Запретная любовь некроманта

Георг внезапно замолчал и ухмыльнулся.

– Вы некромант, вы мне и скажите, сколько их было.

Вот оно! Как и все маньяки, старый психопат решил поиграть. Ему льстило внимание со стороны известного дознавателя, но в особенности нравилась иллюзия контроля над ситуацией.

Дамьен пристально рассматривал неинтересное лицо сидящего перед ним убийцы, в то время как в голове поднимался тихий шорох возмущённых и жалобных голос жертв: «Убей его!», «Отомсти за нас!», «Неужели ты позволишь этому мерзавцу жить дальше?» Они звучали в сознании всё громче. Тени за спиной Войховеца тянули руки в неумолкаемой молитве к нему, Валентайну, прося избавить их от участи блуждать среди мира живых до тех пор, пока не свершится правосудие.

Грязные кирпичные стены, покрытые чёрной плесенью, вдруг начали пульсировать. На языке появился отвратительный горьковато-металлический привкус, а перед глазами начинал расплываться неприятный туман. Призраков было много, слишком много для одного лишь Дамьена. Они вытягивали из него жизненную силу быстрее, чем тот ожидал. Надо заканчивать допрос и уходить отсюда.

– Их было шесть, верно, Георг? – наконец произнёс Валентайн, глядя на тени за спиной Войховеца и повторяя имена, которые они шептали: – Карла Брюгге, Элиза Доненхемм, Эрика Мориц, Делли Арман, Катарин Вилль, Шарли Энейм.

Георг восхищённо хлопнул в ладоши. Глаза загорелись безумными огоньками.

– Браво! Всё же правду говорят о вас. Несмотря на происхождение, вы действительно уникальны! – подавшись вперёд, он вдруг так быстро затараторил, что Дамьен едва успевал разбирать слова: – Однако есть тот, кто сильнее и могущественнее вас. И, поверьте, он уже вышел на охоту. Скоро начнётся восход кровавой луны, и тогда его ничто, слышите, Валентайн, ничто его не остановит. Этот зверь страшнее и зубастее вас и всех здесь живущих. Даже Дракон ему не указ.

То ли слова, то ли тон, с которым говорил убийца, заставили некроманта напрячься. Что-то неуловимое, но очень важное проскользнуло мимо него, но что именно, он так и не смог понять. Впрочем, это могла быть лишь уловка больного человека, старающегося всеми силами избежать сурового наказания.

– Последний вопрос, – устало спросил Дамьен, снимая перчатки и аккуратно кладя их поверх папки. – Ты знаешь, кто этот зверь?

Войховец замотал головой. В блёклых глазах отразился такой испуг, что некромант невольно удивился.

– Даже если бы и знал, то не признался, ваша благородь. Вот ей-ей, лучше на каторгу али под топор палача голову сунуть. Ведаю только, что того зверя нет лютее. Могу на имени пресвятых предков поклясться!

Переход на простонародную речь зацепил Дамьена, заставив его внимательнее приглядеться к заключённому. Тот растерял напускной цинизм и браваду, и теперь казался всего лишь испуганным стариком, не понимающим, где он находится.

– За что ты убил девушек?

– Девушек? – глуповато переспросил Георг. В глазах убийцы отразилось взволнованность. Однако в уголках его рта притаилась та самая злобная усмешка. Едва заметная, она выдавала нераскаявшегося преступника, который, зная свою участь, стремится одурачить окружающих иллюзией собственной невиновности. – Каких девушек? О чём вы? Кто вы?

Тени злобно шипели за его спиной. Резко подавшись вперёд, Дамьен крепко ухватил Войховеца за руку и сжал с такой силой, что тот открыл рот, но захлебнулся собственным криком. Жизненные силы убийцы серебристыми нитями впивались под кожу некроманта, растекаясь тёплыми ручейками. Валентайн закрыл глаза, чувствуя, как они бьются в такт сердца Георга.

Постепенно пульсация сошла на нет. Судорожно втянув в себя воздух, Дамьен открыл глаза.

– Прах возвращается к праху, – меланхолично проговорил он, отпуская руку мумии, которая всего пару минут назад была Георгом Войховецом, посыльным эрвендельской почты и безжалостным убийцей, забравшим шесть невинных жизней.

