Воины Игры 2. Шут Императора

– Мать Фердмах! Не в этот раз! Арвох, х-игрок, захвативший контроль над Огли не вселялся в него! Он контролирует его, но не управляет им, как это делали игроки в прошлом. – Ахн-бис вскочил с кресла и стал яростно метаться по комнате. – Они убьют Огли! Ты понимаешь, Арвох? Если Сэ-тхи обнаружил х-игрока, то есть игрока нового вида, значит, Игра не остановлена доктором Рохау! Из этого следует, что все х-игроки разделены на два лагеря, как прежде все игроки Земли, и враждуют между собой. Оппоненты того, кто захватил Огли, отныне будут охотиться на нашего маленького шута, пока не убьют! Возможно, мы имеем уже на Войоре кукол игроков из вражеского лагеря!

– Если этого не произошло за две недели с момента смерти Дмитрия, значит, новый хозяин дорожит шутом и не позволит никому причинить ему вред, пока…

– Да, пока… – Император закрыл лицо руками, едва сдерживая ярость. – Как же я сам не догадался, что такое Огли?! Я боюсь за малышку. Боюсь, что достигнув цели, она станет мишенью всех х-игроков из обоих противоборствующих лагерей, как некогда моя несравненная Сахме и Эдгар…

Арвох отвернулся, кусая край своего ускха. В этот момент все его мысли кружились вокруг первой диверсионной бригады, отправленной волхвами на задание на Войор. Скоро ожидается прибытие второй бригады на имперский флагман. Но когда они доберутся до флагмана? Может пройти несколько лет, так как флот удаляется от Земли с завидной скоростью: Император спешит вернуться в форт на Мохване, опасаясь за жизнь Огли.

Лехсана, который, наконец, пришёл в себя, тем же вечером отправили в школу рабов, сменив одежду и статус в базах ЦП, чтобы избежать лишних вопросов от стражи школы. Огли отправили с ним. Арвох потребовал отдельное помещение для шута Императора, так как в школе рабов были не редкостью драки и убийства за спальные места. Комната оказалась на два места. Огли встретил тихий и весёлый мальчик.

– Я Корин Энндел.

– Я Огли. Шут Императора.

Дети проговорили всю ночь. Впервые Огли веселился от души и смеялся над искрометными шутками маленького конопатого землянина с ярко-оранжевыми волосами, невероятно закрученными в густые кольца.

– А что у тебя с волосами? – Огли осторожно притронулся к блестящим кольцам волос. – Они такие мягкие.

– Кучеряшки. Так у нас, на Земле говорят. Некоторые земляне рождаются с такими волосами. Мне нравится. Мама говорила, что это солнце меня целовало.

Мальчик внезапно перестал улыбаться и отвел заслезившиеся карие глаза в сторону.

– Ты плачешь, Корин? – Огли продолжал накручивать на пальцы кольца оранжевых волос соседа, наблюдая, как они снова скручиваются в забавные пружинки и сверкают в золотистом свете мохванских фонарей.

– Я не знаю, что с моей мамой. Я не видел её два года. Говорят, что она живёт на втором ярусе, куда не пускают мальчиков и мужчин.

– А как её зовут?

– Арина Энндел.

Рука Огли замерла. Он видел в памяти арахподов списки Сэ-тхи – очередь женщин на эксперименты по внедрению мохванских эмбрионов. Четвёртая в списке. Четыре дня. Нет, уже три. Женщины после этих экспериментов не выживали. Их изуродованные тела выбрасывались арахподам в колбы или отправлялись на кухню.

– Как ты думаешь, она жива? – Корин поднял влажные глаза. – Ты ведь был там, наверху. Был ведь?

– Был. Она жива. С ней всё хорошо, Корин. Я уверен, что скоро вы снова будете вместе.

Дети обнялись и затихли, вслушиваясь в ночные ритмичные шаги гвардейцев в широких и гулких коридорах школы.

Утром Огли оказался лицом к лицу перед толпой грязных подростков в обшарпанных и давно не стиранных, засаленных кадетских мундирах. Мальчишки угрюмо рассматривали новичка, ковыряясь в носах. Самый крупный из них едва доставал Огли до подбородка. Корин затих за его спиной, нервно грызя ногти.

