Разгадчица Софья. Морок

– На меня особенно… Но вы замерзли. Не лето же, и одна лишь шаль, какой бы теплой ни была, вас не согреет.

Софи машинально пригладила ладонью длинную шаль крупной вязки – подарок тетушки на именины.

– Мне не холодно. Скорее, внутри зябко. Слишком много вокруг непонятного. Странного, смутного… И как-то все внезапно.

– Узнали сегодня такое, что вас не порадовало, да?

– Верно. Поэтому и хочется во всем разобраться.

– Что же вы собираетесь делать?

– Нанести визит Ланиным. Да и с Людмилой Сомовой неплохо бы побеседовать. Возможно, она расскажет что-то важное о своей подруге и, может быть, о смерти жениха. Что-то в этом есть, не находите? Ланина от жениха отказалась, а у Сомовой он… застрелился. А тут еще и Сашенька…

– Но Сашенька-то не просватана.

– Пока нет. Но она… – Софи, поняв, что не о том она рассуждает вслух, осеклась.

– Что?

– Да нет, ничего, простите…

– Нет уж, Софья Михайловна, договаривайте.

– Правда, не стоит об этом.

– Хотели сказать, что эта девушка в меня безответно влюблена?

– Вам виднее, – уклончиво ответила Софи.

– Хорошо, и правда не будем об этом. И все же напрасно вы так тревожитесь. Это просто жизнь… она ведь разная.

Софья не ответила. Она принялась медленно спускаться вниз по деревянным ступеням крыльца, словно шла чему-то навстречу. Закатный оранжевый свет падал на ее рыжие кудри… и такого же цвета листья мягко ложились на камни подъездной дорожки.

– Роман Захарьевич… Я предчувствую, что будет еще немало странностей. Что-то вокруг сгущается… даже… вот прямо сейчас…

Неподалеку раздался звон разбитого стекла.

Софи остановилась и схватилась за перила. Ее приятиное лицо залила мертвенная бледность.

– Что с вами? – испугался Вильегоров.

А она чувствовала, как темнеет в глазах, как вливается в вены и вгрызается в сознание нечто чуждое, нечеловеческое… как морок растворяет все мысли… холодеет кровь… Картина перед глазами размылась, все изменилось в одну секунду. Особняк предстал обветшалым и мрачным, деревья – сумрачно-темными, их листва сделалась красно-бурой… как застывающая кровь.

Софи упала бы, если бы Вильегоров ее не подхватил. Немного придя в себя, она крепко ухватила его за локоть, и они вдвоем вернулись в дом.

– Что с вами стряслось? Позвольте, я…

– Нет, ничего, не беспокойтесь. Это морок. Я же говорила – что-то нечисто, – Софи почти без сил опустилась в кресло. – Скоро пройдет.

– Если морок, то кто же его навел?

– Не представляю. Хотя кто-то тут был… я почувствовала.

– И вот так с вами всегда? Когда рядом случается волшебство, колдовство или какая-то чертовщина – вам становится настолько плохо?

– Нет… просто сейчас что-то очень уж сильно. Кстати, вы слышали? Перед этим стекло неподалеку разбилось.

– Что-то такое слышал. Это важно? Как же вы вообще с этим живете… потому и заперли себя в деревне? В Москве ведь немало странностей и жути. И вы постоянно должны были там испытывать потрясения. Недомогания, как минимум.

– Вы правы.

– Значит, дело не только в скорби по усопшему супругу?.. А он… как-то умел смягчать такое ваше состояние, правда? Нет, не говорите сейчас ничего. Позвольте сказать мне.

Роман повертел в руках шляпу, потом по привычке нервно пригладил волосы. И наконец выпалил:

– Выходите за меня замуж.

– Простите, но нет.

Этот краткий ответ явно неприятно поразил Вильегорова.

– Нет? Вот так просто «нет» – и ничего больше?

– Но больше ничего и не нужно говорить.

– А вы жестоки…

– Вы тоже. Знаете меня не первый год, Роман Захарьевич. И то, что я не стремлюсь ко второму замужеству, тоже вам известно.

– Но мне казалось, вы ко мне расположены.

Софи слегка покраснела, но, скорее, от досады.

– Именно поэтому тяжело вам отказывать. Вы мой друг.

– А разве этого мало? Я люблю вас – этого недостаточно? Вам ведь пылкой любви и не требуется для счастья. Жили же как-то с Александром…

– Что вы имеете в виду?

– Без любви. Он любил вас больше жизни, а вы со своей стороны вполне довольствовались дружеским чувством. Станете спорить?

Софи посмотрела Роману прямо в глаза.

– Не стану. Возможно, мое чувство к мужу ничем не напоминало наполненные пылкой страстью страницы модных романов. Но это была другая любовь. И в любом случае – Александр Снегирев был один. Простите, Роман Захарьевич… Вы мне его не замените.

– Хорошо. Тогда прошу простить, что побеспокоил.

Вильегоров постоял молча с полминуты, словно надеясь услышать еще хоть что-нибудь, но Софья упорно молчала. Тогда доктор отвесил ей глубокий поклон. Потом бросил последний взгляд – ей показалось даже, что в жгучих глазах мелькнули злые слезы – развернулся и вышел.