Сломанные вещи. Часть 4 из 4

– Паук.

– Что? – с недоумением оглядываюсь на парня в чёрном.

– Меня зовут Паук.

Очевидно, стоит оставить при себе реплику о том, какое у него странное имя, так что я, извернувшись, просто протягиваю руку для рукопожатия. Должно быть, они все называют себя кличками, для конспирации. Ладно хоть не «господин Коричневый», как в кино, а то я могла бы не выдержать и истерично заржать, сейчас как раз сильно нервничаю.

– Приятно познакомиться.

Парень удивлённо смотрит на мою протянутую руку, но всё-таки пожимает – сильно, чуть не до боли.

Бородатый хмыкает.

– Ну а я Шмель.

Тянуть руку человеку, сидящему позади тебя, неудобно, но я выкручиваюсь как могу. Ладонь у Шмеля шершавая.

Снова поворачиваю голову к водителю. Он по-прежнему смотрит на дорогу, но всё же снисходит:

– Каракурт. Извини, без рук.

– Как угодно. А разве паук и каракурт – это не одно и то же?

Вопрос повисает в воздухе. Я сказала что-то глупое? Ну и ладно, подумаешь. Плевать мне на вас, крутые мужики с дурацкими кличками.

И в этот момент я замечаю на перекрёстке впереди красный свет. Хэй, красавчик же не собирается проехать на красный? Но машина не сбавляет скорости. Удивлённо распахнув глаза, слежу, как к нам приближается бампер автомобиля, стоящего перед светофором в нашем ряду, – слишком быстро. Красный свет. Что он творит?!

На светофоре вспыхивает жёлтый, автомобиль впереди продолжает стоять, а Каракурт, не сбавляя скорости, в последний момент перестраивается в левый ряд и поворачивает налево. Задние колёса заносит, одно долгое мгновение кажется, что машина сейчас вылетит на тротуар, но красавчик каким-то чудом её удерживает – и через пару секунд, вильнув задом, она продолжает свой путь по прямой.

Да, с автомобилем-то всё в порядке, но с моим желудком – нет. Рот наполняется слюной, кровь отливает от лица, я нащупываю ремень безопасности, кошу глазами на дверную ручку и бормочу:

– Останови… Каракурт…

Чёрт, слишком тихо. Чувствуя, как пищевод уже судорожно дёргает спазмом, выпаливаю из последних сил:

– Останови! Сейчас!

Каракурт резко виляет к обочине, выжимает тормоз – меня бросает вперёд, и просто чудо, что содержимое желудка не вылетело по инерции на лобовое стекло, – отщёлкивает мой ремень безопасности, и я, рванув дверь, высовываю голову наружу. В ту же секунду из меня в едином порыве выплёскиваются все бутерброды вместе с молочным коктейлем. Рот наполняет противная кислятина. Несколько раз сплёвываю, глубоко дышу. Вроде получше.

Вздрагиваю, потому что сзади в рёбра упирается что-то твёрдое, но затем вижу, что это бутылка воды от Шмеля.

– Спасибо…

Голос Каракурта замечательно спокоен – наводит на подозрение, что он привык к подобной реакции:

– Всё? Мы торопимся.

Прополоскав рот, возвращаюсь на своё место, закрываю дверцу – и в то же мгновение автомобиль срывается с места.

Пристёгивая ремень обратно, бормочу:

– Ну и вождение…

Шмель сзади наставительно говорит:

– Видишь, не я один недоволен.

– Можете ехать на такси, – тон красавчика равнодушный.

– Профсоюза на тебя нет.

Тем временем мы уже выехали из города. Дорога прямая, скорость почти не чувствуется, и тошнота прошла. Автомобилей мало, это успокаивает. Хотя я всё же напрягаюсь при виде чересчур быстро приближающегося бампера впередиидущей машины, но на последних метрах Каракурт выкручивает руль, выходя на обгон.

Вокруг то мелькает лес, то тянутся луга, покрытые белёсыми проплешинами снега. За городом холоднее, ведь здесь нет ни систем контроля воздуха, ни транспорта, ни заводов.

Неугомонный Шмель тычет меня пальцем в рёбра.

– Так что, Лета, у тебя есть страница где-нибудь?

– Хочешь в друзья добавиться? – тон Паука ровный.

Да он и в целом производит впечатление очень спокойного человека, что располагает. Люблю спокойных. Наверное, это из категории «противоположности притягиваются». Хотя вряд ли хоть кого-то из лагеря этих восхитительных спокойных людей притянет нервозная девица с дрожащими от страха руками и кучей задвигов.

Шмель фыркает:

– Может, и добавлюсь. А если будешь хорошо себя вести – и тебе адресок подкину. Так что?

– Отец запрещал, но кое-где были. Анонимные. Просто читала подписки. А сейчас редко захожу. Надоело. Всё одно и то же.

Проклятье, и зачем я рассказываю это перед компанией незнакомцев? Вечно как будто оправдываюсь.

– Я думал, школьники без этого жить не могут.

Невольно смотрю в зеркало, но Шмеля там по-прежнему не видно, а его коллега отвернулся к окну.

– Вообще-то я не школьница.

– Ну извини, на годик ошибся.

– Мне двадцать три.

Шмель порывается что-то сказать, но его прерывает Каракурт:

– Хорош пиздеть. Ты схемы посмотрел?

– О, крутой бо-осс? – Шмель манерно тянет гласные. – А не боишься, что она папуле нажалуется на твой лексикон?

Честно говоря, от вульгарной речи Каракурта и вправду хочется поморщиться – мы вообще-то брудершафта не пили, чтобы он при мне так выражался, – но я терплю, всем видом изображая, что мы полностью на равных, такие пустяки меня не смущают, и вообще, со мной можно вести дела.