– Мы слышали, что ты шут Императора. И ты не землянин. И не войори.

Огли молчал и исподлобья рассмаривал мальчишек и едва сдерживал тошноту – от них воняло гнилыми зубами и немытыми телами. Интересно, что им надо? Явно подошли не за тем, чтобы подружиться.

– Значит, ты мохванская шавка. И тебя не съедят, пока ты не надоешь своему хозяину. Кто тебя создал? Тебя собрали из кусков разных миров? Всем известно, что колдуны Земли увлекаются амальгамацией. Или Би-Ферзи тебя создали? Тогда все мохваны знали бы об этом. Ты всего лишь мешок с кучей бесполезных генов. Мясо!

– Инопланетные куриные потроха! Вона, волосы почти желтые! – подхватили остальные, тыкая пальцами шута в плечи, рёбра и гнусно хихикая.

– Длинный цыплёнок Меркурия! Ко-ко-ко! Резиновый цыплёнок с косичкой! Бантик не дать? Ха-ха-ха!

– Щипанная куриная задница с Нибиру!

– Волосы, как у бабы!

Огли нахмурился и растерялся. Он готов был вступить в честную схватку, но не ожидал, что его унизят и обольют презрением. Корин за спиной робко взял его за руку, то ли от страха, то ли поддерживая.

Подростки брезгливо отошли. Один из них плюнул шуту в лицо.

“Смерды”. Шут молча вытер лицо и отправился в тренажёрный зал, где готовили загранотряды из рабов. От злости он сжимал кулаки. С его золотистых ногтей сыпалась узорная чёрная пыль. Лучше уж стать мясом на войне, чем пополнить собой армию ничтожеств. Благо, его меч-хамелеон с ним. Можно до потери пульса теперь тренироваться и никто ничего не скажет. Корин бежал следом, стараясь не попадаться на глаза другим ученикам и волкам.

– Так ты и вправду не человек?

– Да, это так, – Огли стиснул зубы. И почему он не человек? Почему он не родился обыкновенным земным мальчиком? Кто он на самом деле?

– Как это здорово, что ты не человек, Огли, – с восхищением выдохнул друг.

Огли изумленно остановился и посмотрел Корину в глаза.

– Почему?

Корин смущённо отступил и робко улыбнулся. Веснушки на его круглом лице подрагивали.

– Если бы я был таким, как ты, то пошёл бы спасать маму. И сбежал бы с ней с корабля мохванов. Но я не такой сильный и ловкий, как ты. Мне не удастся пройти мимо стражи незамеченным.

– Почему ты решил, что я сильный и ловкий? – едва сдерживая раздражение, Огли снова направился в тренажёрный зал.

– Я видел похожих на тебя существ. Войори. Правда у них кожа более сизая или голубая, что ли. И волосы всегда чёрные-чёрные, как ночь. Они очень сильные и быстрые. И большие. Ты как будто войори, только белый войори. И уши у тебя как у собаки, только лысые. А ещё у тебя в глазах звёзды. Это очень необычно и красиво.

Огли замедлил шаги и бросил украдкой взгляд на патруль у выхода из школы. Днём шесть волков. Ночью – два. Арина Энндел. Три дня.

Голубые глаза шута пробежались по потолку и опустились на рыжего землянина. Мальчик улыбался ему как самому близкому другу.

– А давай устроим весёлую жизнь смердам, – шёпотом, заговорщицки подмигнув, предложил землянин, беря Огли за руку.

– Это как? Я не хочу их веселить. У меня кулаки чешутся выбить им зубы.

– Э-э, да ты ничего не понял. Весёлая жизнь – это когда нам весело, а им плохо.

Лицо шута удивленно вытянулось.

– И?

– Идём в их комнаты, пока они тренируются.

Дети проникли в комнаты смердов. Корин с деловым видом приказал Огли следить за коридором, а сам быстро раскручивал болты на откидных кроватях.

– Готово, сматываемся.

Огли последовал за Корином.