Наедине с собой

Дети мои уродились неглупыми и без телесных недостатков.

Известно, что у Марка Аврелия было тринадцать детей, причем семеро из них умерли в совсем юном возрасте.

Единственным сыном, достигшим совершеннолетия, был Коммод, который в 176–180 гг. был соправителем Марка Аврелия, а затем – императором. В первый год самостоятельного правления Коммода его сестра Анния Луцилла организовала заговор, подослав к брату убийцу. Заговор провалился, но Коммод при этом заработал настоящую паранойю – он во всем видел заговоры, а малейшее подозрение заканчивалось казнями. В конце концов императора убили – по свидетельствам современников, у него были явные психические отклонения, причем заговор был организован его любовницей, управляющим двором и префектом претория, то есть людьми, приближенными к императору. После смерти Коммода сенат тут же объявил его «врагом отечества». Толпа требовала надругательства над телом, но оно было тайно захоронено.

Заметим, что некоторые историки сомневаются в отцовстве Марка Аврелия, считая Коммода сыном одного из любовников его жены, Фаустины Младшей. Это мнение основано и на внешнем несходстве Коммода и Марка Аврелия, но в большей степени – на внутреннем: умный и благородный Марк Аврелий, по мнению многих, не мог иметь сына, не отличающегося ни умом, ни благородством, ни даже психическим здоровьем. Современники императора утверждали, что Коммод был сыном гладиатора, в подтверждение этой версии приводилась страсть Коммода к гладиаторским боям – он провел 735 боев! А ведь в те времена свободные граждане не выступали на гладиаторской арене, это считалось крайним бесчестьем.

Учитывая все эти факты, можно подумать, что либо Марк Аврелий сам не считал Коммода своим биологическим сыном, либо находился по отношению к нему в счастливом ослеплении, как и многие родители.

Коммод был неспособен управлять государством, вызывая всеобщую неприязнь, к тому же он был психически неуравновешен, неадекватен и непредсказуем.

Хорошо и то, что я не оказал особых успехов ни в риторике, ни в поэтике, ни в остальных занятиях, которым я, пожалуй, предался бы, если бы чувствовал, что быстро иду в них вперед.

Марк Аврелий в письмах к Фронтону говорил, что оставляет риторику, чтобы не испытывать самодовольства – это чувство, по его словам, возникало каждый раз, когда ему удавалось говорить особенно красноречиво. А поскольку подобные чувства для стоика неприемлемы, то Марк Аврелий, оставив риторику, начал заниматься философией. Однако Фронтон считал, что его ученик напрасно бросил занятия риторикой, так как имел к ним несомненный талант. Фронтон убеждал Марка Аврелия, что даже при огромных успехах в философии ему придется стать императором, несмотря на то, что это противоречит обычным правилам философии. Как известно, Марк Аврелий последовал этому совету – он стал императором, не переставая, впрочем, в какой-то мере оставаться философом. Более того, в результате несомненного увлечения императора философией эта наука вошла в моду в Риме, что обеспечило определенный научный расцвет государства.

Я не замедлил обеспечить моим воспитателям то почетное положение, которого они, как мне казалось, желали, и не откладывал осуществление их надежд на последующее время под предлогом, что они еще молоды.

И то, что я познакомился с Аполлонием, Рустиком и Максимом. Часто и отчетливо возникало у меня представление о том, какова жизнь, согласная с природой, так что, поскольку это зависит от богов и от исходящих от них даров, воздействий и внушений, ничто уже не мешает мне жить согласно природе, а если меня на это не хватает, то только по моей вине и оттого, что я не соблюдаю исходящих от богов напоминаний и чуть ли не прямых наставлений.

И то, что я настолько еще сохранил свое здоровье при такой жизни. И то, что я не коснулся ни Бенедикты, ни Федота, да и впоследствии оставался здоровым, когда овладевали мной любовные страсти. Я часто сердился на Рустика, но ничего не сделал такого, о чем бы потом пожалел.

Судя по этим строкам, можно предположить, что Марк Аврелий отличался крепостью здоровья, что, однако, не соответствует действительности. Известно, что он страдал от бессонницы, имеется предположение, что у Марка Аврелия была хроническая язва желудка, так как биографы императора упоминают о весьма строгой диете, которую ему приходилось соблюдать. Также есть сведения, что у него часто бывали простудные заболевания – ангины и бронхиты. Биографы императора упоминают, что он принимал от своих болезней лекарство под названием фериак, будто бы это средство помогало от всех недугов.

