Воины Игры 2. Шут Императора

– Совершенно правильно, малыш, – Император улыбался. – Это и есть баланс, заставляющий весь мир двигаться, развиваться, умирать, возрождаться бесконечными циклами.

– Но земляне считают иначе, отец. Они думают, что убийства противоестественны. Уход души из тела они не видят. Они не знают, куда уходит душа, и потому боятся смерти. Они борются против смерти, останавливая движение всего мира. Выдумывают смешные или страшные сказки о конечном пути души в некий рай или ад. Зачем им все это?

Старый мохван пожевал губами, затрудняясь с ответом.

– Вероятно, они, таким образом, не только утешают себя, но и учатся контролировать собственные желания, разделяя их на плохие и хорошие. Люди вообще, очень любят всё разделять. Разделение прочно вошло в их культуру со времён правления Первого царя, о котором ты мне однажды поведал. Помнишь царя Белого города, кторый предал крылатого бога и осквернил город людей? Он и стал родоначальником неокультуры разделения и власти. Он создал очень, очень большую тень, и с тех пор человечество вечно борется с этой тьмой, двигая всё Мироздание в бесконечных поисках света.

Да и одним желанием противоборства со смертью они не остановят движение мироздания. Не в их силах это. Наверное.

– Помню царя, помню.

– Для людей нет понятия целостности себя с окружающим их пространством. Они не понимают, что предмет, который они возьмут в руку становится частью их сути. Когда они смотрят на какой-то объект, то и он становится частью их самих. Когда они думают о ком-то или о чём-то, то предмет их мысли тоже становится частью их самих. То есть, на самом деле, люди это больше, чем их телесный носитель. Их телесный носитель сохраняет память, но не опыт. Когда тело умирает, память растворяется в золоте нави. Но сила их сути обладает такими глобальными возможностями, которые позволяют им соединяться с тем, кто находится на другом краю Вселенной, становясь и им, и самой Вселенной лишь одной силой своей мысли и намерения. И если они этого не поймут, то вымрут, как вид. Впрочем, на Земле нередки войны. И они никогда не исчезнут. Не стоит об этом переживать. Это предусмотрено высшими силами, такими, как их собственный социально-общественный кокон, их игровая сфера, которая создана ими же, осознанно или нет. Они и есть всё, что вокруг них существует. Они безраздельная часть каждой молекулы и атома вещественного и невещественного мира.

Мохваны таким даром не обладают. Мы не способны становиться частью чего-то, что мы видим, осязаем или даже своих мыслей о чём-то или о ком-то.

– Получается, что я прав, когда сказал, что люди являются шаром мысли? Какой-то квантовый ком получается.

– Похоже на то, – по-доброму усмехнулся Император. – Ты есть я, когда ты мысленно касаешься меня, становлюсь частью тебя, а ты моей частью. Но я не ощущаю этого, в отличие от тебя. Хотя ты и не совсем человек Земли, Огли, однако даром землян обладаешь в полной мере.

– А ты, отец, это я, когда берёшь меня за руку, – улыбнулся шут, приникая щекой к могучему колену.

Лехсан неодобрительно фыркнул и сердито прошептал:

– Огли, твой отец – Император волков-людоедов. Он убийца и мыслит шаблонами многовековых традиций и законов ЦП. Не слушай его. Убивать нельзя. Это плохо.

Император усмехнулся и прошептал:

– Вот видишь, я же говорил, люди очень любят всё разделять на плохое и хорошее. Они не думают о том, что в плохом есть хорошее, а в хорошем всегда есть плохое. И в этом их слабость и сила.

– Мой отец не ест людей, – обиженно и сердито ответил подросток учителю. – Если не убивать, то прервётся круг жизни. Умрут тогда все. И мы все хищники. Мы едим мясо, дающее питание нашему мозгу и крови. Без питания мозг начинает функционировать по-другому. Он становится высокочастотным и теряет способность двигать миры. Миры же при этом застывают, теряют массу и преобразуются в фантомы или пустотные сферы. Мир теряет структуру и рассыпается на частицы, когда нет связующего фактора, такого, как мысль.

