Подари мне жизнь

–Никит, прилетай, я не знаю, как быть и деньги заканчиваются.

–Я пока не могу. Надо подписать очень важный контракт. Я прилечу как смогу. Деньги переведет Ника, позвони ей. Я как освобожусь, сразу к вам, – ответил брат и повесил трубку.

Весь день выполняла работу на автомате. Глав врач предложил мне взять отгулы, но я не могла бросить своих больных и Андрея. Приходила на работу, улыбалась, выполняла свои обязанности, потом бежала к маме.

В душе поселился страх. Страх, что не успею прийти к ней, не смогу попрощаться. Каждый день, идя на работу, боялась, что сейчас позвонят и скажут: «Мамы больше нет». Слезы градом катились по щекам. Не могла дождаться конца рабочего дня. Выполнив свои обязанности, бежала в городскую больницу, чтобы ночью присматривать за умирающей мамой. Врачи говорили, что она стабильно тяжелая и ей нужен уход. Утром, пока я была на работе, с ней находилась сиделка, я заплатила ей половину своей зарплаты, лишь бы она не отлучалась никуда. Лекарства, обследования, ничего не давало эффекта. Мама находилась в коме. Видя, как ей становилось хуже я решила перевестись в городскую больницу, чтобы все время проводить с ней. Но в один из этих сумасшедших дней, врач из больницы позвонил мне на работу и сообщил, что у мамы произошла остановка сердца. Те слова, как и весь день, я запомню на всю жизнь…

Я пришла утром на работу. Накануне Андрей начал чувствовать ноги. Спина стала более пластичной, напряжение спало. Со всем своим усердием я разминала и массажировала одеревеневшие мышцы. Мыслями я была с мамой, но оставить Андрея сейчас было бы неправильно. Он нуждался в поддержке, я ответственна за него. Волков ожил, в него вернулись надежды, мне давало это стимул. Но как же хотелось спать, после трех бессонных ночей у постели матери. Врачи сообщили, что произошло кровоизлияние и положение ухудшилось. Я потратила все деньги, что были у меня на лекарства, Ника прислала еще, но и они уже закончились, а нужно было платить сиделке. На автомате делала массаж, поглядывая на часы, не слушая, что говорил Андрей. Видимо он понял, что я не сосредоточена. Я принесла ему трость, чтобы он начал пробовать самостоятельно ходить по палате вечером. Никак не могла дождаться конца рабочего дня. Андрея расстроило, что комиссия вот – вот должна была быть, а он еще слабо держится на ногах. Мы повздорили, я не придала значения обидным словам его, но, когда мужчина обвинил меня в том, что я бросила его, не смогла удержаться и рассказала, что случилось. Выйдя за дверь смахнула слезы и хотела отпроситься у Константина Ивановича, чтобы немного отдохнуть, как вдруг раздался звонок сотового. Руки тряслись, когда я нажимала кнопку. Услышав самые страшные слова, выронила телефон. Упав, мобильный разлетелся на части.

Все завертелось перед глазами. Что потом происходило помню смутно, как во сне. Девчонки с поста, напуганные громкими причитаниями, принесли корвалол, они требовали сказать, что случилось. Не помню, что говорила, что делала. Мне дали выпить какое-то лекарство, после которого я отключилась. Придя в себя через несколько часов, я поняла, что лежу в палате. Константин Иванович сидел рядом, и как только я пошевелилась, заговорил:

–Ну что ж ты, голубушка, довела – то себя до истощения?

–Я… – только произнесла и слезы с новой силой покатились из глаз.

–Ну – ка перестань, Анна! Теперь ничего не изменить. Сейчас ты должна быть собранной, чтобы все правильно организовать. Есть кто из родни дома? Тетка или сестра.

– Нет. Мы с мамой вдвоем жили, есть брат родной, он в Краснодаре живет. Как же я ему скажу, что мама… – закрыв лицо руками, не сдерживала слезы.

– Я думаю, тебе стоит позвонить ему и попросить приехать. Сейчас одной тебе будет тяжело.

– Спасибо, Константин Иванович, я так и сделаю, – ответила, ища телефон.

Врач подал мне мобильный и тактично удалился за дверь. Набрав номер Вероники не получила ответа, вспомнив про личный мобильный, начала набирать его. После нескольких гудков, брат ответил:

–Да, Анют, привет, как дела? – произнес он, взволнованно, – Как мама?

–Никит, у нас беда, – произнесла я и больше не смогла сдерживаться.

Рассказав все брату, ревела, как белуга. Он обещал прилететь через несколько часов. Просил быть аккуратной, чтобы кто-нибудь присмотрел за мной. А я даже и не знала к кому обратиться. Найдя в телефоне номер Вики, медсестры, которая работает в больнице, где лежала мама, с ней мы сдружились за последние дни. Попросила ее побыть со мной, пока брат не прилетит. Та сразу же согласилась.