Необходимо заметить, что фериак – это вовсе не название какого-либо одного лекарственного препарата. Точно так же мы сейчас говорим о жаропонижающих средствах либо кардиологических препаратах и тому подобном, так же и фериак – данное лекарство имело несколько разновидностей разного состава. Некоторые из них являлись противоядием, другие – лекарством от некоторых заболеваний. Нельзя точно утверждать, в качестве чего Марк Аврелий принимал фериак – как лекарство или как противоядие. Гален, который наблюдал за здоровьем Марка Аврелия, ссылался на Митридата и самого Марка Аврелия, говоря о приеме фериака в качестве профилактики от любых ядов. Кстати, легенду о Митридате использовал Александр Дюма в своем знаменитом романе «Граф Монте-Кристо» – в беседе госпожи де Вильфор и графа Монте-Кристо упоминается о том, что Митридат «выпивал каждое утро чашку яда со сливками» в качестве профилактического средства от возможного отравления, но при этом граф говорит, что таким образом можно предохраниться лишь от того яда, который используется для профилактики. В противоположность Дюма Гален писал: «Если принимать это лекарство ежедневно, как делали император Марк Аврелий или сам Митридат, станешь совершенно невосприимчивым к любым ядам». Возможно, Гален имел в виду некую смесь, в состав которой входили вещества из всех трех микстур, и именно она могла послужить своеобразной ядопанацеей. Какой именно фериак принимал Марк Аврелий история умалчивает.

Гален пишет также о маковом соке, который добавляли в микстуру императора. Бытовало даже мнение, что Марк Аврелий был опиоманом, и два историка спорили до хрипоты: один из них утверждал, что «Размышления» написаны под воздействием опиума, трактат является всего лишь результатом наркотического опьянения, второй же говорил, что книга Марка Аврелия представляет собой лишь набор старых штампов, которые автор надергал отовсюду, а затем собрал в единую книгу. И тот и другой ошибались. На самом деле Марк Аврелий вовсе не был зависим от опиума – маковый сок ему добавляли в лекарство временно, в качестве снотворного, а затем от него отказались.

Заметим, что Гален был весьма известным медиком, хирургом и философом, он внес заметный вклад в медицину, фармакологию и неврологию, а также в философию – до нашего времени дошло около ста его трудов в области философии, медицины и фармакологии, всего же их было около четырехсот. Гален был придворным врачом Марка Аврелия, а затем и его сына Коммода, а впоследствии стал врачом Септимия Севера, еще одного императора. Интересно, что Гален рекомендовал вполне современные для нас методы лечения практически любых заболеваний: правильное питание и верно подобранные лекарственные препараты. То есть диету он считал таким же средством лечения, как и лекарства.

Родительница моя, которой предстояло умереть молодой, все же прожила вместе со мной свои последние годы.

Сколько бы раз я ни захотел помочь какому-нибудь бедняку или в чем-нибудь нуждающемуся, мне никогда не довелось слышать, что у меня нет денег для этого. Да и мне самому не приходилось впадать в такую нужду, чтобы занимать у другого.

И то, что жена у меня такая послушная, так нежно любимая, такая простодушная.

Марк Аврелий был женат на Аннии Галерии Фаустине, которая была известна как Фаустина Младшая, так как ее мать носила то же имя. Отцом Фаустины Младшей был император Антонин Пий. Первоначально Фаустина Младшая предназначалась в жены Луцию Веру, брату по усыновлению и соправителю Марка Аврелия, но после смерти императора Адриана была выдана замуж за Марка Аврелия. Биографы считают, что она, как и Коммод, страдала базедовой болезнью, поэтому имела необычно выпученные глаза. Фаустину Младшую обвиняли в распутстве, как и ее мать в свое время, даже предлагали Марку Аврелию либо казнить неверную жену, либо по крайней мере развестись с ней. Однако Марк Аврелий отказался и от казни, и от развода, сказав, что при разводе должен будет вернуть жене ее приданое. Ну а приданым Фаустины Младшей было усыновление Антонином Пием, в результате которого Марк Аврелий и получил императорскую власть.

