Бывший на Новый год

Женщина зарделась, довольно улыбнулась и, подмигнув Льву, отошла обратно к прилавку. Голоса и смех из-за стены стали раздаваться ещё громче, а Маринина тоска по предпраздничной суете и полному холодильнику еды, которую она приготовила ещё днём, до неожиданного возвращения Артура из командировки, сильнее. Но, учитывая её обстоятельства, даже обжигающе горячий фруктовый чай, принесённый Людмилой, сейчас был как самое вкусное и ароматное блюдо на всей планете.

– Лёвушка, это молочко, – она пододвинула кружку поближе к сыну. – Только пей осторожно, оно горячее. Не обожгись.

Лев, послушавшись, со всей серьёзностью принялся дуть на молоко, чтобы немного его остудить, а Степанова с наслаждением обхватила пальцами свою кружку с чаем. Горячие стенки обжигали кожу, но Марине не было больно. Марине впервые за последние пару часов стало чуть спокойней на душе, хотя кардинально их ситуация не изменилась. Всё тот же трескучий мороз за окном, пустая заправка и новогодние попсовые песни по радио. Только почему-то всё равно плохие мысли вместе с обидными словами, сказанные мужем перед тем как закрыть дверь перед её носом, немного притихли.

– Зайка, давай я расскажу сказку, пока ждём тётю Олю, – заметив, что сын заскучал, предложила девушка. – Хочешь?

– Конечно! – искренне обрадовался Лев, чем вызвал у неё тёплую улыбку.

– Эта история началась давны-ы-ым давно. Жила-была прекрасная принцесса со своим самым лучшим на всём белом свете другом – сильным и храбрым львом…

Она придумывала сказку на ходу, но сын слушал о преодолениях различных трудностей принцессы и льва с открытым ртом, что помогло ей задействовать всю свою фантазию. Одно приключение героев сменялось другим, поэтому, когда входная дверь заправки открылась и кто-то прошёл мимо, они даже не обратили на это внимание, полностью поглощённые друг другом и сюжетом истории. И только, когда этот "кто-то" пошёл обратно к выходу мимо их столика, Степанова бросила на него мимолётный взгляд, которого впрочем хватило, чтобы узнать в высоченном, большом, плечистом и бритым почти под ноль мужчине…

– Булат?! – торопливо вскочив на ноги, воскликнула она.

Он, успев отойти от их столика на пару шагов вперёд, замер. Замерла и Марина, рассматривая во все глаза хорошо знакомый затылок, напряжённую линию плеч и широкую спину.

На нём, как обычно, одежда преимущественно чёрного цвета. Куртка, брюки, ботинки. В опущенных по швам руках телефон известного бренда последней модели и брелок от машины не менее известной марки. Вроде бы ничего особенного, а сразу ясно, что, стоящий перед ней мужчина, человек не бедствующий. Даже очень-очень не бедствующий. И не то, чтобы она относилась к тем людям, что судят и оценивают других людей по внешности, но и слепой девушка не была. Дурой ещё, да, возможно, но точно не слепой и была в силах различить качественные и дорогие вещи от не очень качественных и не очень дорогих. Спасибо Артуру, придававшему этому фактору большое значение. Булат в отличие от него своей платежеспособностью и уровнем жизни, позволяющим ему не жалеть денежные средства на одежду и прочие вещи, никогда не кичился, что в нём её и привлекло больше всего в их самую первую встречу. Это потом она разглядела в нём красоту не только физическую, но и душевную, а тогда, увидев его в первый раз в жизни, не могла не заметить с какой простотой и спокойствием он относится к вещам и их стоимости. И это при том, что он не был мажором, не знающим проблем. Как раз таки наоборот, Булат добился всего сам своим трудом и упорством. Данный факт всегда так импонировал и добавлял ему ещё большей эффектности и статности, хотя, казалось бы, куда ещё больше…

Степанова встряхнула головой, выгоняя неуместные в данный момент мысли из головы и сосредотачиваясь на главном.

– Я Марина! Помнишь? Марина Сте… – осеклась, по привычке едва не назвавшись фамилией мужа. – Марина Колесникова!

Какой-либо реакции на её слова не последовало и девушка невольно напряглась.

