Омерта

– Он любил эту страну, – сухо ответил Валерий.

– Он добился того, чтобы вас приняли в военное училище? – продолжил Силк.

– Полагаю, что да. Но генералом он меня сделать не смог. То ли в Пентагоне у него не было достаточного влияния, то ли я не тянул на генерала. Но в армии мне все равно нравится. Я нашел свое место в жизни.

– Вы уверены, что не сможете помочь нам выйти на его врагов? – спросил Силк.

– У него их не было. Из моего отца вышел бы великий генерал. Уходя на пенсию, он полностью обеспечил свои тылы. А если уж ему приходилось применять силу, он всегда наносил упреждающий удар. Благо возможности у него были.

– Вас, похоже, особо не волнует тот факт, что вашего отца убили. У вас нет желания отомстить?

– Не больше, чем за коллегу-офицера, павшего в сражении, – ответил Валерий. – Мне, разумеется, хочется, чтобы убийц нашли. Кому приятно видеть, как убивают твоего отца.

– Вам что-нибудь известно о завещании?

– Об этом вам надо спрашивать у моей сестры.

* * *

Во второй половине того же дня Силк и Бокстон сидели в кабинете Николь Априле. Здесь их ждал совсем другой прием. Чтобы добраться до кабинета, им пришлось преодолеть тройной секретарский барьер и личного телохранителя. Как показалось Силку, при необходимости девица могла бы разделаться с ним и Бокстоном в две секунды. Чувствовалось, что силой она не уступает мужчине. Поверх свитера и черных слаксов она носила просторный пиджак.

Николь встретила их без особой теплоты.

– Господа, я могу выделить вам ровно двадцать минут, – и протянула руку за удостоверением Силка. Внимательно изучила его. – Специальный агент, а? Не слишком ли большая шишка занялась столь рутинным расследованием?

Тон этот Силк слышал не раз, и всегда он вызывал у него неприязнь. Чуть пренебрежительный тон федеральных юристов, избираемый ими в контактах со следственной структурой, за которой они осуществляли надзор.

– Ваш отец был очень известным человеком, – ответил Силк.

– Да, до того как вышел на пенсию и вверил себя защите закона. – Голос Николь переполняла горечь. Силк отметил про себя, что ей очень идет темно-фиолетовый костюм работы одного из известных кутюрье. Длинные черные волосы блестели, в ушах сверкали большие серьги-кольца. На строгом лице выделялись большущие карие глаза.

– От этого его убийство выглядит еще более загадочным. Мы надеялись, что у вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто мог затаить на него зло.

– Загадочного тут ничего нет, – возразила Николь. – Его жизнь вы знаете гораздо лучше, чем я. Врагов у него было много. В их число входили и вы.

– Даже самые бескомпромиссные наши критики не обвиняли ФБР в том, что его агенты стреляли в вашего отца, – сухо ответил Силк. – И я не был ему врагом. Я всего лишь слуга закона. После того как он удалился от дел, врагов у него не стало. Он от них откупился. – Силк помолчал. – Мне представляется странным, что ни вы, ни ваши братья, судя по всему, не заинтересованы в том, чтобы найти человека, убившего вашего отца.

– Потому что мы не лицемеры, – ответила Николь. – Наш отец не был святым. Он знал правила игры, в которой участвовал. – Теперь она выдержала паузу. – И вы ошибаетесь насчет того, что мы не заинтересованы. Я как раз готовлю заявление с просьбой ознакомиться с фэбээровским досье отца. Согласно Закону о свободе информации[10 - Закон о свободе информации, принятый в 1966 г., обязывает все федеральные ведомства США обеспечить гражданам свободный доступ ко всей информации, которой они располагают.] я имею на это право. Надеюсь, вы не будете чинить мне препятствий, иначе мы станем врагами.

– В этом вы вольны вести себя, как вам того хочется, – ответил Силк. – Но я полагаю, что вы можете мне помочь, ознакомив меня с содержанием завещания вашего отца.

– Я не составляла завещание.

– Но я слышал, что исполнитель завещания – вы. То есть вы должны знать его содержание.

– Завтра мы направляем завещание на утверждение в суд по делам о наследствах. Там вы с ним сможете ознакомиться.

– Можете вы нам чем-нибудь помочь? Сообщить что-то такое, что может пролить свет на совершенное преступление?

– Я могу сообщить вам только одно: пока будут силы, на пенсию не уйду.

– Так почему вы не хотите познакомить меня с завещанием сегодня?

– Потому что не обязана этого делать, – холодно ответила Николь.

– Я достаточно хорошо знал вашего отца. В подобной ситуации он бы руководствовался здравым смыслом.

Впервые во взгляде Николь мелькнуло уважение к собеседнику.

– Ваша правда. Хорошо. Перед смертью мой отец раздал очень многое. Нам он оставил свои банки. Мои братья и я получили сорок девять процентов акций, пятьдесят один процент отошел нашему кузену, Асторре Виоле.

– Можете вы что-нибудь рассказать о нем?

– Асторре моложе меня. Никогда не участвовал в деловой жизни отца, и мы все его любим, потому что он очаровательный чудик. Разумеется, сейчас я люблю его меньше.

Сил к порылся в памяти. Вроде бы досье на Асторре Виолу он не видел. Неужели в ФБР его не было? Странно…

– Вы не могли бы дать мне его адрес и телефон? – спросил он.

– Могу. Но вы только зря потратите время. Уверяю вас.

– Я должен выяснить все подробности. – В голосе Силка слышались извиняющиеся нотки.

– А с чего вдруг такой интерес? – полюбопытствовала Николь. – Это же местное убийство.

– Все десять банков, принадлежащих вашему отцу, – международные. Возможны незаконные операции с валютой.

– Да, конечно, – покивала Николь. – Тогда я запрошу его досье немедленно. В конце концов, теперь часть банков принадлежит мне, – и она ослепительно улыбнулась.

Сил к уже понял, что с ней придется держать ухо востро.

* * *

На следующий день Силк поехал в округ Уэст-честер на встречу с Асторре Виолой. Лесом они проехали к огромному особняку. На лугу, окруженном проволочным забором, паслись шесть лошадей. На стоянке у дома застыли четыре легковушки и минивэн. Силк запомнил номера двух автомобилей.

Женщина лет семидесяти открыла им дверь и провела в гостиную, заставленную звукозаписывающей аппаратурой. Четверо молодых людей играли стоя, пятый сидел за роялем. Классический джаз-банд: саксофон, контрабас, гитара и барабаны. Асторре хриплым голосом пел в микрофон. Даже Силк мог сказать, что на такую музыку ни слушателей, ни покупателей не найдется.

Асторре перестал петь, повернулся к гостям.

– Вас не затруднит подождать пять минут, пока мы закончим запись? Потом мои друзья уедут, и я буду в полном вашем распоряжении.

– Конечно, подождем, – кивнул Силк.

– Принеси им кофе, – бросил Асторре служанке.

Силку это понравилось. Сюсюканья со слугами он не одобрял. Им полагалось отдавать распоряжения.

Но прождали Силк и Бокстон дольше, чем пять минут. Асторре записывал итальянскую песенку, аккомпанируя себе на банджо. Пел он на каком-то грубом, незнакомом Силку диалекте. Но пел с чувством, так что Силк не считал, что зря теряет время.