О Фаустине Младшей говорили, что у нее были интимные отношения с Луцием Вером, ее зятем. Утверждали, что он рассказал своей жене о связи с ее матерью, за что и был отравлен мстительной Фаустиной. Также говорили, что она была вдохновительницей мятежа Гая Авидия Кассия в 175 году – Кассий поднял мятеж в восточных провинциях, но его не поддержали, и неудачливого бунтовщика убили свои же солдаты, а отрубленная голова была отправлена Марку Аврелию. Считается, что Фаустина подговорила Кассия на мятеж по той причине, что Марк Аврелий в это время был тяжело болен, врачи опасались за его жизнь, и жена опасалась, что в случае его смерти она лишится власти. Кассий был для нее запасным аэродромом. Но Марк Аврелий благополучно выжил, а мятеж самоликвидировался.

Учитывая отзывы современников и историков о Фаустине Младшей, странно читать удивительно теплые строки, посвященные ей Марком Аврелием. Некоторые историки полагают, что они были написаны уже после смерти Фаустины, исходя из принципа «о мертвых либо хорошо, либо никак», но весьма вероятно, что Марк Аврелий действительно нежно относился к жене.

И то, что в изобилии имелись подходящие воспитатели для детей.

Богам я обязан и за то, что в сновидениях мне была дана помощь, в особенности – против кровохарканья и головокружения, что бывало в Кайете…

Во времена Марка Аврелия верили в сновидения, в их пророческий смысл. Во времена поздней античности считалось, что бог врачевания Асклепий во сне сообщает и диагноз, и способ лечения заболевания. В это верили повсеместно, в том числе и последователи стоической школы. Врач Марка Аврелия, Гален, был убежден в истинности сновидческих предсказаний, особенно в том, что касалось заболеваний.

Кайета – старинное название Гаэты, портового города в Кампании, недалеко от Неаполя.

И то, что, когда я стремился к философии, я не наткнулся на какого-нибудь софиста, не сидел над сочинениями историков, не занимался разбором умозаключений и не предавался изучению небесных светил.

Вероятно, стремление Марка Аврелия к философии было связано с определенными проблемами в древнеримской империи: повсеместный разврат, разложение нравов, постоянные войны, бунты и восстания, грязь и кровь – подобная жизнь вызывала желание абстрагироваться, получить независимость внутреннего мира человека от внешних обстоятельств. Собственно говоря, подобное стремление характерно для людей в тяжелые времена не только в Древнем Риме. Так, всплеск религиозности всегда наблюдался во время войн, голода, эпидемий и других бедствий. Средневековая Европа изобрела инквизицию именно в кровавые времена, и, как ни странно, религиозность тогда поддерживала кровавость – достаточно вспомнить крестоносцев и крестовые походы. Стоит отнять у человека идеал, сверхзадачу, как он тут же начинает ее искать всеми доступными ему способами: в философии, религии, эзотерике и так далее. Поиск сверхзадачи в философии привел в 1917 году к революции в России, а все начиналось с теоретических философских построений, рассуждений об идеальном обществе и государстве – с того же, что делали все философы, начиная от Аристотеля и Платона. В 90-е годы прошлого столетия на постсоветском пространстве исчезла сверхзадача – построение коммунизма, счастливого общества для всех людей, и немедленно возник всплеск религиозности, начали восстанавливаться храмы и религиозное сознание. Так что не удивительно, что Марк Аврелий обратился к философии в трудные для государства времена. А то, что этой философией оказался стоицизм, тоже не случайно – стоики предлагали человеку не просто отвлеченные рассуждения, чистую науку, но систему мировоззрения, жизненный путь, правила, которые помогли бы сохранить самообладание в любой ситуации, с достоинством переносить любые трудности и обстоятельства внешнего мира, стоики предлагали ту самую независимость внутреннего мира от внешнего, к которой стремятся люди, оказавшиеся в сложных внешних обстоятельствах.

Ведь все это нуждается в помощи богов и судьбы.

Писано в области квадов, на берегу Грануи.

Квадами называли одно из германских племен, квады жили в верховьях Эльбы и Одера, а также к северу от Дуная. Грануя – левый приток Дуная.

