Воины Игры 4. Сын Императрицы

– Это не Сатталах, – Маджрай подошёл с ребёнком на руках к окнам и потрясённо уставился вниз. Вся площадь перед замком кишела миттерами. Волк склонился над ребёнком и начал что-то нежно шептать ему. Рёв миттеров за окном постепенно стих и змеи покинули город.

– Кажется, у храмовников появилась работа. Миттеры вернулись. Пора заняться их приручением и тренировками.

4. Пиллиама нервно вскинула винтовку и оглянулась на брата, знаками показывая приближение противника. Снова прильнув к коллиматорному прицелу, подбросила мобильный прицел и задала сканирование и фиксацию целей. Их небольшой отряд, отправленный выяснить причину молчания северных городов предгорья Саллавиа не смог пробиться к границам, столкнувшись с огромным плотным лесом, изрыгающим липкие скользкие массы. Укина передал сигнал сопровождающему их мохвану. Огромный волк подполз к угзи и включил встроенный в его шлем бинокль. Соприаны медленно двигались в их сторону, оставляя за собой поднимающиеся волны биологической массы.

– Их слишком много, – Бертжази засопел. – Нашими силами их не остановить. Я вызову авиацию. Отступаем. Через двадцать минут ветер изменит направление. Нужно срочно покинуть опасную зону.

Мохван вышел на связь с ЦП и запросил эвакуацию своей бригады. Вскоре над их головами бесшумно завис небольшой флагман и поднял бойцов на борт.

– Что с бомбардировщиками?

– Летят, – голос Сиффиры в рации прерывался. – Удар через десять секунд. Покинуть эпицентр. Восемь, семь…

Бертжази нервно сжимал винтовку. В прошлый раз бомбардировка лишь притормозила продвижение миллиардной армии стариков соприан. Дыхание Жизни быстро восстановило численность пришельцев. Более того, два дня назад была зафиксирована высадка их нового десанта на юго-востоке.

– Два, один!

Мохван резко отвернулся от открытого шлюза, чтобы не ослепнуть от взрывов, прикрывая ладонью глаза.

Через несколько секунд волк снова посмотрел на долину и злобно клацнул зубами.

– Спускайте нас! Они стали быстрее регенерироваться! Пришлите тяжёлых штурмовиков, артиллерию и ещё авиацию!

Мохван в спешке натянул защитный костюм и, не дожидаясь разрешения командующих, спрыгнул вниз. За ним последовала вся бригада, застегивая в прыжках шлемы и включая забрала. За спиной мохвана раздался грохот приземлившегося экзоскелета, оператором которого был красноволосый войори Вайхак. Горец вышел вперёд и, прикрывая бригаду, открыл огонь с двух рук из скорострельных бортовых винтовок. Угзи и бойцы-войори исчезли, чтобы занять выгодные позиции для снайперской стрельбы. На пригорке остались мохван, пёс и горец, тотально покрывая снарядами плотную стену шевелящейся массы, с невероятной скоростью двигающуюся в их сторону. На внутреннем мониторе целезахвата, Бертжази видел низкую результативность их обороны. Пули снайперов оказались гораздо эффективнее, попадая в середину лба очередного соприана и разрывая его голову экспансивными зарядами. Все данные моментально передавались в ЦП, где Маджрай и Сиффира обрабатывали информацию и корректировали ситуацию.

– Сколько нужно снайперов, чтобы остановить этих мразей?! – Сиффира в бешенстве бросила команду выступать штурмовикам, боясь потерять одну из лучших бригад разведчиков. Она знала, что команда Бертжази не отступит, прикрывая подходы к пятерке городов Билгеросса, из которых уже выступили армии штурмовиков, тяжёлой пехоты, сухопутной техники и мохванской авиации.

– У вас осталось времени не более пяти минут до смены направления ветра! Бертжази, срочно эвакуируйтесь!!! Это приказ!!!

– Наши костюмы выдержат до прибытия подкрепления, – волк отключил связь.

Пёс, мохван и горец переглянулись. Надо дать время пятерке городов на эвакуацию мирного населения. Волк медленно кивнул псу и тот исчез лишь для того, чтобы найти угзи и войори, вынудить их подняться на борт корабля, вырвав из их защитных костюмов вентиляционные фильтры. Когда шлюзы захлопнулись и оператор поднял флагман, Бертжази усмехнулся и, подняв свои бортовые винтовки, открыл настильный огонь, стоя плечом к плечу с каменным крылатым псом и горцем.

Сатталах тихо стоял за спиной родителей и внимательно наблюдал за мониторами, время от времени прижимая к лицу специальную маску, позволяющую ему адаптировать воздух Войора под его жидкометаллические лёгкие и сдерживать процессы окисления. Мама сказала, что это временно. Когда он подрастёт, его организм сам обретёт способность подстраиваться под условия окружающей среды. Она сравнивала его с маленькими миттерами, которые до цикла взросления не покидали каменные подземные мешки с особой средой, созданной взрослыми змеями для них в корнях ллояров.

