Проклятый замок

Камилла, проснувшись рано утром, с восходом солнца, только успела покормить кур и выпустить их во двор, чтобы немного почистить курятник, когда к ним заявился Никола. Девушка тяжело вздохнула, по привычке ожидая каких-нибудь новых упреков, но он подошел и крепко обнял подругу.

– Прости меня, – прошептал парень. – Я такой балбес, я никакого права не имел так с тобой разговаривать! Сам не знаю, что на меня находит в последнее время. Но как только я вижу этого графа, сразу начинаю думать о том, как ты томилась в заточении в том замке…

– Я все это понимаю, Никола, – сказала Камилла, отстраняясь. – Но он не виноват в том, что когда-то я была пленницей в замке. Его там не было. Он ничего не знает. И мне не хочется, чтобы узнал, иначе он начнет задавать мне много разных ненужных вопросов. И как я ему все объясню?

– Я постараюсь исправиться, – серьезно пообещал Никола. – Только скажи мне, что ты не злишься.

– Я не могу этого сказать, потому что все еще злюсь, – сказала девушка, хитро косясь на друга. – Придется тебе поработать, чтобы исправить свою вину.

Часа два она гоняла его по саду с разными заданиями, пока не устала придумывать, чем бы еще его нагрузить.

– Ну что, я заслужил прощение? – усмехаясь, спросил Никола.

– Ну ладно, так уж и быть, – смилостивилась Камилла. – Ты прощен. Я собиралась занести Элизе кое-какие вещички Стеллы и Сатала, пойдешь со мной?

– Пойду, – улыбнулся Никола, радуясь, что Камилла больше не сердится.

Прихватив сумку с вещами и игрушками и вручив ее Николе, девушка крикнула матери, что вернется через пару часов, и они направились к выходу. В дверях друзья столкнулись с Себастьяном. Граф смерил Николу подозрительным взглядом.

– Все в порядке? – спросил он у Камиллы.

– Да, – улыбнулась она. – Спасибо, Себастьян.

По ее взгляду он понял, что благодарит она его не только за проявленное беспокойство, но и за вчерашний вечер. И почувствовал, что при Николе про их прогулку лучше не упоминать. Несмотря на то, что это была просто дружеская беседа, парень мог воспринять все совершенно по-другому. А зачем Камилле новые проблемы?

Но была еще одна причина, о которой граф не хотел думать и не признавался в ней даже самому себе. Дело в том, что ночная прогулка пробудила в нем непонятную тоску, которую он толком не мог объяснить. Как будто он потерял близкого и горячо любимого человека, только кого – понять не мог. Сначала Себастьян подумал о Линде, по которой когда-то сходил с ума, но воспоминания о его прекрасной невесте не вызвали у него никаких эмоций.

Что же касается Камиллы… Девушка нравилась ему все больше, но он не хотел этого показывать ни себе, ни ей, ни, тем более, Николе. Поэтому Себастьян лишь посмотрел им вслед и вошел в дом, поздоровавшись с Нонной и Гансом и подбрасывая в воздух малышей. Услышав шум, в дом из сада зашел и Веллер.

Все еще чувствуя свою вину, Никола всю дорогу мучился, не зная, как начать разговор хоть о чем-нибудь. Он никак не отреагировал на появление графа, лишь сухо кивнул ему в знак приветствия. Парень твердо пообещал себе больше вообще не обращать на него внимания, как будто его здесь нет. Может, тогда он и правда исчезнет?

Элиза обрадовалась приходу друзей. Последние дни на улице стояла немыслимая жара, и она никуда он выходила, изнывая дома от тоски. Подышать свежим воздухом удавалось только рано утром и поздним вечером. Поэтому она рьяно взялась за разбор крохотных детских вещичек, вместе с Камиллой умиляясь их хрупкости. Не зная, кто родится у Элизы, Нонна и Камилла сложили в сумку вещи и Стеллы, и Сатала. Часть из них осталась еще после Камиллы и Ганса, часть была куплена в городе, какие-то вещи они сшили сами.

– Сложно представить, что скоро и у меня появится маленький человечек. Я так волнуюсь! – вздохнула Элиза, отложив в сторону игрушки и откинувшись на спинку дивана.

– Не переживай, все будет хорошо. Ты станешь отличной матерью, – успокоила подругу Камилла.

– Ох, я на это надеюсь! Ведь столько ошибок можно совершить, воспитывая ребенка. А вдруг я буду слишком строгой? Или, наоборот, забалую своего малыша? Ведь от этого зависит, каким он вырастет человеком.

– Если ты задаешься этими вопросами, значит, у вас с Эриком точно получится стать прекрасными родителями.

Камилла обняла Элизу, поглаживая ее по животику. Никола ушел около часа назад – он немного посидел с подругами, а потом отправился в кузницу, где иногда подрабатывал. Никто из них не затронул в разговоре вчерашний вечер и ту сцену, свидетелями которой были все присутствующие. После ухода парня Элиза тоже какое-то время не поднимала опасную тему, не решаясь напомнить подруге о неприятном моменте. Но потом не выдержала.

– Что у вас с Николой вчера произошло? – спросила она, пересев поближе к Камилле.