– И ты теперь мыслишь, как мохван. С чего ты взял, что высокочастотный мозг не сможет ничего двигать? И что тебя убедило в том, что человек – венец великого строения Мироздания? Он просто, разумное млекопитающее. – Учитель недовольно сдвинул брови и отвернулся, намереваясь в будущем поработать над убеждениями шута.

– Потому что мысли человека при высоких частотах станут слабыми, тонкими. Наш мир и его физика не допускают пока законов материализации тонких структур в виде высоких частот. Материализация строится на низких частотах.

– Это не так, – недовольно буркнул землянин. – Мы ничего не знаем о частотах мозга.

– Но при этом творите бесконечное множество миров внутри себя и вокруг себя, – хмыкнул подросток. – А без животного белка ваши мозги слабеют, теряют способность творить на скорости движения всего Мироздания, потому что оно всё целиком построено на смерти. И жизни.

– Это спор о смердах и светариях, – Император положил тёплую ладонь на голову мальчика. – О белом и чёрном, о живом и мёртвом. В нашей Вселенной нужны разные проявления частот мысли. Они также создают своим противоборством движение. Они также культивируются, отсеивая всё слабое и не приспособленное к бесконечному развитию. Но последнее тоже не исчезает бесследно, оно становится базой, основанием для рождения нового. Это как мёртвое тело питает собой новые ростки. А за нами право выбирать, кем быть и какими быть. Но прерывать симбиоз плохого и хорошего не следует, дабы не остановить абсолютное движение Мироздания. А существа, что не едят мяса, не наносят никому вреда. Они лишь выполняют свою функцию естественного торможения скорости Мироздания, несущего всех и вся к смерти.

Император смолк, задумавшись внезапно о том, что и такая позиция может быть ошибочной.

– Но убивать плохо. Убивают только хищники, чтобы прокормить себя и своё потомство, – продолжал настойчиво ворчать Лехсан, укоризненно сверля упрямого мальчишку.

– Значит, я буду хищником, – Огли со вздохом откинулся спиной о ногу Императора, решительно и свысока взглянув на учителя. – Нельзя допустить, чтобы пресеклось движение миров.

– И ты будешь есть себе подобных? – Лехсан подался вперёд, начиная заводиться.

– Нет.

– Тогда зачем убивать?

– Чтобы двигался мир, его время и пространство. Я стану очищать миры от слабых. Пусть мир станет сильнее и прекраснее.

– Я всё равно тебя не понимаю.

– Исход душ из тел двигает миры. Во всех мирах одновременно. И происходит это постоянно и циклично, – мальчик снисходительно усмехался, глядя учителю в глаза. – Если войны, в которых я буду побеждать, окажутся недостаточными для развития и движения миров, я передам своим потомкам голод крови. Я сделаю их настоящим хищниками, беспощадными и сильными. О моих потомках будут слагать легенды.

Лехсан смотрел на Огли, как на сумасшедшего с нескрываемым ужасом. А Император, понимая, что мальчишка несёт полную ерунду, всё же вскинул голову, не замечая, как его мохванская суть возгордилась воспитанием приёмного дитя.

– Да, с чего ты всё это взял?! Неужели, тебе не достаточно появления смердов на Земле и Войоре?! И не ускорит ли это конец всему?! – Взбеленился Лехсан.

– Смерды появились, потому что мирам нужно чем-то заменить отсутствие сильных хищников, очищающих мир. Мои потомки сменят и мохванов и смердов. Они будут очищать мир от слабых и ущербных. Я сделаю так, чтобы они чуяли сломанные хромосомы. Они придут в этот мир чтобы…

Огли внезапно замолчал, глядя в никуда. Его потомки хищники приведут этот мир к гибели. Лехсан прав. Почему он увидел их? Почему он увидел крылатых убийц, спешащих истреблять людей Земли? На их крыльях мир скатывался в безграничные океаны крови и черноту с горящими глазами Аима… Потомки крылатого бога Хранителя Ра развернут столь разрушительные войны, что х-игроки покажутся на их фоне желторотыми птенцами!

