Анемия

Тварь приближалась. Анника слышала только тихие шаги. В глаза обращённого она посмотрела только, когда оказалась в его руках. Обращённый зажал горло Шефер. Пальцы медленно сжимались и хрустели от напряжения. Анника распахнула глаза и увидела отца Иоанна.

То, как поменялось его лицо, напугало её. Если бы обращённый священник не сжимал горло, то Анника закричала бы, не жалея голосовых связок. Во взгляде отца Иоанна не осталось ничего, что говорило бы о его осознанности. Пелена ярости застелила глаза. Напряжённые мышцы превращали мягкие черты лица в угловатые и неестественные. Судороги, возникающие поочерёдно, придавали доброму священнику черты одержимого.

Анника дрыгалась в воздухе, стараясь расцепить старческие руки. Понимая, что не справится, Шефер дотянулась до кисти зубами. Она не рассчитала силы, поэтому, оказавшись на полу, обнаружила во рту кусок кожи. Позыв желудка возник моментально, но Анника не дала ему развиться и побежала к оружию.

Обращённый вцепился в её ногу, повалив на пол, и накинулся сверху. Он схватил Шефер за руки, а ногой наступил на горло. От мыслей, что сейчас её разорвут на части, Анника запаниковала. Слёзы хлынули, как с прорванной платины. Она пыталась кричать, но выходили только предсмертные хрипы. В предплечьях начинали болеть мышцы. Одно резкое движение, и она лишится рук.

Хруст послышался прежде, чем обращённый священник отвлёкся. Анника не чувствовала рук. Она вообще ничего не чувствовала. Тварь оставила Шефер и бросилась к выходу. Звуки борьбы проносились по стенам церкви. В плечах возникла адская боль, от которой Анника застонала. Чувствительность возвращалась, но медленно, не давая ей шансов предпринять дальнейшие действия. Анника лежала на полу, пытаясь хоть краем глаза узнать, на кого отвлёкся обращённый. И когда в свете луны сверкнул знакомый набалдашник трости, в сердце заныло.

Хендерсон засунул трость в пасть твари, держа отца Иоанна таким образом на расстоянии. Но из-за диких движений руками обращённый успел поцарапать лицо Ричарда. Из глубокой раны текла тёмно-красная кровь. Увидев её, отец Иоанн истошно закричал и со всей силы сжал трость, отчего по ней пошла трещина. Ему оставалось приложить ещё немного сил, чтобы разрушить барьер между ним и Хендерсоном.

После звука выстрела тварь замерла. Её челюсть расслабилась, и трость оказалась полностью в руках доктора. Обращённый упал.

На том месте, откуда доносился выстрел, Хендерсон увидел Аннику. Она еле стояла на ногах, а пистолет в её руках дрожал. По полузакрытым глазам Ричард уже понимал, что она находится в полуобморочном состоянии и поспешил к ней. Он успел к тому моменту, когда Анника отдалась темноте.

Даже находясь во сне, Шефер чувствовала боль в руках. Казалось, что их вовсе отрубили, а потом приделали раскалённые железные протезы. Раз за разом повторялось нападение обращённого отца Иоанна. Как он отбрасывает её в стену. Как ломается статуя. Как рвутся мышцы. Через несколько кругов это стало повторяться с такой скоростью, что Анника едва успевала понять происходящее. Кровь тонкими струйками стекала со стен, со статуи. Тогда тварь вырывала руки, как созревший плод.

Анника вскочила с кровати. Первым делом она осмотрела руки. Всё было в порядке, несмотря на боль. Но лучше так, чем вообще остаться без конечностей. От радости Анника заплакала. Если бы обращённый не отвлёкся, то она бы распрощалась не только с руками, но и с жизнью. Сейчас она понимала, что сущности не дали бы ей просто умереть, но в тот момент… Анника всё также боялась смерти.

Осознав, что всё позади, Шефер осмотрелась. Она лежала на одной из кроватей в больнице. Совсем одна. В помещении было темно. За окном не было даже лунного света. Только свеча из другой комнаты служила ориентиром.

Сил не было. Надо было вернуться в трактир.

Анника встала, но сразу села на место. Ноги не держали её совсем. Даже сидеть было сложно. В голове крутились мысли обо всём и превращались в непонятную кашу. От этого становилось ещё хуже.

«Может, стоит отлежаться?» – подумала она, прислушиваясь к телу.

– Вы проснулись, – из-за этой фразы Анника подумала, что снова попала в цикличный ад.