– Мама, они умрут?

Сиффира вздрогнула от неожиданности и повернулась к сыну.

– Я постараюсь этого не допустить, малыш.

Сатталах помнил войну с первых осознанных дней. Соприаны настойчиво присылали армию за армией на Войор. Казалось, им не будет конца. Его родной отец, которого он никогда не видел, король Садтхи погиб под стенами пятерки городов Перраха, защищая их жителей. Соседствующие с этими городами болота Хаздии превратились в гигантского пенного монстра с миллионами глаз и ртов. В итоге жителей Перраха пришлось эвакуировать. Два года миттеры и воины-храмовники сдерживают монстра на болотах, не позволяя ему покинуть границы древнего кратера-язвы, который образовался от многокилометрового тела монстра. Он словно пожирал землю, пески, леса, углубляясь и расширяясь. Змеи и жрецы вели ожесточённые с ним бои вот уже несколько лет, но уничтожить его пока не сумели.

Прежде чем гигантская волна массы соприан накрыла троих стрелков, мама выключила монитор и неподвижно замерла. Сатталах опустил голову и вышел из командного центра. Они погибли. Мальчик вышел на площадь перед храмом и присел на корточки перед упавшим зерном ллояра, снова вслушиваясь в детский голос. Он часто слышал этот голос. Его зовут Роман. Он ровесник Сатталаха и живёт на Земле. Маленький земной волхв приходит в его сны и рассказывает, как он сумел поднять в воздух каменный лабиринт. С некоторых пор Сатталах стал слышать волхва на яву и видеть образы.

Мальчик поднялся и, взяв в руки зерно, понёс его на открытую площадку, чтобы сложить такой же лабиринт, какой он видел во сне. Нироскиры-жрецы застыли, изумлённо провожая пятилетнего принца, несущего неподъёмное зерно ллояра. Нужно четыре взрослых нироскира, чтобы оторвать зерно от земли. Мальчик же делал это, словно не замечая тяжести. Зерно к зерну, Сатталах укладывал их в виде спирали вокруг себя, начиная первый виток с самых маленьких и увеличивая к краям. Цепочка зёрен получилась через час работы очень длинной. Сатталах оценил свои труды, разглядывая лабиринт со всех сторон и, убедившись, что выстроил всё, так как видел во сне, встал в центр спирали. Некоторое время он прислушивался к себе, затем поднял руки и собрал пайкчхик на макушке в виде короны, закрепив волосы с помощью боевой вилки, тянущейся с рукоятки кинжала. Он не замечал бредущего семейства древних скиров, не видел стоящих в оцепенении нироскиров. Он вслушивался в зёрна, лежащие вокруг него, в голос ветра, в пульсацию своей крови и шелеста чешуи своей кожи. Ступни ног ощущали лихорадочное биение Сердца планеты и движение миттеров под песками – змеи направляются к своим гнёздам, чтобы накормить потомство. Вот, одна из змей замерла прямо под ним, робко стала подниматься и, высунув голову из песка, выложила перед мальчиком кусок добычи и снова исчезла.

Сатталах не знал, что делать дальше и потому сел в центре спирали и задумался. Роман не говорил, как он поднял камни. Он сказал, что просто попросил их подняться, и они поднялись. Принц не верил, что зёрна его услышат, ведь они же не камни и не живые существа, со своим собственным временем. Зёрна ллояра – вместилище смерти, как и он сам. А что есть смерть? Граница, где скиры ведут душу покойного в мир новых тел. Об этом пространстве должны хорошо знать те, кто не является ни живым, ни мёртвым. Скиры, нироскиры, киборги-мохваны старого поколения и он сам. Копаясь в своих воспоминаниях, Сатталах пришёл к выводу, что мир границы так же разнообразен, как мир живых. Там тоже есть свои законы, стихии, время и соответствующие этому пространству ощущения, и чувства. Пространство смерти предлагает миру живых разные способы сотрудничества: несчастные случаи, войны, яды, природные катаклизмы, старость, болезни и так далее. В мире жизни есть болезни смерти, а в мире смерти есть болезни жизни, когда на свет появляется нечто, подобное Сатталаху. Оба мира постоянно переплетаются. Так же мир жизни вносит свои коррективы в миры смерти, давая мёртвым шанс обрести новое тело и новое воплощение. Оба мира играют временем в точке пересечения, как два лезвия одного наездничьего меча, вращаясь и прикасаясь к одной оси. Значит, чтобы зёрна ллояра услышали его зов и поднялись, нужно ввести себя в состояние сотрудничества мира живых и мира мертвых. Он почти миттер, значит, должен уметь управлять временем, уметь ускоряться, как они. Он должен научиться управлять зёрнами. Он не сдастся, пока не достигнет цели. Пока он не поднимет зёрна, он не уйдёт отсюда.