Данная пометка является и по сей день предметом споров для многих исследователей, так как с ее помощью они пытаются датировать различные части книги. Эту пометку относят то к первой, то ко второй части. Одни исследователи уверены, что нумерация частей книги соответствует последовательности их написания, другие считают, что последовательность написания была иной и лишь потом части были расставлены в существующем порядке. Так, первую часть датируют то самой первой, то написанной не только после второй или даже после третьей части.

Первая глава книги фактически является посвящением, которому обычно авторы уделяют несколько строк. Однако Марк Аврелий не является обычным автором, и его посвящение заняло куда как больше места. Судя по этому посвящению, Марк Аврелий считал, что его достижения не являются его личной собственностью и тем более его личной заслугой. Все это, по мнению Марка Аврелия, было заслугой «коллектива авторов»: его учителей, друзей и соратников. Именно они, считал он, сделали его тем, кем он стал, и именно с ними он желал разделить свой успех и свои достижения. Отсюда – и такое объемное посвящение, и перечисление личностей, практически неизвестных историкам. Марку Аврелию было безразлично, насколько глубока борозда, проложенная его учителями на полях истории, главным было лишь то, насколько глубок оказался след, оставленный ими в его личности, насколько объемным было их влияние на него лично, на формирование и становление. Остается только сожалеть, что часть имен, указанных Марком Аврелием в первой главе книги, неизвестно. Очевидно, это были весьма интересные личности, раз Марк Аврелий настолько ценил их, что указал в посвящении фактически как своих создателей.

Изучение этого посвящения, составившего первую часть философского трактата Марка Аврелия, приводит к выводу, что сам текст является своеобразным дневником. Собственно, на это указывает и сам автор, называя книгу «К самому себе». Именно поэтому Марк Аврелий не конкретизирует некоторые события, на которые ссылается в тексте – когда пишешь для себя, в этом нет никакой необходимости, лишь для других следует пояснять, что имелось в виду. То же относится и к личностям, упоминаемым автором.

Из перечисленных Марком Аврелием качеств, за которые он выражает благодарность как богам, так и своим учителям, можно сделать вывод, что он всю жизнь стремился к тому, чтобы стать стоическим мудрецом, то есть, человеком, который смог бы объединить природу общую и частную, достичь единения с тем, что сейчас назвали бы Вселенским разумом. Можно сказать, что каждый стоик был устремлен к тому, чтобы стать стоическим мудрецом – так же, как буддисты стремятся к нирване, а христиане – к святости. Однако если некоторые христиане смогли все же достигнуть статуса святых, а некоторые буддисты все-таки отыскали свою нирвану, то не нашлось ни одного стоика, который стал бы стоическим мудрецом. Представляется, что невозможно в полной мере – как требует учение стоиков – объединить природу самого человека, его душу и разум, с природой общей. Возможно, все дело в определении того, что является природой частной, а что – общей, и как выглядит их слияние. А может быть, дело в природе человека, который может переносить выпавшие на его долю испытания без ропота, смиряясь с судьбой, но не в состоянии достигнуть того внутреннего покоя, которого требует от мудреца стоицизм, то есть быть полностью бесстрастным, определяя все свои поступки только разумом, не чувствами.

Вторая книга

Поутру следует сказать себе: «Сегодня мне придется столкнуться с людьми навязчивыми, неблагодарными, заносчивыми, коварными, завистливыми, неуживчивыми. Эти свойства проистекают от незнания ими добра и зла. Я же, познавший прекрасную природу добра и постыдную – зла, понимаю и природу тех, кто заблуждается. Они мне родственны не по крови и происхождению, а по божественному соизволению и разуму. Я защищен знанием от их зла. Они не могут вовлечь меня во что-либо постыдное. Но нельзя и гневаться и ненавидеть тех, кто мне родствен. Мы созданы для совместной деятельности, как ноги и руки, веки, верхняя и нижняя челюсти. Поэтому противодействовать друг другу – противно природе; а досадовать и чуждаться таких людей и значит им противодействовать».