Неужели обозналась? Да нет, не могла она Булата не узнать. Кого угодно, но точно не его. Это он! Но… Но тогда почему он не откликается? Даже не смотрит на неё… Может… Может, забыл её? Или делает вид, не желая с ней разговаривать?

Оно, конечно, не мудрено, если вспомнить то как они расстались да только больше пяти лет прошло с их последнего разговора и сказанного ею: “Я больше не хочу быть с тобой”. Не мог же он до сих пор таить обиду и злиться? С его-то внешностью, характером, воспитанием и обеспеченностью жизни Булат уже должен был давным давно вычеркнуть тот эпизод из памяти и идти вперёд с какой-нибудь достойной его женщиной. Тогда в чём же дело? И почему её это так беспокоит? И, самое интересное, зачем она его позвала и что будет делать, если он всё-таки откликнется?

– Не ожидала тебя здесь увидеть! Давно переехал? Или ты тут из-за новогодних праздников? Кстати, с наступающим!

Марина тараторила, не давая мыслям и догадкам разгуляться ещё сильнее параллельно чувствуя на себе и Булате любопытный взгляд кассирши Людмилы.

– Даже не верится, что ещё совсем чуть-чуть и наступит две тысячи двадцать пятый, правда? Казалось, вот только совсем недавно был две тысячи восемнадцатый и…

И, боже, что она несёт, вообще? Девушка мысленно отвесила себе подзатыльник. Всё-таки не зря Артур её постоянно дурой называет. Ума ей, действительно, не хватало. Когда писала вместе с сыном письмо Деду Морозу, надо было просить не удачи в разводе и в последующей самостоятельной жизни, а мозгов. Тогда может и жить бы легче стало.

– Эм… Как твои дела? Как родители? Как жизнь в целом? Надеюсь, всё в порядке?

Энтузиазм и радость от встречи уступили место неловкости и с каждым вопросом её голос звучал всё менее уверенно. Он же всё стоял к ней спиной, не шелохнувшись, подобно неприступной скале. Внешне – очень знакомый, почти родной. Ментально – закрытый, безразличный, чужой. И от этого Марине вдруг стало в разы неприятнее, чем даже когда муж осыпал её оскорблениями и посылал во всем известное пешее путешествие. Глупость несусветная, конечно, но кольнуло в груди ощутимо.

– Я… Ладно, не буду тебя задерживать. Извини, что… – это “что” можно было перечислять долго, поэтому она оборвала себя на полуслове и не без труда растянула губы в неестественной улыбке. – Рада была тебя увидеть. Ещё раз с наступающим! Будь счастл…

Сердце, итак немало испытавшее волнений за последние сутки, едва не выпрыгнуло из груди, когда мужчина, наконец, развернулся к ней лицом.

Честно говоря, Степанова не вспоминала о нём все эти годы. По началу, особенно в первые месяцы замужества ещё да, не могла отказать себе в этом удовольствии, а потом, после родов, было уже некогда и его мужественный образ постепенно стёрся из памяти материнскими буднями, непростыми отношениями с Артуром и глупыми надеждами на то, что рано или поздно всё наладится, а мамино, повторяемое ей по поводу и без, “Стерпится – слюбится” сработает. Сейчас же выяснилось, что он не стёрся, а просто скрывался за бытовухой и самообманом. И высокий лоб, густые темные брови, зелёно-карие глаза, серьёзные и умные, нос с горбинкой, массивная челюсть, покрытая густой, аккуратно оформленной бородой – всё это было так Марине знакомо и привычно. Конечно, за прошедшие годы Сабуров заматерел, возмужал ещё сильнее, достиг того уровня брутальности, благодаря которому не посмотреть в его сторону было невозможно, но всё же оставался тем самым парнем, с которым она провела одни из лучших месяцев своей жизни. Для кого-то, кто его не знал, Булат выглядел грозно и даже пугающе из-за внушительного внешнего вида и рода деятельности (звание чемпиона страны по боксу в тяжёлом весе – это вам не шутки), но добрее человека в своей жизни девушка не встречала. Добрее, умнее, отзывчивее, воспитанней, честнее… Степанова могла продолжать до бесконечности. В книгах таких людей, как он, обычно описывают устойчивым выражением “как за каменной стеной”. В жизни ставят в пример детям, проявляют глубочайшее уважение и всячески поддерживают хорошие отношения. Положа руку на сердце, она бы хотела, чтобы сын вырос таким же человеком и делала для этого всё, что могла. А если совсем откровенно, то одно время Марина и вовсе ревела белугой в подушку, сожалея, что отцом её, ещё на тот момент не родившегося ребёнка, был Артур, а не он, Булат. Ведь лучшего кандидата на эту роль даже сейчас было сложно представить.