Ричард подошёл ближе и поставил на тумбу свечу. В тёплом свете была хорошо видна рана на щеке. Анника долго смотрела на неё, вспоминая, как ползла до пистолета. Тело отозвалось болью.

– Любите вы попадать в интересные ситуации.

Анника легла под одеяло. С приходом Хендерсона стало холодно. Шефер отвернулась, не желая разговаривать с доктором.

– Что вы делали в церкви? – не стал обращать внимание на такой откровенный жест Ричард.

Как и ожидалось, Анника молчала.

– Просто… в такой поздний час я не надеялся вас там увидеть.

Снова молчание.

Хендерсон какое-то время собирался с мыслями.

– Спасибо, что спасли, – он закашлялся, и его голос охрип. – Я в долгу перед вами, миссис Шефер.

Он говорил это с какой-то грустью. Если бы Анника посмотрела на него, то увидела его опущенный взгляд и скопившиеся в уголках глаз слёзы. Ричард хотел сказать что-то ещё, но пуще прежнего закашлял. В его груди клокотало, что было плохим предвестником. Только тогда Шефер повернулась.

«Он ведь работал с заражёнными».

– Вы хорошо себя чувствуете? – Анника и сама не поняла, зачем стала интересоваться его здоровьем.

– Насколько это возможно, – мученическая улыбка окрасила лицо врача. – Это пройдёт. Как ваши руки? Обращённый неплохо вас потрепал.

– Болят, – Анника подняла рукав рубашки и увидела ярко-фиолетовые кровоподтёки по всему предплечью.

Она не стала ничего больше говорить, потому как в горле застрял ком.

– У вас по всему телу синяки. Некоторые несвежие. Это, конечно, не моё дело, но…

– Не ваше, – рыкнула Шефер.

Ричард замолчал и, обдумав слова Анники, встал. Он оставил свечу на месте и побрёл к выходу. Шефер почувствовала зов совести за то, что так грубо обходилась с Ричардом. Он ведь не делал ничего плохого. Наоборот, уже который раз помогал ей.

– Мистер Хендерсон! – позвала она.

Ричард остановился.

– Благодарю вас. И простите.

В темноте Анника увидела, как Хендерсон аккуратно улыбнулся. На этот раз это выглядело даже искренне.

– Вам не за что извиняться.

Он покинул комнату. Головная боль заставила Аннику заснуть. Ей снилась ночь, когда она сделала свой первый выстрел.

Шестая казнь египетская

Ричард Хендерсон поспешил выписать Аннику. Ситуация с чумой выходила из-под контроля. Больница быстро превратилась в храм для больных. Из окна комнаты Анника часто наблюдала, как больные плетутся в сторону больницы. На многих уже были отметки чумы: бубоны. Воздух с улицы пропах гнилью и смертью. Однажды Шефер встретила констебля Барнса. Он, как и многие в городе, носил белую маску. От происходящего ужаса в глазах Виктора совсем погас огонь. И только факел в руках на время возрождал его.

– Мистер Барнс! – окликнула его Анника.

Виктор не останавливался. Когда Шефер всё же догнала его, констебль не выразил желания разговаривать.

– Вам нужна помощь. В городе так много больных. Я могу быть полезной.

– Сидите дома! От вас нечего взять.

– Я должна была помочь Хендерсону с больными.

– И что вы от меня хотите?

– Я искала его несколько дней, но так и не нашла. Конрад сказал, что он ходит по домам в поисках погибших.

– Так и есть.

Они остановились рядом с очередным домом. Почему выбор констебля выпал именно на него, Шефер ещё не знала. Когда Барнс-старший шагнул внутрь, он сделал жест, чтобы Анника ждала снаружи. Не прошло и пяти минут, как дверь открылась. Тело покойника плюхнулось под ноги Анники. От неожиданности она вскрикнула и поспешила сделать несколько шагов назад. Труп принадлежал молодой женщине. Из-за глубоких ран от бубон на её теле не осталось живого места. Гнойная корочка покрывала всё лицо. Закатившиеся глаза, говорящие о внезапной смерти, смотрели на Шефер. Труп пошевелился. Затвердевшие мышцы захрустели, как кости в пасти собаки. Руки уже были рядом с лодыжкой Анники, как из дома вылетел другой труп. Мальчика. Он упал на женщину в неестественной позе. Нижняя челюсть отвисла, когда маленькая голова опрокинулась.