Похождения бизнесвумен. Книга 1. Крутые 80-е

Мы бы ничего этого не знали, если бы Витя каким-то боком не вписался в тусовку и не пообещал Фурманову сделать рекламу для гастролей в Германии. Я сначала здорово вдохновилась всей темой, а когда поняла, что попала под паровой молот, было уже поздно. Целыми днями с уст Рудика не сходили имена Лебедева, Леонова, Смоктуновского, Стржельчика, Ульянова, Басилашвили, Алисы Фрейндлих, он повторял их как молитву, они были ответом на все наши робкие возражения.

Он говорил тебе одно, тут же требовал другое, обещал кому-то третье. Ему было совершенно безразлично, кто ты и что ты, он мог явиться к нам домой чуть не ночью и кричать так, будто я по меньшей мере воровка и мошенница. Мы с Нелькой без конца переделывали буклет, который, конечно, должен был иметь сиренево-фиолетовую гамму, как афиши Дягилевских сезонов.

После очередного ночного звонка с руганью и угрозами, я сказала Вите: «Всё, больше никакого Фурманова, или я ухожу». Не знаю, о чём там Витя говорил с «великим и ужасным», но Фурманов вдруг превратился в саму деликатность, в саму предупредительность, познакомил с артистами, обласкал и усыпил. Нам с Нелей уже грезилось, что мы едем с «народными» на гастроли, что мы просто незаменимы. Мы даже побывали на квартире Алисы Фрейндлих с охапкой эскизов, Могу представить, как ей интересно было слушать наш робкий лепет. Алиса собиралась на репетицию в театр, который находился буквально через дорогу, и рассеянно посмотрела на наши творения. В комнату вошёл молодой и красивый мужчина, которому Рудик стал всё по новой объяснять и совать под нос распечатки.

Впоследствии Каштан обмолвился, что это Юра Соловей, а у Соловья есть друг, некто Ананов, который делает практически копии Фаберже. Его никто признавать не хочет, считая это не искусством, а эклектикой и подделкой, но у Ананова – большое будущее.

В общем, завершали работу с Фурмановым мы уже вполне мирно, буклетов напечатали на разных языках великое множество, но больше, слава богу, не встречались.

У «Рекорда» появился свой фирменный знак – ёжик в наушниках. Он был похож на Витю и в то же время – на молодых меломанов, колючих и одержимых. Плакаты для концертов создавались под диктовку по телефону. Утром я узнавала про них, а уже к обеду приезжали расклейщики и забирали чуть сыроватые отпечатки. А ведь надо было и сюжет оригинальный придумать, и тексты не перепутать, и с продюсером согласовать.