Букет ландышей

Кажется, он был готов к вопросу:

– Я много слышал о вас от знакомых. Много положительного.

Марья почувствовала, что щеки ее начинают заливаться румянцем.

– А сейчас я вижу, что мне не соврали ни о чем, – продолжил Соловьев, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Вы очень умны и привлекательны.

Да он, похоже, соблазнить меня решил, вдруг сообразила Быстрицкая. Зачем ему это? Чтоб защищала получше что ли? Глупо. Что вообще происходит?

Она уже открыла было рот, чтобы сообщить, что он зря все это затеял, но неожиданно на ее плечо легла ладонь. Марья вскинула голову в удивлении и опешила, увидев собственного мужа.

– Вот ты где! – радостно провозгласил он. – Я освободился пораньше и решил заехать за тобой. Здравствуйте, – Рудаков протянул руку Соловьеву.

Тому ничего не оставалось, как подать руку в ответ.

Дмитрию не терпелось побыстрее добраться. Он еле сдерживался, чтобы не превышать скорость. Глупо рисковать из-за ревности, причем необоснованной. Видимо, естественный инстинкт застолбить территорию, обозначить свое перед конкурентом брал верх над остальными эмоциями.

Едва припарковав машину у ресторана Столешникова, он выскочил из машины как ошпаренный и бросился внутрь. Швейцар едва успел открыть дверь, чтобы не быть сбитым. Появившийся у входа в зал Столешников, было, протянул ему руку, чтобы поздороваться как радушный хозяин, но поняв настроение гостя, лишь подвинулся немного, уступая Рудакову дорогу, и проследовал за ним.

Маняшу Дмитрий заметил сразу. И этого новомодного кренделя, который клеился к его жене – это было видно невооруженным глазом. Первое желание – подойти и врезать со всего размаху ему прямо между глаз – Рудаков с трудом, но подавил. Отдышался немного. И подошел небрежно, как ни в чем не бывало, к столику.

Пока Быстрицкая его не заметила, потому что сидела спиной ко входу, Дмитрий положил ладонь ей на плечо. Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него. Слава Богу, его девочка обрадовалась его приходу – ее глаза не могли лгать. А значит, все правильно он сделал. А вот ее собеседник был очень и очень не рад, и это тоже читалось по глазам. Что еще больше укрепило Рудакова в мысли, что он приехал вовремя и не зря.

– Вот ты где! – стараясь выглядеть как можно более радостным, объявил Дмитрий, обращаясь к жене. – Я освободился пораньше и решил заехать за тобой. Здравствуйте, – законы вежливости все-таки не зря придумали умные люди. Рудаков мысленно поблагодарил их за эту возможность побесить противника и протянул руку Соловьеву.

Тот, видимо, понял, что это вызов. И принял его, хоть и неохотно. Руку протянул, и рукопожатие получилось весьма крепким. Но Рудаков только усмехнулся про себя.

Быстрицкая, похоже, не заметила этого, и хорошо. Нечего ей красивую головку всякой ерундой забивать.

– Вы уже закончили дела? – поинтересовался Рудаков непринужденно.

– Да, уже, – отозвалась Мария машинально и обратилась к клиенту: – Я сделаю все в соответствии с вашими пожеланиями, но мне действительно пора. Благодарю за приятный вечер, – и поднялась из-за стола.

– Не за что, – к Соловьеву вернулось его обаяние, и он пустил вдогонку последнюю стрелу: – Разрешите вашу руку на прощание?

Маняша бросила на мужа взгляд, проверяя его реакцию, и подала руку Соловьеву, а он вдруг с наглой улыбкой поцеловал эту руку:

– Весьма признателен вам за все.

Рудакову стоило больших усилий сдержаться и ничем не выдать всего урагана чувств, овладевающих им сейчас, тем более рядом была жена. Он поймал довольный взгляд соперника и его ухмылку, жевалки его невольно заходили от напряжения, а кулаки сжались сами собой. Дмитрий обнял Маняшу за плечо, прижал к себе поплотнее и повел прочь.