Принято считать, что здесь Марк Аврелий повторяет других философов стоической школы, к примеру Сенеку и Эпиктета, говоря и об утреннем обращении к себе (подобное имеется у Сенеки в трактате «О гневе»), и о знании, защищающем от зла – с точки зрения стоиков, знание – это не просто наличие сведений, информации о каком-либо предмете или явлении, но еще и воля, а также стремление поступать в соответствии со знанием, то есть с имеющейся информацией и волей, при этом просто невозможно поступать иначе, поскольку так диктует внутреннее состояние.

Однако данный абзац можно расценить и как руководство управителю по обращению с подчиненными, совет государственному деятелю по отношению к народу. «Мы созданы для совместной деятельности…» – вот что необходимо помнить государственному деятелю, каковым и являлся Марк Аврелий. И пусть подданные навязчивы, неблагодарны, заносчивы, коварны, завистливы и неуживчивы, тем не менее, они являются инструментом для решения определенных государственных задач, и каков бы ни был этот инструмент, им необходимо научиться пользоваться. Как прекрасно сформулировал Алексей Толстой в романе «Петр I», вложив эти слова в уста царевны Софьи: «Да уж какие ни на есть, – умнее слуг нам не дадено». Именно потому, что Марк Аврелий руководствовался пониманием слабости человеческой, а также не забывал, что даже не слишком привлекательные духовно люди, тем не менее, «созданы для совместной деятельности», он был таким успешным правителем и вошел в список пяти «хороших» императоров, а впоследствии Септимий Север, пытаясь сохранить за своим семейством право наследования престола, объявил, что является сыном Марка Аврелия, а своего сына – Бассиана Каракаллу – назвал Марком Аврелием Антонином. То есть Марк Аврелий был настолько почитаем в народе, что даже имя его уже являлось поддержкой для последующих императоров. Необходимо заметить, что популярностью пользовались все государственные деятели, которые следовали вышеуказанным принципам и считали подданных родственными себе «по божественному соизволению и разуму» – как Марк Аврелий. Можно сказать, что это – один из секретов популярности для политика либо руководителя любого ранга.

Также необходимо указать, что, говоря о добре и зле, Марк Аврелий имеет в виду добро и зло с точки зрения стоической философии, то есть нравственное добро и зло – для стоика это единственно возможное добро или благо, а также зло. В свою очередь эти понятия являются тождественными для прекрасного и безобразного, уродливого и постыдного.

Интересно, что сравнение общества, его гражданской и политической организации с человеческим организмом, частями тела распространилось в литературе Древней Греции начиная с окончания V в до н. э. и оказалось таким удачным, что дожило до наших дней и используется повсеместно, начиная от описания семейных отношений (муж – голова, жена – шея) и заканчивая описанием общественного строя (к примеру, королей часто сравнивали с сердцем государства, а кабинет министров – с головой, ну а народ традиционно был руками и ногами).

Чем бы я ни был, я только немощное тело, слабое проявление жизненной силы и господствующего начала. Оставь книги, не отвлекайся от дела, время не терпит. Пренебреги своим телом, как будто ты при смерти. Оно лишь кровь да кости, бренное плетение нервов, жил и артерий. Рассмотри также существо жизненной силы; оно – изменчивое дуновение, каждое мгновение то вдыхаемое, то выдыхаемое. Итак, остается лишь третье – господствующее начало, о нем-то ты должен подумать. Ты стар: не допускай же более его порабощения, не допускай, чтобы им помыкали противоборствующие стремления, чтобы оно жаловалось на свой настоящий удел и приходило в ужас пред будущим.

Здесь Марк Аврелий излагает не столько свои жизненные принципы, сколько философские взгляды, что, впрочем, для последователя стоической школы весьма близко, а в некоторых случаях – одно и то же. Господствующее начало здесь – это «разумное дыхание», человеческая душа. Стоики считали, что ведущая часть души находится в сердце и является средоточием всех психических процессов, кроме того, именно эта ведущая часть объединяет все в единое целое – все пять органов чувств, органы речи и воспроизведения. Интересно, что Марк Аврелий отделяет мыслительную способность как таковую от души, что, в общем-то, не соответствует стоическому учению. Более того, Марк Аврелий рассматривает душу как нечто нематериальное – подобно многим религиям, но для стоиков душа – это еще одна форма существования материи, то есть субстанция вполне материальная. Некоторые исследователи считают, что это связано с влиянием на Марка Аврелия учителей платонической школы или перипатетиков. Также есть мнение, что на Марка Аврелия оказало влияние учение Посидония (философ стоической школы, историк, географ, астроном, жил около 139–50 гг. до н. э.), который противопоставлял разумным способностям и устремлениям духовного начала неразумные – страсти и вожделения.

