Красавица и сахарный череп

Сердце заколотилось в горле. Так, глубокий вдох и успокоиться. Алехандро сказал, дома я в безопасности.

Я шагнула к выходу из кухни.

– Роза, не открывай, – прошипел Чочу.

– Нет, открою, – хмыкнула я. – Возьму тебя и выкину за порог. Пусть твари поиграют в ручной мяч.

Чочу с дробным стуком выкатился вслед за мной.

– Я не похож на мяч, Роза. А твое чувство юмора слишком специфичное.

– Жить с говорящим черепом, который ест все подряд, – вот это специфично. А все остальное – так, мелочи жизни.

По изрезанной узорами лобной кости пробежали ярко-красные молнии. Чочу однозначно злился, но возразить не мог, прекрасно зная, что я права.

В дверь что-то поскреблось. Мне стало не по себе. Легко сказать: «Не бойся». Куда сложнее это выполнить.

Я подхватила Чочу на руки. Что-то многовато черепов этим вечером. Но к этому я хоть привыкла, а вот с эс-калавера было приключение.

Воздух словно замер. Светильники тревожно моргнули и погасли. Половицы неприятно заскрипели. Я невольно отошла назад, поближе к стене.

– Роза, ну перестань уже, – сказал кто-то тягучим баритоном.

Светильники снова загорелись, более ярко, чем раньше. Я зажмурилась, невольно выставляя вперед руки с Чочу.

– Ну никакого уважения, – мягко рассмеялся незваный гость. – Чочу, я давно говорю: возвращайся под землю, там из тебя хотя бы не будут пытаться сделать ручной мяч.

Чочу только негодующе клацнул челюстью.

– Максимон, вы его дразните, – немного придя в себя, укорила я.

О да, Максимон. Отец Земной, хозяин того, что творится под ногами, неверный и ненадежный, наделенный всеми темными качествами, которые только могут проснуться у пришедших в Оутль. Эс-калавера называют его Санто-Мундо, что с их древнего наречия переводится как «святая земля», а белоглазые темнокожие шаманы из района Нкрума-Эйо – Маам-Симон.

Он дружен со всеми. Только с Муэрте-Катриной никак не может найти общего языка. Давным-давно между ними началась тяжба, из-за чего – пока никто сказать не может. Муэрте-Катрина мне симпатизирует и помогает, а Максимон не может этого так просто оставить.

– Имею право, – улыбнулся он. – Дразнить и его, и тебя, и все население нашего прекрасного и сказочного Чилама.

Название города у него соскочило с языка, будто тяжелый отшлифованный агатовый шарик. Впрочем, и сам Максимон словно из агата. Черные волнистые волосы, внимательные темные глаза, аккуратная борода. Лицо красивое, черты правильные. Давно не юноша, а мужчина, познавший горечь разочарований и радость побед. Его кожа смотрится белее, чем есть на самом деле, потому что Максимон носит черное пальто, шляпу и перчатки. Между указательным и средним пальцами зажата сигара, от которой поднимается сизый ароматный дым.

Но я не подойду настолько близко, чтобы вдохнуть его. Однажды уже сделала такую глупость, потом еле вырвалась. Максимон не только «святая земля», но и грешное тело.

– Чем обязаны столь высокому гостю? – наконец-то сумела я подобрать нужные слова.

Чочу демонстративно повернулся к Максимону расписным затылком и фыркнул. Паршивец мелкий. Даже мне не хватает такой наглости.

– Относится без уважения, – заметил Максимон почти ласково, но Чочу тут же занервничал, понимая, что так и ручным мячом может оказаться. – У меня к тебе дело, Роза.

От взгляда темных глаз по телу пробежала горячая волна, дыхание сбилось. Завлекает, гад. Пытается воздействовать.

Максимон и дело? Это что-то новенькое. Понятия не имею, чего он хочет, но вряд ли это что-то невинное, особенно с его могуществом и образом жизни.

– Какое?

– Для начала налей твоего прекрасного кофе с перцем, и мы поговорим, – невинно предложил-приказал Максимон. – Нет ничего хуже, чем вести беседу с красивой девушкой без напитков и вкусной еды.

– Бананы не дам, – мрачно подал голос Чочу.

Я закатила глаза, сунула его под мышку и пошла разливать кофе. Ужасно. У меня на кухне сидит Отец Земной, просит кофе и пытается говорить на отвлеченные темы. Сама ситуация до ужаса нелепая. Во всяком случае, для тех, кто живет обычной жизнью в Чиламе.

Кофе пах божественно. Аромат перца, пряный и острый, придавал бодрости и вызывал желание немедленно заняться чем-нибудь прекрасным и энергичным.

Поставив на стол чашки и тарелки с домашним печеньем, я села напротив Максимона.

Красив. Нечеловеческой красотой, той, которую можно разглядеть только там, где падает тень. Где все неверно и неправильно, где нет уверенности ни в единой секунде, потому что…

– Так какое дело, Максимон? – поинтересовалась я, сделав глоток кофе.

– Сегодня у тебя появился подопечный, – сказал он.

В темных глазах мелькнули мертвенно-бледные блики – огни подземного мира, которые можно увидеть, только спустившись вниз.

– Да, – чуть напряженно подтвердила я. – А что?

– Отдай его мне, Роза.

Повисла тишина. Кажется, у меня что-то со слухом. Ведь такого просто не может быть. Подопечный – не разменная валюта. Им нельзя делиться, продавать, давать взаймы и… отдавать тоже.

– Что? – осторожно переспросила я, решив, что рядом с Максимоном не стоит показывать лишних эмоций.

– Отдай мне его, Роза, – спокойно повторил он. – Опасаешься осуждения общества? Зря. И обделенной не останешься, не переживай. Мы договоримся.

– Глупо бояться осуждения общества, когда само общество боится Отца Земного, – заметила я.

Чочу хмуро смотрел на Максимона. И пусть внешне по черепу не определить эмоции, но его настроения я прекрасно чувствовала.

– Льстишь, девочка, – хмыкнул Максимон.

Ни опровергать, ни подтверждать не стала. Еще чего. Пусть думает что хочет.

– Зачем вам это?

– О-о-о… Тебе не говорили, что любопытство до добра не доводит?

– Говорили, – буркнула я. – Но лучше спросить, чем потом страдать и жалеть, что не сделала этого.

– Такая юная, а такая умная, – умилился Максимон. – Радость моя, может, все-таки не будешь дурью маяться и пойдешь в женщины моего сердца?

То бишь в любовницы. Максимон охоч до женщин, поэтому не пропустит мимо себя ни одну мало-мальски привлекательную особу. Единственное… никто не знает, чем закончилось все для тех, кто решил связать свою жизнь с Отцом Земным. На мой вопрос: «Что со мной будет?» он только загадочно улыбнулся и ответил: «Узнаешь».