С тех пор столько воды и слёз утекло, что не верилось. И он, по-прежнему красивый, представительный и мужественный на расстоянии считанных шагов, тоже не верился. Может, у неё уже галлюцинации на фоне стресса и переохлаждения? Или, что хуже, в его образе к ней костлявая пожаловала, а сама Марина сейчас лежит под какой-нибудь ёлкой, замёрзшая, так и не дойдя до автозаправки?

– Мама-мама-мама! – выдернул её из мыслей звонкий голосок Льва. – Валежка упала!

Степанова моргнула, возвращаясь в реальность, оглянулась на сына, согнувшегося и безуспешно пытающегося дотянуться до варежки, помогла ему вернуть беглянку на место, в карман комбинезона, и, выпрямившись, вновь посмотрела на Булата. Посмотрела и тут же вздрогнула от взгляда, которым он сверлил их с Лёвиком. Вопросов в нём было хоть отбавляй, а самый главный – какого чёрта…?!

Глава вторая.

Со своим будущим мужем Марина была знакома, можно сказать, с детства. Их мамы дружили со школьной скамьи и постоянно поддерживали друг с другом связь, несмотря на то что их судьбы сложились по-разному. Мама Артура получила хорошее образование, удачно вышла замуж и в целом, как не без зависти выражались многие в её окружении, в том числе и мама Марины, прекрасно устроилась в жизни. Колесниковой Оксане Константиновне же повезло гораздо меньше. Забеременев на третьем курсе педагогического университета от мгновенно пропавшего после этого неожиданного известия бездельника с гитарой, она с боем прорывалась через все тяготы, беды и невзгоды, так больше и не сумев построить своё женское счастье, что в итоге сказалось не самым лучшим образом на ней самой и соответственно на Марине тоже. Родительница больше всего на свете боялась, что она повторит её судьбу и всяческим образом пыталась уберечь дочку от этой безрадостной участи. На то, что у дочери самой получится устроить свою жизнь и для этого ей даже не придётся выходить замуж, женщина и не надеялась. Марина пусть и была для неё светом в окошке, но Колесникова-старшая не строила иллюзий на её счёт, отчётливо понимая, что ни великим умом, ни выдающимися талантами, ни, на худой конец, бойкостью, сообразительностью и предприимчивостью дочка не отличалась. Единственное, что хотя бы немного выделяло её из серой массы – хорошенькая мордашка и покладистый характер, а с таким набором куда прямая дорога? В модели? В бухгалтеры? В учители? Нет, не угадали. Замуж! Желательно так “замуж”, чтобы сидеть дома, ждать супруга с работы и растить детей. С этим простосердечная, бесхитростная и слегка глуповатая Марина точно должна была справиться, а сын закадычной подруги казался для Оксаны Константиновны идеальной кандидатурой в зятья. Образованный, деятельный, перспективный и, самое главное, из обеспеченной, можно даже сказать, богатой семьи! К тому же Светка, та самая закадычная подруга и по совместительству будущая сватья, с малых Маринкиных лет твердила, что из неё вырастет прекрасная жена для её Артурика, так что никаких препятствий для этого союза не было и быть не могло. Кроме разве что самой Марины.

Поначалу, когда Артур только начал оказывать знаки внимания, ей было интересно и приятно. На фоне сверстников, не блещущих умом, тактом и воспитанием, сын маминой подруги выглядел взрослым и состоявшимся мужчиной, хотя разница в возрасте у них была невелика. Его настойчивые красивые ухаживания тешили самооценку и рисовали иллюзии в стиле “долго и счастливо”. Мама же едва ли не собственноручно толкала её к нему в объятия и подливала масла в огонь заверениями, что лучше мужика, чем Степанов, Марина больше никогда не найдёт. Девушка и сама в это верила достаточно долго, смотря на своего “сердечного друга” чуть ли не с открытым ртом и сквозь толстые розовые очки, которые, как всем известно, имеют свойство биться стеклами вовнутрь.

