Кобра клана Шенгай. Кодай-но

Это открытие не дало сдвинуться с места. Если имя взято не нарочно, а является настоящим… То всё становится ещё запутаннее. Пока что ясно только одно: Крылатые не имеют ничего божественного, но относятся к ним с особым пиететом. А у Ошаршу – свои жрецы.

– Ши, неси же заказ! – сказали мне, легонько толкнув в бок.

Чуть не подпрыгнув на месте, я ухватила поднос и покинула кухню. Резко выдохнув, пошла к жрецу. Ладно. Если я чего-то не знаю, значит, нужно просто спросить.

И что вы мне сделаете? Я из другого времени.

Глава 6

– Ши, смотри какие красивые! – голос Цайну на удивление звонкий, поэтому с лёгкостью перекрыл гул возле лавок торговцев.

Я посмотрела на разноцветные веера. Не слишком дорогие, вполне по карману. Пусть не изысканная роспись знаменитых мастеров, но вполне ярко и радует глаз. Пусть кто-то скажет, что слишком безвкусно, но я прекратила прислушиваться к чужому мнению после того, как поняла, что не услышу там ничего толкового.

Протянув руку, я аккуратно взяла светло-сиреневый веер, на котором была изображена изумрудная кобра. Она удалась настолько хорошо, что приковывала взгляд.

– Нравится этот? – с интересом глянула на веер Цайну. – Давай куплю!

– Я могу купить сама, – возразила, крутя веер со всех сторон.

– Конечно, – улыбнулась она. – Но я хочу сделать подарок. К тому же я до сих пор толком тебя не отблагодарила за моё спасение тогда.

На мой взгляд, благодарности было больше, чем достаточно, однако за это время уже поняла, что с Цайну лучше не спорить. С виду девочка-цветочек, которая обожает пионы, носит светлые одежды и смотрит огромными-огромными карими глазами с зелеными вкраплениями, а характер – сталь нагинаты Айдзи. Просто пока что слишком юная и не закалённая бедами, поэтому обладает добрым сердцем.

Пока я молчала, Цайну достала сверкающие дже и отдала торговцу.

– Вот, – улыбнулась она. – Теперь ты как самая настоящая солидная дама. Тебе очень идёт.

«Солнце моё, меня солидной дамой не сделали даже одеяния императрицы, а тут один веер…» – подумала я.

Правда, говорить ничего не стала. Никому сейчас не нужны подробности моей прошлой жизни. Поэтому оставалось только поблагодарить Цайну и потащить её к прилавку с подвесками. Сейчас ей тоже что-нибудь подберем.

Вокруг царили возбуждение, громкие разговоры и лёгкое напряжение. Все поглядывали на установленные помосты, где должны выступать ребята, доказывая, что достойны попасть на Небесные острова. Я так и не осилила весь список дисциплин – их было действительно много.

Цайну собирается играть на флейте. Заметив мою заинтересованность фестивалем и Крылатыми, предложила попробовать свои силы. Потому что бывали случаи, что кто-то талантливый, но не проходивший обучения в школах, мог приглянуться кому-то из Крылатых.

Сейчас, глядя на ребят с флейтами фуэ, сямисэнами, кокю со смычками и ещё чем-то совершенно невероятным, я понимала, что не зря в своё время Шичиро доверил мне только бубен. При этом дать в бубен у меня всегда получалось лучше, чем на нём сыграть.

Поэтому я благоразумно отказалась. У меня цель попасть на Небесные острова, а не закрыть себе путь туда навсегда, заставив Крылатых оглохнуть.

При этом я всё ещё крутила в голове разговор с жрецом Ошаршу. Точнее, слабое его подобие, потому что со мной общались вежливо, но при этом не спешили делиться информацией.

Хоть жрец и благосклонно отнесся к тому, что я обратилась к нему, как принято среди змеепоклонников, но на этом всё… Удалось только узнать, что жрец пришёл издалека, в Шкандастане и правда почитают Ошаршу, а тут он по зову одного своего друга.

Мне любезно предложили отправиться в Шкандастан вместе после того, как будут решены всё проблемы, однако в этот момент мне пришлось снова бежать обслуживать клиента.

Поведение жреца теперь не выходило из головы. Возможно, и правда никакую свою веру они не несут сюда. А ещё… вдруг это и вовсе не жрец? Я же, в конце концов, никакая не «Ши издалека».

– Госпожа, вас что-то интересует? – поинтересовался пожилой продавец с приятной улыбкой.

Я опустила взгляд на прилавок и взяла симпатичную подвеску из белого камня с персиковой кисточкой.

– Да, вот это. Сколько?

