Большая буква "М"

Большая буква "М"
Мария Знобищева

Первая любовь ощущается главной героиней сразу в двух измерениях: реальном и вымышленном. Мечтательница ходит в школу, переживает за одноклассника и не может признаться ему в чувствах, а по вечерам записывает сокровенные мысли в "Дневник неотправленных писем". Кажется, он ничего не подозревает о симпатии с её стороны. Удастся ли подросткам Услышать друг друга? Бывает ли любовь напрасной? Ответы на эти и другие вопросы ждут вас в книге.

Мария Знобищева

Большая буква "М"

Большая буква «М»

На каждом человеческом сердце, словно перочинным ножиком на коре одинокого дерева, вырезана Большая Буква. Говорят, иногда эту букву образуют линии на ладони. И трудно сказать, есть ли что-нибудь неотвратимее, чем эта буква, большая настолько, что целый мир становится ей мал, – буква первой любви.

Буква «М»

Дашка переделала все утренние дела: убрала со стола посуду, прополола морковку, чисто вымыла крыльцо. Теперь можно забраться на чердак и побыть со своими мыслями. Это так говорят: побыть со своими мыслями.

Иногда Дашке кажется, что одна мысль похожа на скрюченную старушку, молча сидящую в углу, другая – на ленивого кота, который ни за что не даст себя погладить, третья напоминает пальму, а у четвёртой восемь щупальцев, и в каждом она что-нибудь держит (книжку, теннисную ракетку, яблоко, морскую раковину). На чердаке всегда душно и пахнет пылью, железная крыша раскалена от солнца; зато никто не подумает искать Дашку здесь. Никто – это сестрёнки, родная и двоюродная, Саша и Алёнка, ровесницы, им по девять лет. А Дашке уже четырнадцать, и так тяжело объяснять, почему ей не хочется играть с ними в куклы.

А чего ей хочется? Думать и думать… о нём.

Иногда думы становятся такими большими, что не помещаются в голову, и Дашка открывает тетрадь, низко склоняется над ней (так, чтобы не увидел никто, даже солнце в окне, даже ветер, перебирающий листы) и пишет, пишет:

Любовь бывает – якорь,

Бывает – шар воздушный.

Бывает – словно яблоко,

Сомненьями надкушенное.

Я строю, а ты рушишь.

Но замки – в облаках…

И все эти игрушки

Ты не держал в руках.

Конечно, этих стихов она ему не покажет. Он вообще, наверное, не читает стихов. Сидит сейчас у себя дома и играет в приставку. Или может, родители, как в прошлом году, отвезли его в спортивный лагерь… Он играет там в футбол, баскетбол, купается в речке. Это всё, что он любит, и ему там хорошо. Он, наверное, ещё подрастёт, будет осенью весёлым и загорелым…

Дашка мечтает стать великой поэтессой. Тогда её книжки будут продаваться в каждом магазине… А как же всё-таки он их прочитает? Значит, надо, чтобы имя её попало в учебники по литературе. И когда Максим женится (на Катьке Сивцовой, например, или на Ленке Фарафонтовой… а скорее всего, на одной из подружек своей сестры, сестра у него красавица, ходит в школу фотомоделей) у него родится сын, такой же симпатичный, с тонкой длинной шеей и хохолком на затылке, пойдёт в школу, и там по литературе им зададут выучить наизусть стихотворение современного поэта.

– Выучи с ребёнком стихотворение! Можешь ты уделить ему хоть полчаса? – с упрёком скажет модель, заправляя оливковым маслом диетический греческий салат.

– Давай, что ли, – нехотя скажет сыну Максим и возьмёт в руки учебник.

А там… там… стихи… её – ему!..

– Даша-а-а! Даша!

Голос бабушки возвращет её на землю.

– Я тут, бабушк!

– Опять там пылишься? Слезай, пойдём огурцы солить.

Дашка бредёт за бабушкой и думает, что огурцы – это самое то. Если бы не было огурцов, крылечка и грязной посуды, всех этих обедов и ужинов, распорядков и привычек, она бы, наверное, сошла с ума от мыслей. «Руки всегда должны быть заняты, – говорит бабушка, – тогда и на глупости времени не останется».

У корыта с прохладной водой сидят на корточках Саша и Алёнка. Бабушка выдала им по тряпочке, и сёстры старательно трут огурцы.

– Ну, как? Всем уже придумали имена? – спрашивает Дашка, устраиваясь рядом.

– Да, – смеётся Саша, указывая на желтобокий огурец-гигант, – это Захар.

– А это Петька, – говорит Алёнка и опускает его в таз с чистой водой, худенького и длинного.

– Та-ак! – одобрительно кивает Дашка. – А это Микула Селянинович!

Бабушка кипятит банки, ей некогда, но странное имя огурца заставляет её обернуться.

– Ой, Господи! Куда же такой?! И как он только сюда попал? Такие ж надо на семена откладывать! Вы как его солить собрались? Он и в банку не влезет!

Внучки хохочут. Дашке ещё смешнее от того, что ей вспомнились слова из былины, когда ордынцы просили русского богатыря о пощаде: «Ты оставь нам бояр хоть на симена!». Да, такого боярина лучше отпустить на волю…

Под шутки и хохот девчонки работают быстро, и скоро в большом тазу плавают совсем новые, блестящие огурчики, вновь наречённые, довольные, как именинники.

Мимо проходит дедушка. Останавливается, любуясь картиной. Он любит, когда все заняты делом, и сам трудится от зари до зари.

– Вот достанем их зимой из баночки, да с картошечкой, хрустящие!.. Красота… Это, девки, всегда так. Весной сажаешь семена, летом ухаживаешь, под осень тада собираешь. А зимой – кушай на здоровье. Хитро в природе всё придумано…

Алёнка толкает Сашу в бок, и они тихонько исчезают. Не любят слушать пространные дедушкины речи.

А Дашка любит. Дедушка умный, много читает, особенно любит «Войну и мир».

– Тебе кто там нравится? – спрашивает он Дашку, прищурившись.

– Ну… княжна Марья…

– Это понятно. А из мужиков? Пьер, небось?

– Ну… да. – Дашка знает, что дед не одобрит выбор, но Пьер добрый, понятный. Если бы она родилась мужчиной, была бы такой, как Пьер.

– Э-эх, – машет рукой дедушка, – этот Безухов – не мужик, а тряпка. Мешок. Другое дело – Болконский. Болконский не нравится тебе?

Странный вопрос! Ну как он может не нравиться? Тем более, после фильма… Только есть в нём что-то… Дашка пока не знает, как назвать. И в Максиме это есть. То, из-за чего им никогда не быть вместе, из-за чего даже увалень-Пьер кажется роднее.

Однажды Ольга Ефимовна на уроке русского спросила их, что самое главное. И стала поднимать по одному. Кто-то отвечал: «семья», кто-то – «доброта», кто-то – «правда». Дашка, покраснев до кончиков ушей, прошептала: «Любовь». И скороговоркой добавила: «Не только между мужчиной и женщиной, а ещё любовь матери к ребёнку, человека к природе, всех людей между собой». Сосед по парте, Данилка, почему-то начал смеяться. А когда дошла очередь до Максима, тот ответил совсем странно:

– Главное, чтобы о тебе не подумали плохо. О тебе или о твоей семье.