– Все как обычно, – пожала плечами та. – Он снова приревновал меня к Себастьяну и закатил концерт.

– Себастьян так рьяно бросился защищать тебя, я думала, они подерутся.

– Да, – Камилла помолчала. – Возможно, так оно и было бы, если бы не Эрик. Я ведь так и не поблагодарила его за то, что он вмешался.

– А когда бы ты успела? Дома его нет, он к вам пошел, как и папа. Все фонтан этот обсуждают. Но с Николой что-то нужно делать, он становится неуправляемым. Скажи уже, что не любишь его, сделаешь лучше и себе, и ему.

– Я все собираюсь, но не хватает духа, – Камилла помолчала. – А потом… когда я ушла… я гуляла по лугу. Не знаю, почему меня именно туда понесло. Возможно, хотелось посмотреть на замок, ведь он все еще влечет меня. А Себастьян возвращался к себе. В общем, мы вчера немного погуляли вместе. Ох, Элиза, я сделала такую глупость, слишком близко его к себе подпустила! Но он был рядом, и мне так захотелось снова почувствовать – каково это, говорить с ним, как прежде.

– И что, поговорили? – взволнованно спросила Элиза.

– Ага, – невесело хмыкнула подруга. – Я возьми и разревись при нем. А он меня обнял и начала успокаивать, представляешь? И я поняла, что мы стоим в обнимку, только после того как успокоилась.

– Ну ты даешь, – восхищенно покачала головой дочь старосты. – Да он же теперь влюбится в тебя, к гадалке не ходи! Ты открылась ему, раскрыла свою чуткую душу, он узнал тебя с другой стороны, и теперь не сможет оставаться равнодушным!

– Ну что ты, зачем я ему, – грустно улыбнулась Камилла. – Для него я всего лишь вздорная деревенская девчонка, вот и все. В замке все было по-другому, там мы были друг для друга целым миром.

Элиза ничего не стала говорить, понимая, что разубедить ее пока все равно не сможет. Она просто обняла подругу и погладила по роскошным медовым волосам. А потом встала и, неуклюже переваливаясь, дошла до кофейного столика. Позвонив в колокольчик, она попросила служанку принести им чай и чего-нибудь вкусного.

***

Домой Камилла вернулась только ближе к ужину, извинившись перед матерью за долгое отсутствие. Та только рассмеялась.

– Не переживай, за тебя Ганс отдувается.

– Чему я безмерно счастлив, – незамедлительно откликнулся тот, выходя из кухни.

– Мам, тебе не кажется, что со временем Ганс станет невыносимым старикашкой? – улыбнулась Камилла и с визгом побежала к выходу, когда Ганс понесся за ней с криками «Я тебе покажу старикашку!».

– И когда они повзрослеют, – вздохнула Нонна, направляясь во двор.

Набегавшись по саду, брат и сестра повалились на траву, едва переводя дыхание от быстрого бега.

– Вот черт меня понес гоняться за тобой, – буркнул Ганс.

Камилла засмеялась. Ей было очень легко с братом – он понимал все без слов, ревностно оберегал ее и охранял. Когда девушка вернулась из замка, он стал ей самым близким другом, всегда готов был взять на себя ее обязанности, если видел, что сестре нужно побыть одной. За тот год, что Камилла его не видела, Ганс стал очень взрослым, не по годам развитым. Девушке пришлось сильно над собой поработать, чтобы перестать общаться с ним как с маленьким.

Заботясь о сестре, Ганс плохо реагировал на присутствие Себастьяна в ее жизни. Но по этой же причине он в последнее время совершенно перестал понимать Николу, несмотря на то, что они снова сдружились. Ганс видел, как лучший друг их семьи постоянно расстраивает Камиллу, как они ругаются, чаще всего – из-за того же графа. Как-то он даже попытался поговорить с ним об этом.

– Ты еще слишком мал, и не был влюблен, – задумчиво сказал Никола. – Вот когда полюбишь по-настоящему, когда эта любовь охватит тебя всего, тогда ты меня поймешь.

– Возможно, я и мал, и не любил, – хмуро ответил Ганс, – но я одно тебе могу сказать – ты все время расстраиваешь Камиллу. Ты же знаешь, что ей нелегко пришлось в замке, то, что она выбралась оттуда живой и невредимой, – настоящее чудо. Но ты ведь даже не даешь ей прийти в себя! Почему ты думаешь только о себе и о том, как тебе тяжело? Если ты так любишь мою сестру, почему тогда не думаешь, в первую очередь, о ней? Возможно, если бы ты вел себя немного по-другому, у вас со временем все бы получилось.

Никола долго молчал. Наконец, тяжело вздохнув, спросил у своего юного друга:

– Значит, ты считаешь, что теперь у нас ничего не получится?

– Я не знаю, – честно признался Ганс. – Но лучше ты сейчас не делаешь, только хуже.

С того разговора прошло чуть больше недели, и вчера вечером Никола, видимо, снова устроил Камилле сцену ревности.

– Не знаю, что у вас там произошло вчера, но граф удивил меня своим благородством, – сказал Ганс, вместе с сестрой направляясь к дому. – Расскажи, что сделал Никола?