Осколки камня

– Простите, до сих пор не знаю вашего имени.

– Дивэдд, госпожа.

– Ну, вот и познакомились.

Я смотрела за окно и думала: хорошо бы спуститься на балкон Трэдо Дэм с неба. Шокировать напоследок весь двор! И тут же скривилась от пошлости. Это не последний акт гигантомахии, а драка за маленький осколок камня. И все мы марионетки в этой пьесе, ничуть не более важные, чем этот молодой мужчина с красивыми глазами, что сейчас следит за дорогой.

– Скажите, что бы вы сделали, если бы могли все на свете?

Он ненадолго задумался.

– Сделал бы людей счастливее.

«Да ты глупец».

– Но я бы не хотел быть таким могущественным.

– А вот это правильно.

Машина въехала за ограду Трэдо Дэм и подкатила к крыльцу. Это было похоже на дэжавю, и я запретила себе вспоминать. Стражники у входных дверей, лакеи в холле, люди, попадавшиеся по пути (хоть их было мало, и они пугливо прятались), кланялись мне совсем как раньше. Распорядитель в белом костюме вежливо сообщил, что меня ждут в зале совета. От его помощи я отказалась: дорогу хорошо помнила.

Сердце стучало, шаги отдавались гулким эхом. И вдруг геласер «заговорил». Он почувствовал опасность. «Это неразумно, – твердил он. – Где гарантия, что ты сможешь спастись вместе с друзьями? А вдруг он не выполнит условие сделки. Подумай! Ты можешь отомстить за них. За всех! Ты уничтожишь его и весь Совет. Ты вернешь справедливость и возродишь славу Виира. Только ты прошла испытание и достойна этого!».

Ничто в жизни не требовало от меня такого усилия, как объединить сейчас свою волю с волей камня и заставить его замолчать. Я видела глаза Даши. Пылающий дом на грязной улочке. Наш выпускной бал.

Наверное, это чувствовалось. Лакеи мгновенно распахнули двери зала Совета, и сидевшие Пастыри встали, когда я вошла. Помедлив, поднялся и Полоцкий, прикусив губу от злости. Я не сразу заметила чуть в стороне от стола кресло Димы. Он остался сидеть и даже не смотрел на меня. К спинке прислонена трость. Ребят не видно.

Каким погасшим, серым казался Совет! Словно прежде у каждого внутри была лампочка, а теперь она перегорела. Хуже всех выглядел Полоцкий, постаревший вдруг лет на десять сразу.

– Добро пожаловать, Вика, – не сдерживая язвительных ноток, сказал Бренин. – Или, может быть, ты хочешь именоваться хозяйкой всего этого?

– Я бы хотела никогда не видеть всего этого. Но, увы.

– «Увы». Какое подходящее слово для нашей ситуации! Скажи, каково чувствовать себя единственным хозяином геласера? И где, кстати, ты все это время пряталась?

– Что касается хозяина, то это самое большое ваше заблуждение. Пряталась же я в надежном месте. И там узнала кое-что интересное о камне. Я нашла записи последнего Ревеллира. И знаю: не только почему он избавился от него, но и как это сделал.

Полоцкий в гневе стукнул кулаком по столу.

– Я знал, что нужно было проверить лабиринт.

– Еще раз «увы».

– Но теперь ты здесь, – голос его стал вкрадчивым, а глаза не отрывались от камня.

– Я могу в любую минуту исчезнуть.

– Верно, – отмахнулся он. – Правда, это чревато весьма неприятными ощущениями. Не так ли? Думала, мы не знаем о перемещениях? За те пятнадцать лет, что твои друзья были в изгнании, произошло много открытий. Однако ты никуда не денешься.

Он сделал знак страже, и в зал ввели четверых. Полина выглядела еще более слабой. Кристина ободряюще улыбнулась мне. Артем был похож на мумию, спеленатый смирительной рубашкой.

– Он стал очень беспокойным, – заметил мой взгляд Полоцкий. – Итак, в сущности, мы оба знаем, зачем ты сюда явилась.

– Да уж, вы не оставили мне выбора.

Он сделал щедрый жест:

– Моя девочка, я ведь хорошо знаю, что ты не любишь принимать решения, это твое слабое место. Вот и подстраховался, чтобы не было глупостей.

– Здесь уже изобрели камеры?

– Нет. Но агентура работает хорошо. Как только ребята прекратили метаться и обосновались в деревне, соседняя семья начала за ними присматривать.

Саша тихо выругался.

– Правда, тебя они заметили не сразу.

– Геласер помог. Я тоже не теряла времени даром.

– Все крутится вокруг него! Что ж, приступим. Один камень за четверых – это хорошая сделка. Отдай его мне, и можете быть свободны. Вам вернут документы и дадут достаточно денег. Никто не станет следить: куда вы отправились. Даю слово.

– Нет. Меня это не устраивает. Лабиринт из гвердора может перенести нас обратно на Землю. Только при таком условии я отдам геласер. Плиты из лабиринта у вас есть, рисунок я предоставлю. Думаю, вам и самим будет спокойнее никогда больше нас не видеть.

Повисла опасная тишина. Я смотрела в глаза Полоцкого и понимала, что он пытается повлиять на меня. Но без камня не получалось.

Наконец он кивнул страже:

– Все вон.

Когда мы остались одни, Бренин обратился к Детям Неба:

– Отодвиньте стол.

Они переглянулись, но послушались. На полу из гвердорской мозаики был выложен рисунок лабиринта.

– Ого! – воскликнула Наташа. – Теперь ясно, почему здесь был ремонт.

– Мне вы говорили, что надписи верить нельзя, а сами забеспокоились. Решили сжечь мост на всякий случай, для того и разобрали лабиринт. Вы знали? – меня даже передернуло. – Вы догадались, что есть возможность портала! А им сказали?

– Мы тратим время, – холодно ответил он.

– Вот как! Тогда я расскажу вам, что прочла в бункере лабиринта. Последнему из Ревеллиров было всего двенадцать лет. И он добровольно пошел на смерть, чтобы избавить Виир от проклятия этого камня. Никто из людей не может им владеть! Геласер ставит на своих носителях опыты! Великие Ревеллиры поубивали друг друга, как пауки в банке, чтобы все осколки объединились, и остался один бог!

– Какая грустная сказка, – саркастически усмехнулся Полоцкий.

– Это правда!

– Повторяю: мы теряем время.