Любопытно, что здесь Марк Аврелий ссылается на собственную старость, а ведь тогда, когда он писал эти строки, ему было всего лишь чуть больше пятидесяти лет. Однако он умер в 58 лет, так что можно предположить, что Марк Аврелий предвидел свою относительно скорую смерть, учитывая состояние здоровья и нагрузки, которым он подвергался. И старость для него была не столько возрастом, сколько недалеким окончанием жизни, к которому следовало подготовиться должным образом. Правда, умер император вовсе не от своих болезней, а от чумы, но, в соответствии с положениями стоицизма, смерть может настигнуть человека в любое мгновение, и к этому следует быть готовым, как к неизбежной данности.

Созидаемое богами преисполнено промысла. Приписываемое случаю также возникает не без участия природы, т. е. в связи с тем, над чем господствует промысел. Все проистекает из этого источника, в нем и неизбежное, и полезное всему миру, часть которого – ты. Для всякой части природы благо то, что производит природа Целого и что содействует ее поддержанию. Изменения как элементов, так и сложных тел способствуют поддержанию мира. Вот мысли, которые должны дать тебе удовлетворение, пусть они будут твоими основоположениями. Умерь жажду книжного знания, чтобы не роптать, когда придет смерть. Уходя из жизни, храни спокойствие духа, воздав богам искреннюю, сердечную благодарность.

Случай для стоиков – это явление, причина возникновения которого человеку либо неизвестна, либо недоступна. Иначе это можно выразить так: случай есть непознанная закономерность. То есть случая как полностью случайного события на самом деле не существует – просто объема знаний человека недостаточно, чтобы определить ту закономерность, из которой проистекает с неизбежностью то либо иное событие. А вот промысел или судьба для стоиков – это проявление разума порождающей силы, а также закона природы. Диоген Лаэртский (древнегреческий философ и историк, жил приблизительно в 180–240 гг., составил книгу популярных анекдотов о древнегреческих философах, в том числе и о Диогене Синопском, широко известным тем, что жил в пифосе – большом глиняном сосуде, который впоследствии был переименован в бочку) писал, что судьба есть «причинная цепь всего сущего». Неизбежное, необходимое – для стоика это событие уже произошедшее и поэтому необратимое. Позднее стоики начали отождествлять судьбу и необходимость, говоря о том, что судьба – неизбежна.

Элементами, стихиями или первоосновами для возникновения всего существующего стоики считали огонь, воздух, землю и воду. Превращения же этих элементов-первостихий, а также их разнообразных соединений и являются основой для существования мира.

Вспомни, с каких пор ты откладываешь эти размышления и сколько раз, получив у богов отсрочку, ты не воспользовался ею. Следует в конце концов осознать, к какому миру ты принадлежишь как часть, истечением какого мироправителя ты являешься. Знай, что положен предел времени твоей жизни, и если не воспользуешься им для собственного просвещения, оно исчезнет, как исчезнешь и ты, и более не вернется.

Нередко исследователи трактуют этот абзац, перефразируя известный фразеологизм древнегреческого философа Гераклита из Эфеса – «все течет, все изменяется», то есть они считают, что в данном случае Марк Аврелий говорил не о личной смерти, но об исчезновении каждого момента, о его невозвратности. Однако эти размышления более похожи на совет смертному использовать каждый момент жизни во всей его полноте, так как вернуться к этому моменту никогда больше не удастся, а впереди – смерть и полное исчезновение.

Заботься о деле, которым сейчас занят, чтобы выполнить его достойно римлянина и мужа, с полной серьезностью, искренностью, с любовью к людям и справедливостью. Отстрани от себя иные побуждения.

Будет удача, если каждое дело исполнишь как последнее в своей жизни, освободившись от безрассудства, подогреваемого страстями, пренебрежения к велениям разума, лицемерия, себялюбия и недовольства собственной судьбой.