Игры ангелов. Книга 2. Отверженные

– Капитан выжил? – губы Доменика тронула едва заметная удовлетворенная улыбка. – Прекрасно. В этом случае я сам тут порядок наведу, если Вы, госпожа полковник, не возражаете, конечно.

– Не возражаю. Хочешь сам, можешь сам, мне всё равно, главное, чтобы эксцессов подобных этому больше не было, – Элька раздраженно поморщилась.

– Не будет! Я проведу разъяснительную работу, и подобное больше не повторится, обещаю.

– Хочется верить, – усмехнулась она и, повернувшись, ещё раз окинула взглядом шеренгу вытянувшихся под её взглядом солдат, после чего удалилась.

В пещеру, которую оборудовали под её кабинет и спальню, она вернулась примерно через час.

Откинув полог, сделанный из грубого армейского брезента, она прошла внутрь, зажгла, стоявший на её столе светильник и потушила свой переносной фонарь. После чего огляделась. Сержант лежал связанный на полу и был ещё без сознания. В углу аккуратной стопкой лежала его одежда и стояли сапоги.

Присев на корточки рядом с ним, она похлопала его по щеке, активируя своим полем его сознание.

Он застонал и открыл глаза.

– Очнулся? Вот и молодец, – иронично улыбнулась она, и заметив попытку дернуть связанными руками, предостерегающе покачала головой, с мягкой укоризной проговорив: – Не надо дергаться, это во-первых, бесполезно, а во-вторых, лишний раз меня убеждает, что воинскую дисциплину ты не соблюдаешь…

Нервно облизнув губы, сержант устремил на неё мрачный взгляд и хрипло пробормотал:

– Сомневаюсь я, госпожа полковник, что это проверка соблюдения мной именно воинской дисциплины… и только ради этого Вы тут меня в таком виде уложили.

– Сомнения в твоём положении, сержант, чувства неуместные, могу сказать даже вредные, и явно не лучшим образом в ближайшем времени могут сказаться на твоём здоровье и самочувствии. Так что добрый совет: постарайся немедленно от них избавиться, и всё, что я говорю принимать как истину в последней инстанции и выполнять все приказания не только безоговорочно, но и незамедлительно, поскольку я абсолютно не выношу недисциплинированных подчиненных и избавляюсь от таких без сожалений, – её голос постепенно начал менять интонацию с мягко-укоризненной на более жёсткую, и в нём послышались угрожающие нотки. – Так что сейчас ты или сам из кожи лезть будешь, чтобы мне своё беспрекословное повиновение доказать, или я её сама с тебя сдеру, причем не без удовольствия, потому что подобные развлечения мне в общем-то нравятся, как и всем моим коллегам… в службе Вермонта других не держали. Так что подумай хорошенько и реши: сам ты меня развлекать сейчас будешь, доказывая, что мои подозрения в твоей недисциплинированности беспочвенны, или я без твоего добровольного участия развлекаться начну…

Тот прикрыл глаза, явно собираясь с мыслями.

Элька не торопила его, пусть осмыслит ситуацию и выработает линию дальнейшего поведения.

Через некоторое время он открыл глаза и устремил на неё открытый взгляд:

– Мне всё ясно, госпожа полковник. Я готов беспрекословно повиноваться.

– Разумный выбор, хотя именно от тебя его не ожидала… Бывшие альфовцы разумностью редко блещут… Тебя за что списали?

– Меня не списали, а всё отделение под трибунал попало… комендант задним числом перевод организовал, чтобы меня и ещё троих ребят из-под расстрельной статьи вывести… Так что я переводом в его отряде оказался…

– По какому обвинению?

Сержант снова нервно сглотнул, потом после тяжелого вздоха нехотя произнес:

– Один из Ваших на передовой пропал…

– Это ты его прикончил? – не став долго ходить вокруг да около, прямо в лоб поинтересовалась Элька.

– С чего такие выводы, госпожа полковник? – сержант явно постарался придать своему лицу изумленное выражение.

– Сержант, ты оказывается всё-таки тупой… Мне чревато не только лгать, но и вместо ответов задавать вопросы… я ой как не люблю это… Поэтому быстро и четко: как он скончался и какое участие в этом принимал именно ты. Солжешь или вилять сейчас станешь, очень сильно пожалеешь об этом…

В пещерке повисло долгое молчание, сержант, отведя взгляд в сторону, отвечать не торопился. Потом, после долгой паузы, тихо произнес:

– Да, это я его прикончил. Свидетелей не было, труп я в старую штольню сбросил, зона боевых действий, осмотр места невозможен… так что Вашим пришлось удовольствоваться лишь допросом нашего лейтенанта, а он был не при делах… Но под расстрел отправили всех… причем даже пофамильным списком озадачиваться не стали. Этим комендант и воспользовался…

– Понятно, – хмуро процедила Элька. – Он знал подробности?

– Нет. Я же не враг себе, такое рассказывать…

– Почему мне сейчас сказал?

– Да смысла скрывать уже нет, Вы все равно бы меня на откровенность раскрутили, раз сомнения у Вас появились… Вы явно спец в своём деле…

– Отрадно, что понимаешь это… – пальчики Элеоноры пробежались по шее сержанта, потом вдоль ключицы и обратно, прощупывая плечевое нервное сплетение, и замерли, напротив узла разветвления.

Сержант непроизвольно сжался.

– Боишься? – иронично поинтересовалась Элька.

– Не без того… – явно через силу пытаясь расслабить мышцы, пробормотал тот, стараясь на неё не смотреть, – про Вашу службу я много интересного слышал…

– Подполковник перед смертью разоткровенничался?

Резкий нажим пальцев, совместно с потоком энергетики, который неожиданно для неё вошёл в резонанс с энергетическим полем сержанта, заставили его вскрикнуть и изогнуться от боли.

Удивлённая необычным эффектом, она прервала воздействие, наблюдая за поведением сержанта.

Тот долго не мог восстановить дыхание, а когда это ему удалось, перехватил её взгляд и хрипло проговорил:

– Я так понимаю, это была демонстрация… я оценил, и если у меня есть шанс избежать продолжения, то скажите, я буду стараться…

– Я вопрос, между прочим, задала, но ответа что-то не слышу…

– Про подполковника? Нет, он не откровенничал, не успел… Да и не спрашивал я его ничего… это наш лейтенант после допроса впечатлениями делился: типа лучше сразу под расстрел идти, чем хоть раз на допрос попасть…

– Из-за чего сегодня с капитаном повздорил?

– Он оскорбил мою мать.

– Дословно, что сказал капитан! – пальцы Эльки коснулись шеи сержанта и напряглись, вновь вжимаясь в энергетический узел, однако свой поток энергетики при этом снизила до минимума.

Непроизвольно скривившись от нарастающей боли, сержант проговорил длинное грязное ругательство.

– Почему он так сказал?

– Потому что мозгов у него как у канарейки, вот почему.

– Сержант… – она немного увеличила стекающий с её пальцев поток энергетики, – я же разозлиться могу… и тогда не пальчиками с тобой играться стану, а найду какой-нибудь подручный инструмент… и мозгов как у канарейки останется у тебя… Ясно?!

– Так точно, госпожа полковник! Ясно! – срывающимся на крик голосом тут же поспешно выкрикнул он. – Не повторится более! Простите, не сдержался. Господин капитан… он застал нас с ребятами, когда мы заставляли двух рядовых чистить сапоги всему подразделению.

– Он ничего не спросил, сразу начав высказываться о тебе и той, что тебя родила?