Ей хватило чуть больше года, чтобы понять, что, во-первых, Артур далеко не самый прекрасный мужчина в мире, которого она вместе с мамой себе придумали, во-вторых, они совершенно, абсолютно, напрочь разные и неподходящие друг другу люди, в-третьих, она его не любит. Никогда не любила. Даже близко по отношению к нему ничего не чувствовала, что и стало решающим фактором для принятия решения о расставании в первый раз. На тот момент им уже давно не было о чем друг с другом разговаривать, а если разговор и завязывался, то обычно заканчивался ссорой, потому что Степанов, привыкший, что она смотрит на него как на божество, не хотел лишаться пьедестала и требовал прежнее, на его взгляд, соответствующее к себе отношение, которое девушка не могла ему дать. Помимо этого тогда в первый раз начали проявляться проблемы Артура с алкоголем, не такие серьёзные как в браке, но и не такие незначительные, чтобы их не заметить, интимная жизнь, и так никогда не приносящая особого удовольствия, в тот момент вовсе свелась к надоедливой и тягостной обязанности. И, если раньше эта часть отношений в силу неопытности и незнания её не так сильно заботила, то потом темперамент начал требовать своё, что также не могло не повлиять на осознание правильности последующего шага поставить в их истории точку.

Стоит ли говорить, что ни ему, ни родителям подобная самодеятельность не пришла по нраву? Мама билась в истерике и называла её неблагодарной дурой, которая сама упускает своё счастье из рук. Артур выразился гораздо крепче и ещё примерно с две недели обрывал её телефон трезвыми и не очень звонками и смс с оскорблениями вперемешку с клятвами в любви и просьбами не рубить с плеча и дать им ещё один шанс. Убеждал, что сделанные Мариной открытия на самом деле полная чушь, что у них просто кризис в отношениях, что все пары рано или поздно через это проходят и теперь настал их черёд. Его родители и старшая сестра вторили ему, приведя пример родственников, знакомых и даже самих себя. У неё, на тот момент двадцатилетней слабохарактерной дурёхи, выстоять под непрекращающимся градом упрёков, уговоров и убеждений не получилось. Как известно, скажи человеку тысячу раз, что он свинья, – на тысяче первый он захрюкает. Вот и Марина тоже… Не захрюкала, конечно, но поверить в бред, который так яростно вешали ей на уши, поверила. Отмахнулась от интуиции, сигналов тела и намёков друзей, которые тогда у неё ещё имелись, и под руку со Степановым отправилась строить счастливое будущее. Споткнулась, правда, быстро, спустя полгода, на первой же кочке в виде совместного отпуска, закончившегося новым расставанием, а оно в свою очередь закончилось новым воссоединением и… И так и пошло по кругу. Сходились-расходились, ругались-мирились, прощались-возвращались, попутно теряя нервные клетки, уважение друг к другу и друзей, потому что мало кто хотел терпеть в общей компании неадекватную парочку, которая бесконечно выясняет отношения и устраивает концерты.

В общей сложности Марины хватило на почти пять лет подобной жизни, потом терпение закончилось и она твёрдо решила, что с неё хватит. Немного повзрослев, нарастив кожу в постоянных ссорах и научившись-таки выдерживать давление и стоять на своём до последнего, девушка твёрдо решила идти вперёд одна. Артур, сначала, как обычно не приняв её всерьёз, принялся было действовать по старой схеме – пьянки, маты в трубку, на утро цветы, подарки, слёзные просьбы не рушить их любовь, вмешательство родителей, но, к его неприятному удивлению, ничего из этого не сработало. Девушка была непреклонна. Наведя долгожданный порядок в личной жизни, она будто заново родилась. Всё вокруг заиграло новыми красками, плечи расправились и даже задышалось как-то по-другому.

