется тщеславием? Как все это ничтожно, презренно, низменно, бренно и мертво! Вот на что следует направить способность мышления. Что представляют собою те, убеждения и голоса которых рождают славу?