Тихий омут

Я мрачно усмехнулась. Подойдя к кофейному столику, налила себе чай и села в кресло. В голове сделалось пусто, будто я провалилась в вакуум.

Алекс был прав. Нужно собирать вещи и уезжать из отеля как можно быстрее. Ну или хотя бы сообщить в полицию. Пусть они разбираются. Даже если удастся что-то увидеть на записях, что мне это даст? Ничего.

Надо позвонить Ларанскому. Что и у кого он взял и почему напали на меня, а не на его новую пассию? Как её… Я нахмурилась, вспоминая имя женщины, стоя?щей под руку с Даном.

Эмили Джонсон. Точно! Её отец ещё какой-то медиа-магнат. Надо бы полистать в интернете, кто это. Если учитывать его положение, то, должно быть, очередная акула бизнеса. Добродушно сверкающая голливудской улыбкой в лицо и держащая за спиной нож наготове. Впрочем, Ларанскому не привыкать находиться среди акул. Он чувствует себя среди них, как нормальный человек – в плавательном бассейне.

Я вынула из кармана джинсов смартфон и набрала номер Дана. Хорошо, что не поднялась рука удалить его номер.

Послышались долгие гудки, а потом роботизированный голос вежливо предложил оставить сообщение. Но ни с первого звонка, ни со второго Ларанский не ответил.

– Дан, я понимаю, у тебя своя жизнь, новая подружка, все дела…– стараясь сохранить спокойствие, произнесла я, когда в третий раз попала на голосовую почту. – Но позволь поинтересоваться: какого хрена меня преследует ополоумевший маньяк, который считает, что ты ему что-то должен? Почему меня штопают врачи, пока вы вдвоём жрёте манго и попиваете пино-коладу на экзотическом острове? Я искренне надеюсь, ты помнишь что и у кого взял без спроса. Иначе жди меня в гости. В виде конструктора «Собери Романовскую». Надеюсь, Эмили несильно впечатлительная. Иначе её долго будут преследовать кошмары. Подпись, твоя пока ещё живая Романовская.

«Вообще не то сказала!» – раздосадовано подумала я, когда нажала кнопку отбоя и окинула взглядом гостиную, будто искала поддержки у мебели.

Если Дан не перезвонит, завтра позвоню ему снова. И так до тех пор, пока Ларанский не возьмёт трубку. Или нападавший не выполнит свою угрозу.

В животе заныло от страха. Я поднялась с кресла и, подойдя к двери, закрылась на ключ. Потом подёргала ручку и вернулась в кресло.

В густеющих сумерках комната приобрела зловещие очертания. Меня пронзила мысль, что ней что-то изменилось. «Да ну! Просто воображение из-за страха разыгралось», – отмахнулась я, но всё же встала и включила свет, желая рассмотреть гостиную.

Под ложечкой неприятно засосало от леденящей тревоги. Цветы, которые горничная принесла утром, пропали.

***

Алекс распахнул дверь номера так резко, что я невольно опешила, застыв с поднятой рукой. В груди шевельнулось подозрение, что он прислушивался к шагам в коридоре. По бледному лицу и взъерошенным волосам стало понятно: что-то произошло.

– Что-то случилось, Рика?

Он вытянул шею вперёд и заглянул за мою спину. Смесь изумления и растерянности на его лице сменилось облегчением. Похоже, Полерецкий ждал кого угодно, но не меня.

Я интуитивно обернулась. В коридоре было пусто и тихо. Только свет от настенных ламп чуть подрагивал из-за скачков напряжения.

– В общем-то, да, – пробормотала я и натянула вежливую улыбку. – Мне нужна помощь.

– Заходи. Нечего стоять на пороге.

Грубоватый тон окончательно сбил с толку. Я поспешила протиснуться между Полерецким и дверным косяком. Он быстрым взглядом окинул коридор и плотно затворил дверь.

В гостиной номера царил настоящий хаос. Везде валялись белоснежные листы, исписанные неровным мелким почерком. Вывернутые из шкафа вещи были разбросаны по полу. Блоки книг вырвали из потёртых обложек, а поверх помятых папок и тетрадей лежали ящики письменного стола. Между ними приглушённо светился желтоватый экран ноутбука. Кто-то явно потрудился, переворачивая номер. Неудивительно, что Полерецкий оказался настолько взвинчен.

Я нерешительно застыла возле входа.

– Ну? Что случилось?

Алекс стоял, скрестив руки на груди, смотрел так, словно я была виновницей ужасного беспорядка.