Выяснилось, что пока она пыталась спасти изначально обречённые на провал отношения, столько всего произошло в мире, столько ей нужно было наверстать, столько успеть попробовать и увидеть, что в голове не укладывалось. Уже успев забыть каково это быть свободной и независимой, Марина вкушала прелести своего нового статуса от и до. В кои-то веки поставила во главу угла себя, а не других людей, которые с чего-то решили, что лучше знают как ей жить, перестала быть удобной, чему мама, и так пребывавшая в трауре по её союзу с Артуром и не упускавшая возможность укорить дочку в бестолковости, была, мягко говоря, не рада и всяческим образом пыталась вернуть утраченный контроль, наладила связь с друзьями, сменила работу, начала строить планы на будущее, в которых помимо неё самой больше не было никого, несмотря на увеличившееся внимание со стороны мужского пола. Оно девушке, конечно, льстило и поднимало самооценку, но о новых отношениях со всеми вытекающими Колесникова и не думала, честно предупреждая своих ухажёров, что надеяться на что-то серьёзное им не стоит, пока одним прекрасным вечером на праздновании дня рождении подруги не встретила большого, молчаливого и внушающего лёгкую опаску своим внешним видом парня, который за весь вечер ни разу не свёл с неё серьёзных глаз, а потом непререкаемым тоном вызвался проводить до дома.

– Не нужно, я живу буквально в соседнем дворе, – вежливо попыталась отделаться она от него. – Дойду сама.

Ответом же ей было молчание и красноречиво распахнутая перед носом дверь ресторана.

В голове слегка шумело из-за трёх выпитых бокалов шампанского, а в груди приятно теплело от мужского завороженного взгляда, поэтому, махнув на здравый смысл рукой и решив положиться на судьбу, она крепко ухватилась за предложенную сильную руку и вышла наружу. Вопреки ожиданиям новый знакомый, оставшись с ней наедине, и не думал переходить к активным действиям, а просто шёл рядом, поддерживая на обледеневших участках тротуара, и уютно молчал. Марина, будучи девушкой с богатой фантазией, уже наперёд успела придумать, что будет дальше, какие комплименты он будет говорить и как уговаривать встретиться вновь, но, к своему немалому удивлению, так ничего из этого и не дождалась.

Не сказав за время их прогулки ни слова, парень довёл её до двери квартиры, дождался когда она зайдёт внутрь и, лишь кивнув на прощание, ушёл, не оборачиваясь. Колесниковой даже слегка (а может и не слегка) обидно стало. Буровил весь вечер внимательным взглядом, изучал, всем дал понять, что она ему очень понравилась, а потом просто так взял и ушёл! Даже номера телефона не спросил, надо же. Это потом Марина узнает, что Булат не привык трепать языком почём зря и был человеком дела, а не слова, а тогда, в первые часы знакомства она записала его в чудаки и приказала себе выкинуть странного парня из головы. Благо особых усилий для этого не потребовалось и на следующее утро её мысли занимали уже совершенно другие заботы. Вплоть до того момента пока она не открыла двери своего подъезда и не наткнулась на всё тот же пристально-восторженный взгляд зелёно-карих глаз.

– Я тебя подвезу, – заявил парень, кивая на припаркованный неподалёку седан. – Ночью подморозило, пешком лучше не ходить.

От неожиданности девушка ненадолго потеряла дар речи. Самое время было бы испугаться и напрячься (вдруг у него какие-нибудь нехорошие намерения на её счёт?), но об этом Колесникова подумала в последнюю очередь. В первую же было:

– А потом?

– А потом увезу обратно домой.

– А потом?

– Провожу до двери.

– И всё?

Он подошёл ближе и, как и прошедшим вечером, протянул руку, за которую Марина, почему-то не долго думая, ухватилась.

– Пожелаю спокойной ночи.

– Говорю сразу, я тебе желать сладких снов не буду, даже не надейся, – хмыкнула девушка, отчего-то развеселившись. – В отместку за то, что ночью ушёл, не попрощавшись.

И снова в качестве ответа – молчание, но на этот раз не одно, а с улыбкой. Улыбкой, от которой у Марины, как от вчерашних трёх бокалов шампанского, опять зашумело в голове и уже не просто потеплело внутри, а вспыхнуло подобно бенгальскому огню. Ярко-ярко. Празднично. Щекотно, отчего она тоже не удержалась от улыбки. Как после, вечером, когда Булат от и до выполнил своё обещание, весь день проведя в качестве её личного водителя, не удержалась и от приглашения его на чай с пирогами, приготовленными мамой на нервах из-за дочкиных “выходок” перед отъездом в командировку.

– Я одна с ними точно не управлюсь, так что проходи – то ли уговаривала его, то ли оправдывалась перед собой она. – Пожелаешь мне спокойной ночи после того как съешь, как минимум, два куска.