– Три дже, госпожа.

Рассчитывавшись, я посмотрела по сторонам. Так, а где Цайну? Через несколько секунд увидела, когда он машет мне рукой, подзывая к себе, а потом указала на помосты. О, это мы столько гуляли? Совсем на время не смотрели!

Больше не задерживаясь, я побежала к ней.

* * *

Никогда бы не подумала, что места для зрителей окажутся такими маленькими. Точнее, дело не в местах, а количестве пришедших людей. Родители Цайну бы тоже пришли, но им пришлось срочно уехать, чтобы договориться о поставках своей продукции в соседний город – они собирались открывать новый чайный дом. Госпожа Чжанихиро все сокрушалась, что не может остаться, но Цайну заверила, что справится. И, глядя на её уверенность, родители потихоньку смирились с ситуацией. Мне казалось, что они разрывались между двумя желаниями: гордиться дочерью, которая завоюет право попасть на Небесные острова, и… волнением, что там она будет одна.

Моё появление словно примирило их с последним. Пусть про меня чета Чжанихиро знала мало, но все же не могла ни в чем упрекнуть. Да и не хотела, откровенно говоря.

Сейчас, находясь в толпе, я искренне жалела, что не обладаю ростом Гиртаха. Тогда бы не пришлось вытягивать шею, чтобы что-то получше разглядеть. И вроде бы нарочно никто не пытался меня оттеснить, но то и дело приходилось работать локтями, чтобы пробиться поближе к сцене.

Мы пришли как раз к началу музыкальных выступлений. Цайну прониклась моим подарком, шустро повесив его на флейту и сказала, что это на удачу. Что ж, я буду только за. После чего убежала к остальным участникам.

В музыке я разбиралась на уровне «нравится и вообще не нравится», поэтому с точки зрения профессионала судить не могла. Однако однозначно могла сказать, что участники были хороши.

От мелодий некоторых замирало сердце, а потом начало бешено стучать. Другие невольно заставляли пританцовывать на месте. Я отметила одного худенького паренька, игравшего на сямисэне. Казалось, что он исполнил мелодию, не принадлежащую этому миру, позаимствовав её Там, За вратами. Нечто подобное я слышала у призрачных дев, что сидели в верхушках деревьев и играли бесконечно тоскливые и пронзительные мотивы, что перехватывало дыхание.

Народ одобрительно загудел. Я видела, как стоящая рядом женщина украдкой смахнула слёзы. Нахмурившись, глянула на помост. Скоро должна выйти Цайну, и ей надо как-то произвести большее впечатление, чем прежние участники.

Пока думала об этом, мимо протолкался какой-то здоровяк, и я едва не въехала носом в чью-то спину впереди.

– Осторожнее! – возмутилась я и резко обернулась.

Спина показалась знакомой, но быстро скрылась среди остальных. Я нахмурилась. Хм, где-то я уже это видела.

В это время на помост поднялась Цайну. Окинула собравшихся взглядом. Тонкие пальцы сжались на бело-розовой флейте. Я поймала её взгляд и улыбнулась. Сжала кулачки, показывая, что болею за неё всем сердцем. Ну давай, покажи им.

Цайну слабо улыбнулась уголками губ, в глазах зажглись огоньки азарта. Она поднесла флейту к губам и заиграла. Звуки, словно зеленеющая весна после хмурой зимы, полились, заполняя площадь.

Я слышала её репетиции, поэтому уже не испытывала тех эмоций, что в первый раз. В композиции Цайну было бескрайнее небо, взмахи крыльев птиц, журчание ручьев и шепот листвы. Гимн жизни и свету. Слёзы на глаза не наворачивались, но становилось теплее и радостнее. И нельзя было сказать, что это плохо. Ведь заставить человека плакать легче, чем улыбнуться.

Волшебная мелодия Цайну замерла рассветной росой на траве и крышах домов, будто предвещая скорое появление солнца. Первые секунды все молчали, наслаждаясь тишиной, как финальным аккордом. После чего одобрительно захлопали, Цайну выдохнула, кажется, даже не надеясь на такую реакцию.

Некоторое время постояв, она поклонилась, после чего подошла к лестнице, чтобы спуститься. Протискиваясь между людьми, я направилась к ней.

И совсем не ожидала услышать испуганный вскрик.

– Извините!

– Опять ты! – донеслось чье-то рычание. – Снова встретились.

Послышался глухой удар, толпа заволновалась. Я резко взмыла вверх, наплевав на предосторожность. Цайну лежала, свернувшись клубочком, а над ней нависал громила… да это же тот самый, в которого я швыряла тарелки. Ну, скотина! Опять за своё!