У входа им снова встретился Столешников, весьма обрадованный тем, что скандала не получилось. Но опять ничего не успел сказать, потому что Рудаков с Быстрицкой почти пролетели мимо него на выход.

Лишь в машине, немного успокоившись, Дмитрий поцеловал супругу и сказал с усмешкой:

– Каждый раз, когда ты оказываешься в этом ресторане, мне приходится тебя спасать.

– Ну и не каждый, – засмеялась Маняша. – В прошлый раз увел меня не ты.

– Да, но я пытался хотя бы, – оправдывался Рудаков, заводя машину. – Если ты тогда наклюкалась и сопротивлялась, что ж мне тебя, на плечо взваливать и тащить надо было?

– Я этого боялась вообще-то, – ее смех успокаивал его. Дмитрий улыбнулся ей в ответ.

По дороге домой они вспоминали детали того дня. Маняша, уверенная, что Дмитрий ей изменил, набралась тогда порядочно и долго не выходила из туалета, когда он попытался увести ее домой. Пришлось применить хитрость и сыграть на ее любопытстве, чтобы она хотя бы вышла из дамской комнаты и не уснула там. И только помощь Столешникова, который лично доставил ее домой, спасла девушку от серьезного конфуза. А Дмитрию пришлось отступить перед ее упрямством, ведь он тогда обидел ее недоверием.

Дома голодный Лимон, устроив обоим выговор за свои страдания, недовольно орал все время, что они разувались и шли к кухне.

– Сейчас-сейчас, – заверил его Дмитрий и насыпал в миску корм.

Котяра, не соизволив поблагодарить, окунулся туда мордой и начал есть.

– Обнаглел, – заметил Рудаков, обнимая Маняшу.

Вот он – его мир, где он спокоен, уверен, счастлив. И он никому не позволит разрушить его.

Любимка потянулась к нему, обвив руками его шею и прошептала:

– Я скучала.

За это можно было многое отдать.

– Я тоже, малыш, – Рудаков поцеловал ее, раздумывая, стоит ли сказать о том, что он узнал сегодня в больнице, и как она вообще отреагирует, что он вмешивается в ее дело.

Но она уже начала щебетать о прошедшем дне и скучище на работе, странностях этого злосчастного Соловьева, заодно доставая из холодильника продукты для ужина.

– Так и не попробую я, похоже, это знаменитое мясо в брусничном соусе, – весело упрекнула она его.

Рудаков улыбнулся и решил отложить разговор на потом.

Глава 3.

Дверь Марье открыла мать Полины Извековой – женщина средних лет в черном платке. На усталом лице ее не было ни кровинки, глаза выплаканы, жесты медленны и неуверенны, будто она вообще плохо понимала, где она находится.

Быстрицкая, подобающе случаю одетая во все черное, поздоровалась как можно мягче и представилась.

– Мне хотелось бы поговорить с вами. Хотя я и представляю интересы виновника аварии, но может быть, что-то могу сделать и для вас? Он предлагает вам хорошую сумму в качестве компенсации.

– Проходите, – пригласила женщина тихо.

Марья проследовала за ней в уютную просторную квартиру. Кроме них, здесь никого больше не было. Она присела на предложенное ей кресло и огляделась.

Семья была состоятельная, о чем свидетельствовала достаточно дорогая обстановка. Естественно, в связи с только что прошедшими похоронами, все стеклянные поверхности были завешены. Фотография красивой девушки стояла на самом видном месте, перед ней теплилась лампадка и лежали гвоздики.

– Конечно, понимаю, что это мало поможет и утешит вас в вашем горе, но водитель просит у вас прощения и предлагает вам деньги, чтобы хоть чем-то искупить вину. Ваше право, конечно, отказаться, но, думаю, сейчас эти средства вам не повредят. Вы сможете использовать их в память о вашей дочери, – тихо заговорила Быстрицкая.

– Да, конечно, – эхом отозвалась Извекова. – Это же несчастный случай.

– Да, – подтвердила Мария мягко. Она выложила на стол конверт с деньгами и придвинула к ней лист бумаги и ручку: – Не могли бы вы написать расписку, что получили деньги?