– По сравнению с твоей ситуацией, почти мелочь, – выдавила я и перевела взгляд с расколоченной статуэтки на Полерецкого. – Просто у меня в номере тоже кто-то копался в вещах. И у меня пропали… цветы.

Он недоумённо нахмурился.

– Цветы?

– Да. Белая дикая орхидея, – промямлила я, чувствуя, как глупо это звучит. – Мне сегодня прислали цветы в честь дня рождения. Но сейчас их там нет. Я хотела спросить у управляющего, кто был в моём номере. И мне нужен переводчик.

Левый глаз Алекса непроизвольно дёрнулся. Он не то хмыкнул, не то фыркнул, показывая всем видом, что я говорю небывалую чепуху.

– Ты серьёзно? – губы судорожно дёрнулись, обнажая ряд белоснежных зубов. – Посмотри, что твориться в моём номере! Думаешь, мне действительно есть дело до пропажи какого-то веника?!

В состоянии, близком к помешательству, Полерецкий принялся бродить по комнате, бормоча под нос ругательства. Потом остановился, бросил на меня невидящий, полный гнева взгляд и зажмурился, пытаясь совладать с эмоциями. Я не на шутку испугалась, что его сейчас хватит удар.

– Алекс, нужно сообщить господину Тадеушу. У меня пропали цветы, у тебя перевернули номер…

Однако он, казалось, не услышал меня. Вместо ответа Алекс подошёл к столу и со злостью сбросил выпотрошенные книги на пол. Потом сел на стул и, сцепившись в волосы, принялся раскачиваться взад-вперёд.

– Пять лет! Я пять лет работал над книгой и что в итоге? Какой-то ублюдок решил, что может вот так запросто присвоить мой труд себе! Да я убью этого чёртового старикашку!

Обычно люди в ответ на агрессию стараются убраться подальше. Однако я чувствовала нечто похожее на лёгкому возбуждение. Как будто находилась сейчас не в комнате с человеком, готовым убить из-за неназванного труда, а за карточным столом.

– Думаю, что тебе не особо понравится в тюрьме, – холодно заметила я. – В конечном счёте совершить преступление не составляет большого труда. Куда намного сложнее его скрыть и не выдать себя с потрохами.

– Ты говоришь так, будто совершила множество убийств.

– О, разумеется! – я не удержалась от язвительного тона. – На моём счету не менее десятка трупов. К тому же имела сомнительное удовольствие оказаться в центре одного громкого преступления.

Алекс прочесал пальцами и без того взъерошенные волосы и посмотрел на меня внезапно прояснившимся взглядом.

– То есть…

Я усмехнулась и покачала головой.

– Я пишу детективы. А в детективах всегда есть жертвы. В реальности я никого не убивала. Но знала человека, которому долгое время всё сходило с рук. Судьба оказалась не такой уж и благосклонной к убийце. Уж прости, Алекс, но ты слишком ненадёжный преступник. Сам сдашь себя на первом же допросе.

Полерецкий ошеломлённо заморгал. А потом вдруг расхохотался. Громкий, визгливый хохот перерос во всхлипы и похрюкивания. Алекс пытался что-то сказать, но не мог. Он замахал руками, по покрасневшим щеками потекли слёзы. «Только истерики не хватало», – подумала я и, подойдя к нему, от души влепила пощёчину.

Смех оборвался.

– Спасибо, – тихо произнёс Алекс, удивлённо касаясь бритой щеки, по которой расплывалось красное пятно.

– Всегда пожалуйста, – отозвалась я, тряся ушибленную ладонь. – В следующий раз буду требовать деньги с тебя. Так что держи себя в руках. Ты всё же учёный, а не благородная институтка.

В ответ Полерецкий растерянно кивнул. Он отвернулся к столу, бесцельно собирая разбросанные книги и складывая их в аккуратные стопки. В этот момент мне стало его жаль. Как жаль любого человека, который посвятил практически всю жизнь делу, а потом вдруг обнаружил, что его труд украли. Переживаемое горе сопоставимо разве что с утратой близкого человека.

– Хочешь, я помогу тебе? – предложила я, положив руку ему на плечо. – А ты расскажешь, что за книга пропала. Мы пойдём к управляющему и потребуем вызвать полицию. Вполне возможно, что пропажа цветов и твоей книги связаны.

Алекс судорожно шмыгнул, будто готов вот-вот разрыдаться. Потом улыбнулся и открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент внезапно погас свет, а из коридора донёсся нечеловеческий вопль.

***