Приехав домой я чувствовала себя просто ужасно. А вокруг все напоминало о маме. И ее махровый халат, хранивший запах парфюма, и кружка, которую я подарила на день матери, ее любимые конфеты в вазочке. Зайдя в дом, я ощутила такую сильную тоску по ней, что снова разревелась во весь голос. Рыдая вместе с подружкой, собирали мамины вещи, чтобы отвезти их в морг. Я знала, где был сложен «погребальный узелок». Очень часто ругала ее за то, что она все на тот свет собирается. Говорила, что рано ей задумываться о смерти, а сейчас достаю из шкафа те самые вещи. Вытряхнув их из пакета, чтобы пересмотреть, увидела, как что-то упало на пол. Конверт. Подняв прочитала: «На похороны» Развернув нашла деньги.

– Ну как же так, мамочка!? Ты как будто знала! За что все это?!

Никита прилетел с Вероникой через пять часов. Бросившись в объятия брата, я не могла остановить слезы. Он гладил меня по голове и говорил, что все образуется, что не нужно так убиваться. Брат организовал похороны. Все взял на себя. После похорон в доме наступила гробовая тишина, даже часов не было слышно. На столе стояла икона, и горела свеча в лампадке. Мы не говорили. Не о чем было говорить.

Наступило утро. Никита отправился решать вопрос о погребении и поминках. Все были молчаливы. После похорон, брат, видя, как мне плохо, сказал, что я не должна оставаться одна. Слишком сильно переживала, но и он больше не мог задерживаться в городе. Нужно было решать вопросы фирмы. Он оставил Веронику со мной и улетел. Я взяла без содержания на работе неделю. Не могла и не хотела ничего делать. Я весь день проводила на кладбище. Забывала поесть, приходила домой, уходила в мамину комнату и просто лежала на ее кровати не открывая глаз. Вероника еще неделю пробыла со мной, но и ей нужно было возвращаться к работе. Я осталась одна…

Никита приехал через несколько дней, после отъезда его жены. Увидел меня и приказал паковать вещи. Все мои заверения о том, что все в порядке, брат тут же отметал. На следующий день я написала заявление об уходе в больнице. К Андрею не заходила, не хотела, чтобы он видел меня сейчас. В институте написала заявление на академический отпуск, все равно сейчас учеба – это последнее, о чем я думаю. Вечером мы уже приземлились в аэропорту. Теперь нужно учиться жить по – новому…

Прошло три дня, всего лишь три, а мне казалось, что время замерло и идет по кругу, принося все новые и новые волны боли. Завладевшая мной апатия, не хотела проходить. Есть не хотелось, двигаться тоже. Я лежала в своей комнате и выходила изредка. Никита, обеспокоенный таким моим состоянием, предложил вернуться к учебе, чтобы хоть как – то отвлечься, даже хотел устроить к себе в фирму. Но мне ничего этого не было нужно.

Не знаю сколько бы все это еще продлилось, но из ступора меня вывела Вероника, жена Никиты.

Ника пришла вечером с работы, брата еще не было. Она поставила сумки с продуктами на пол и разгибаясь схватилась за спину, застонав. Услышав, я вышла, посмотреть, что случилось. Застав, жену брата, сползающую по стенке, бросилась на кухню за водой.

– Ника, что с тобой? – взволнованно произнесла я, машинально проводя осмотр. Внешне признаков какой-нибудь болезни я не увидела, но что – то же вызвало недомогание.

Девушка подняла побледневшее лицо и проговорила:.

–Ты тетей скоро станешь, Ань, – выдавив из себя бледную тень улыбки, произнесла девушка.

И вот тут что-то надломилось во мне. Улыбка расцвела на губах, тоска отступила куда-то вдаль. Вот он смысл жить дальше! Ребенок! Спохватившись, отодвинула пакеты и потянула золовку в комнату на диван:

–Ты что тяжести – то таскаешь? Тебе нельзя перетруждаться, – негодовала я.

–Все хорошо, Ань, я просто немного устала, – успокаивала Ника.

–А Никита знает? – спросила я.

–Нет, я не успела ему сказать, -улыбнулась девушка, отпивая из кружки.

–Так значит сиди тут и отдыхай, я все сделаю сама, – сказала я, все еще ошарашенная новостью.

–Что сделаешь? – удивилась Вероника.

–Сегодня обязательно нужно устроить особенный ужин. Такое прекрасное событие в семье, – ответила я, направляясь в кухню с пакетами. Тут услужливая память, снова напомнила, про недавние похороны. Слезы ручейками заструились по щекам, но смахнув их, приказала держать себя в руках.