«Спасибо тебе, – зашелестели голоса в голове Валентайна. – Спасибо». Некромант смотрел, как тени жертв бесследно растворяются в камере, как вдруг по спине пробежал неприятный озноб – это только начало. Вот только начало чего, он не понимал.

***

После завершения дела Георга Войховеца Валентайну пришло письмо из особого отдела Министерства магической безопасности, в котором чётко дали понять – его возвращению будут не рады.

Что ж, этого и следовало ожидать.

Некромант, работающий бок о бок с обычными людьми, наводил суеверный страх на последних. Особенно эта неприязнь усилилась, когда Дамьен получил должность дознавателя первого уровня год назад. На неё претендовал племянник господина Маузера, начальника особого отдела. Однако в Министерстве решили, что Валентайн, имеющий не только магические способности, но и внушительный опыт следственной работы, лучше подходит на эту должность.

Господин Маузер затаил обиду и при первой же возможности отправил Валентайна подальше от столицы. А пока тот отсутствовал, успел доложить своему непосредственному начальству о том, что некромант пополняет силы за счёт приговорённых к смертной казни преступников. Если до этого в Министерстве закрывали глаза, то после настойчивых требований господина Маузера избавить отдел от непредсказуемого сотрудника всё же решило, что будет лучше, если Дамьен останется в Драконьем Чертоге.

Перевод в эрвендейльский отдел не устроил Валентайна, и он написал рапорт об уходе, решив посвятить себя двум вещам: написанию трудов по классификации и поимке особо опасных преступников и выращиванию цветов. Однако в Министерстве отказались подписывать рапорт, предложив взамен длительный отпуск с сохранением приличной оплаты. Некроманту это пришлось не по душе, но спорить он не стал. Деньги никогда не бывают лишними.

Дамьен поселился в добротном каменном доме, построенном ещё два века назад почти на окраине Эрвендейла. Конечно, он не сравнится с великолепием замка лорда Валлори, но зато мог претендовать на одно из самых красивых зданий города. Главным достоинством своего нового жилья некромант считал великолепную оранжерею. Собственно говоря, именно из-за неё он и купил этот дом.

Цветы были особой страстью Валентайна. В дни, когда не был занят расследованием какого-нибудь преступления, Дамьен проводил практически всё свободное время в оранжерее, ухаживая за бесчисленным количеством растений. И те в благодарность за заботу цвели так, что королевские садовники удавились бы от зависти.

То утро началось с того, что Валентайна разбудил его бессменный помощник Иво. Из местного садового магазина прислали очередную посылку. Наскоро умывшись и позавтракав, некромант направился в оранжерею, которая примыкала к его дому.

Определённо азалия была одним из самых капризных цветков, с которыми Дамьену приходилось иметь дело. Проблемы с ней начинались едва ли не с самого момента посадки – определённая глубина, объёмный дренажный слой из битого кирпича и крупнокристального песка, особый грунт из торфа или измельчённой коры бука. Ко всему прочему требовалось накрыть растение мхом или яманским кокосовым волокном в конце посадки.

Валентайн оторвался от справочника по цветоводству и посмотрел поверх книги на торфяной горшок, стоя?щий на длинном грубо сколоченном столе оранжереи. Жёлтые лепестки цветка, похожего на зонтик, едва заметно дрожали из-за неощутимого сквозняка, как будто стеснялись своего хозяина. Хмыкнув, Дамьен вернулся к справочнику.

«Азалия яманская весьма требовательна в уходе. Она не переносит тени, однако для посадки может подойти и место со слабой полутенью. Необходим обильный полив. Но ни в коем случае нельзя допускать застоя воды, дабы не сгнили корни. Также обеспечьте температуру в 10–18 градусов, иначе оно погибнет. И, главное, не старайтесь превратить азалию в комнатное растение. Яркий аромат цветков способен вызвать галлюцинации и привести к смерти. Из-за этой особенности жители Ямании окрестили его «жёлтой одурью»…» – прочитал он.

Дамьен усмехнулся. Значит, «жёлтая одурь». Повинуясь порыву, он наклонился и вдохнул горько-сладкий терпкий аромат. Похоже, справочник ничуть не преувеличил, говоря, что у азалии слишком резкий запах. Однако он пробудил воспоминания о дуэли, произошедшей более месяца назад и которая едва не привела к трагическому случаю. Кто же знал, что за деревьями прячется юная дочь лорда Валлори?