Мальчик тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Это не слава его рода. Все потомки будут проклинать его за крылья, которыми будет выстелена дорога в небытие… Особенно один, с белыми глазами. Этот станет самой страшной реальностью многих миров… Неуловимый, бесшумный, вездесущий, живучий, как сама смерть псих… Хранитель Ра вернётся озверевшим, забывшим о прощении и милосердии… Он уже близко. Он уже идёт по следу своей Игры, подбирая себе новое тело для самой беспощадной мести, на какую способно разумное существо. И он изувечит своё тело, чтобы добиться своей цели. Изувечит своей Игрой ещё в утробе матери, до своего рождения! Его будет вести вперёд только ненависть ко всем, кто осмелится даже просто намекнуть на мир. Он придёт искать х-игроков и Лансе. Одурманенный своей колоссальной силой, потерявший рассудок убийца. Нет, это бред.

Мальчик отвернулся. Время мохванов на исходе. Следом когда-нибудь исчезнут смерды, когда новые существа рода Огли расправят плечи. Не плечи. Крылья.

Лехсан в ужасе сглотнул и отвёл взгляд.

Огли со временем всё поймёт. Поймёт, если не примет сторону смердов окончательно и бесповоротно. В живом существе должна быть всегда борьба его внутренних смерда и светария. Но сейчас Огли мыслит шаблонами мохванской стаи.

Земной учитель сегодня странный. Маг-воин заметно нервничал. Но его состояние обусловлено не спором о вреде или пользе убийств. От него пахло чем-то чуждым, наэлектризованным, тёплым. Пахло не гуманоидным миром. Он заболел?

Огли выполз из-под накидки Императора и подошёл к Лехсану, принюхиваясь.

– Ты мутируешь.

– А ты растёшь, – отшутился Лехсан, вытирая пот с лица. – И ужасно выглядишь, Огли. Тощий, мосластый, длинный… Подросток, одним словом. Похож на голодного войорского вампира вихви.

Огли улыбнулся, протянул руку и погладил смуглое лицо землянина, виски которого уже покрылись обильной проседью. Лехсан сильно отличается от других землян – очень крупный, смуглый, с яркими, почти светящимися тёмно-золотистыми глазами. Такие глаза земляне называют карими. Шут испуганно отдёрнул руку, и его учитель в то же мгновение резко отшатнулся. Они смотрели друг другу в глаза слишком долго, чтобы не понять, что с ними произошло. Шут-подросток влюбился в своего учителя. Взяв себя в руки, Лехсан спокойно вытер струйку крови с губы шута, отвернулся и прошептал:

– Никогда не кусай губы. Это по-девчачьи. И больше не приближайся ко мне. Просто, больше никогда не подходи ко мне ближе, чем на два метра. Держи дистанцию, иначе я откажусь обучать тебя. Понял?

– Понял.

Охваченный лавиной новых чувств и эмоций, Огли растерянно смотрел на спину уходящего человека. Он боролся с единственным желанием прикасаться к нему. Поле Лехсана “звенело” полуорганикой вирусов. Скоро наступит кризис, когда вирусы попытаются захватить, подчинить суть и организм человека. Нужно увести Лехсана отсюда немедленно, иначе мохваны убьют его, дабы предотвратить заражение среди только захваченных рабов.

– Лехсан, ты болен. Тебе надо покинуть командный центр. У тебя начинается жар.

Огли схватил учителя за руку и настойчиво потащил его прочь.

– Ты должен меня слушаться. Так приказал Император. Я твой господин. Не упирайся!

– Я же сказал, не подходи ко мне! – учитель попытался вырвать руку, но мальчик упорно тащил его в коридор с удивительной силой.