Сиффира приподняла голову и оглянулась полными боли глазами на Маджрая. Муж, не глядя в её сторону, продолжал сдержанно корректировать войска, учитывая направление ветра. Тяжёлая пехота, авиация и штурмовики прибыли на место с опозданием из-за смены ветра. Костюмы бригады Бертжази не выдержали атаки соприан. Их буквально смели, утопив в белковой живой массе, проникающей в каждую клетку и заставляющую их стремительно разрастаться. И Сиффира, и Маджрай знали, что всех троих соприаны растворили в своей массе за считанные секунды. За последние три года пришельцы эволюционировали, научившись использовать и кремниевые объекты для размножения клеток Жизни – заражению стали подвержены скиры и псы богов. Когда схлынет волна на месте боя останутся глубоко проржавевшие детали экзоскелета горца и винтовок.

Сзади распахнулись веси, и ворвался один из жрецов:

– Сиффира, твой сын сейчас взорвёт зёрна ллояра!!!

Волчица в ужасе бросилась на площадь, не веря в услышанное. Как это возможно?!

Но то, что она увидела, едва не лишило её сил: мальчик стоял под вращающимися с бешеной скоростью зёрнами ллояров, которые светились трещинами наступающего разрыва.

– Стой! Сатталах, Стой!!! Остановись!!!

Не заметив радужного марева измененного времени, Сиффира ворвалась в сферу влияния сына и застыла в прыжке. Она видела внутри мыльного шара времени скоростной белый хвост движущегося ребёнка. Сатталах оглянулся и, увидев застывшую мать, медленно и бережно опустил зёрна на землю, а затем вернул время в нормальное для этого пространства состояние. Волчица рухнула на песок и судорожно вцепилась в его ноги.

– Не делай этого здесь! Мы все погибнем! Твоя родная мать погибла от яда ллоярских зёрен!

Сатталах присел и нежно обнял волчицу:

– Прости, мама, я не хотел никому навредить. Просто, они зовут меня. И я тренировался.

– Кто? Кто тебя зовет? – Волчица поднялась и стала испуганно озираться по сторонам, прижимая к груди мальчика. Она ещё помнила видения Огли, которые её медленно убивали.

– Зёрна. Они сказали, что в этом мире слишком много Жизни. Они могут это остановить и вернуть баланс. Правда, я ещё мал и много зёрен сразу пробудить не смогу. Мне нужно много тренироваться и набираться сил и знаний.

Мохванка слегка отстранилась и заглянула сыну в глаза.

– Скажи, какие тебе нужны знания. Если они есть в памяти ЦП, я отдам тебе их все. Только больше никогда не пробуждай зёрна рядом с селениями и живыми войори.

Сатталах обнял её и улыбнулся:

– Мамочка, в памяти ЦП нет таких знаний. Я нахожу их в памяти земного мальчика-волхва, сны о котором я вижу каждую ночь. Он сказал, что мы одна душа, разделённая, как электрон, проходящий преграду. Мы – один электрон. Одна душа. Душа человека или существа, некогда жившего и на Земле, и на Войоре, и на Мохване за один жизненный цикл. Иногда я вижу во снах войну с мохванами и мечи-хамелеоны в своих руках. Мне очень нравится чувствовать покалывание браслетов мечей и их тяжесть. Они, как часть меня.

Мохванка сглотнула и отвела взгляд. Не Огли ли это? Может, он прав и именно так возвращаются души умерших? Но Сиффира ведь так и не провела ритуал разделения. Без него Огли не может вернуться в мир живых.

– Пообещай больше не пробуждать зёрна в селениях, – хрипло, настойчиво выдавила Императрица и, поднявшись на ноги, повела сына в командный центр. Маджрай уже всё знает, получив информацию через сенситивную связь. Волк снова не повернул головы, сосредоточившись на очередной операции зачистки. В данный момент авиация тщательно выжигала образовавшееся месиво в долине Саллавиа. Маджрай полностью доверял своей жене, как и она ему, стараясь, лишний раз не вмешиваться в воспитание сына. Сиффира дала достаточно наставлений ребенку. Освободившись на несколько мгновений, Маджрай оглянулся на сына и, притянув его за руку, прижал к своему боку, потрепал по светлым, со стальным блеском волосам.

– Опять начудил?

– Да. Но я не сдамся. Снова буду пытаться поднять зёрна, но не здесь. Я испугал маму, – малыш с удовольствием вдыхал запах отца. Доспехи пахли маслом и смолой пещер Аррама. Ещё запах горячего металла. Так пахнут все войори-мужчины и мохваны. С недавних пор такой запах появился и у нироскиров.

– Папа, а я тоже пахну смолой и металлом?

Волк усмехнулся и отрицательно качнул головой:

– Пока нет. Это запах войны и оружия. Ты пахнешь… – мохван в растерянности задумался, не зная, что сказать.

– Я пахну миттерами и урханами, – мальчик прижал голову к запястью отца и смотрел на него весёлыми стальными глазами. – Так сказали жрецы.

– Да, точно.