Через какое-то время, Ника присоединилась ко мне и как бы я ее не упрашивала отдыхать, заявила, что она всего лишь беременна, а не смертельно больна. Пока мы готовили, сотни мыслей приходили в мою голову: «Как хорошо, что появится малыш. Жаль, что мама и папа внука не увидят. А кто родится? Какое имя придумают?» Размышляя об этом, задумалась и о своей жизни. Мне тоже хотелось бы иметь ребенка и большую крепкую семью, возраст уже позволял, но откуда этой семье было взяться, если парня не было, друзей тоже не особо много. Да и где с ними познакомиться, если ни работы нет, и из дома почти не выхожу. Нужно пытаться жить дальше, мама не обрадовалась, если бы узнала, до чего я довела себя.

Приготовив все, отправила Веронику немного отдохнуть, пока не приехал Никита. А сама решила немного прогуляться. Погода вечером была хорошая, да и мысли нужно привести в порядок. Предупредив Нику, выскользнула за дверь. Я знала куда пойду. К реке. Там очень красиво вечером, да и людей не много. Выйдя из подъезда, направилась по дорожке, уводящей к берегу. Настроение было приподнятое, я снова стала оживать и строить планы на будущее, пусть пока только в мыслях.

ГЛАВА 8

Не спеша, прогуливаясь по живописным местам, освещенным золотистыми лучами заката. Смотрела на такой родной пейзаж и дышать становилось легче, боль не так сильно давила. Казалось, что я вернулась в детство, и все по-прежнему. Но это было не так… Домик, в котором мы когда-то устраивали посиделки, был заброшен и пустовал. Потрескавшаяся краска на стенках выцвела, местами осыпалась штукатурка. Смотря с упреком, на прохожих разбитыми окнами, он, словно так же тосковал, по давно ушедшим дням. Побрела дальше, в рощицу у воды, в которой мы с братом, когда-то качались на качелях. Неужели все разрушено?!

– Интересно, остались ли они на своем месте или сломались? – прошептала, ища качели.

– Стоят! – обрадовалась я, увидев их целыми и невредимыми.

Какие – то малыши качались на них, брат и сестренка под зорким присмотром бабушки, вяжущей на лавочке рядом. Невольно вспомнились мы с Никитой. Чумазые, озорные, с замазанными зеленкой коленями, но такие счастливые. Улыбнувшись, решила им не мешать и направилась к берегу. Прогуливаясь вдоль кромки воды рассматривала облака, деревья. Присев на берегу, наблюдала, как старенький рыбак ловит окуньков. В памяти всплыли образы из давно забытого прошлого. Когда–то на этом самом берегу я впервые поцеловалась со своим первым парнем. Сейчас он работает менеджером в салоне сотовой связи и, наверное, даже не вспоминает об этом месте. Мы как–то встретились с ним в магазине. Он меня даже не узнал, прошел мимо вежливо поздоровавшись. А ведь на этом самом месте клялся мне в вечной любви, обещал жениться, когда закончим школу. Прогнав грустные мысли, улыбнулась и застегнув пуговицы на кардигане направилась по тропинке дальше. Погода, начала портиться, заморосил дождик, и я направилась домой. Поднимаясь по дорожке, идущей в наш микрорайон, налетела на какого-то мужчину, видимо я сильно задумалась раз не заметила его. Извиняясь, подняла глаза на прохожего и замерла от удивления. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось с новой силой, готовое выскочить из груди.

– Андрей, – прошептала я, стоя перед мужчиной, которого не ожидала увидеть.

Моросящий дождь, начинал раздражать. Мелкими каплями, попадая за шиворот куртки и заливая глаза, он заставлял двигаться. Я, опираясь о трость начал подниматься вверх к набережной. Подъем давался тяжелее, чем спуск. Глинистая почва, начинала размокать от дождя, норовя превратиться в кашу. Я остановился, чтобы передохнуть. Оглянувшись, я увидел девушку, поднимающуюся от реки следом за мной. Она поднималась очень быстро, и я посторонился, не желая быть преградой на пути у девушки. Однако та поднималась, не отрывая взгляда от тропинки. В последний момент она все-таки налетела на меня. Извинившись, девушка подняла на меня глаза. В следующее мгновение, я выронил трость от неожиданности. Передо мной стояла Аня. Я отказывался верить в происходящее.

– Андрей, – прошептала она, стоя с открытым ртом от удивления.

–Здравствуй, Аня, – выдавил пораженный я. Мир просто перестал существовать вокруг. Он словно уменьшился до Аниных размеров. Я не замечал усиливающегося дождя, не видел, ворчащих прохожих, снующих по тропинке вверх и вниз, которым мы очевидно сильно мешали. Я не видел ничего кроме этих двух, искрящихся радостью глаз, которые затягивали меня, словно омуты.

– Как дела? – снова спросил я. В горле возник ком.

– Хорошо, – ответила едва слышно Аня.

Дождь начал лить, как из ведра. Не дожидаясь пока мы промокнем до нитки, Аня потянула меня в сторону разрушенного дома:

– Идем, – девушка подняла трость и помогла мне подняться наверх.