Сердце учащённо забилось в груди, когда Валентайн вспомнил об Азалии. До чего же она хороша! Чёрные локоны, обрамляющие бледное лицо с крупные милыми чертами. Хрупкая, стройная фигурка. А эти глаза! Бездонные, серые, смотрящие на него с испугом, трогательным волнением и безграничной благодарностью. Увидеть бы их снова, но только полные радости и восхищения.

А потом он увидел девушку на балу у графини Холлуэй. Неспешная, с горделивой осанкой, непринуждёнными манерами и удивительно нежной улыбкой, за которой прятались волнение, страх показаться нелепой и неуклюжей. Даже когда пригласили на танец, первые шаги давались ей с трудом, будто девушка пыталась понять, как правильно себя вести. Впрочем, на смену напряжению пришло облегчение, Азалия расслабилась и вскоре танцевала мазурку с очередным эрвендейльским щёголем. Первый выход в свет состоялся вполне удачно для дебютантки. А, значит, не успеет закончиться бальный сезон, как станет известно о помолвке юной Азалии Дрейк и какого-нибудь богатого и знатного лорда.

Почему-то от этого стало тоскливо. Закатив себе мысленную оплеуху, Дамьен зажмурился и тряхнул головой.

– Ну-с, приступим, – положив справочник рядом с горшком, проговорил некромант и закатал рукава рубашки.

Дамьен обошёл оранжерею, выискивая лучшее место для посадки нового цветка, когда услышал шаги за своей спиной.

– Как думаешь, стоит ли сажать азалию вместе со всеми или всё же построить для неё отдельный угол? – спросил некромант не оборачиваясь.

– Ты заботишься о цветах лучше, чем некоторых о своих родных, – с хриплым смешком отозвался Сирил Блекмур, виконт Этвуд.

Это прозвучало как нечто среднее между восхищением и упрёком. Сирил был давним другом Дамьена. Вместе они учились в Высшей Академии при Министерстве Магической Безопасности. Однако после окончания их пути разошлись: Блекмур вернулся в Эрвендейл, чтобы заменить своего отца на посту главы города, а Валентайн остался в столице, где вскоре устроился в отдел в качестве дознавателя третьего уровня. С тех пор прошло более тридцати лет, но дружба между ними не только не разрушилась, но и окрепла. В отличие от некроманта, который, благодаря своим способностям, выглядел не старше тридцати пяти, виконт Этвуд значительно постарел и поправился.

Поставив горшок на стеллаж с орхидеями, Дамьен повернулся и вопросительно приподнял бровь.

– Считаешь это странным?

Виконт неопределённо пожал плечами и покачал головой. На его лице Валентайн прочитал желание ответить «да», которое граничило с врождённой тактичностью друга.

– Скорее, это странно для некроманта, практикующего высасывание жизненных сил из преступников. Кстати, тогда лорда Валлори крайне озадачила смерть Войховеца после общения с тобой.

– Удивительно, что его светлость не предупредили о том, кого отправили в помощь эрвендейльской полиции. А сообщать о подобном спустя столько времени… – Валентайн небрежно взмахнул руками, как бы подтверждая бессмысленность претензий. – Но всё же ты здесь и судя по тому, что раньше обычного и даже не снял цилиндр, что-то случилось. Я прав?

Сирил машинально снял головной убор и завертел в руках, выдавая внутреннюю взволнованность. Тёмные глаза виконта скользнули по вьющимся лианам визанской орхидеи, словно его заинтересовали яркие фиолетовые цветы, похожие на морские звёзды.

Скрестив руки на груди, Дамьен спокойно ждал, пока друг сам сообщит причину своего внезапного приезда. Он догадывался, что это могло быть, но предпочитал услышать из уст Сирила.

– Лорд Валлори хочет видеть тебя у себя. Произошло очередное убийство.

***

Замок Эрвендейл можно было назвать образцом архитектурной мысли. Он был построен ещё во времена Рауэла Чёрного, первого хозяина Драконьего Чертога. Однако со временем замок потерпел значительные преобразования. Теперь это была не серая каменная крепость, а величественный дворец с белокаменными колоннами, огромными витражными окнами и барельефами на фронтонах, изображающих богов и драконов. Своей красотой он мог сравниться разве что с королевской резиденцией в Дорте, пригороде столицы. Некромант усмехнулся про себя: у власть имущих есть свои причуды. Однако одно объединяло их – желание показать, кто здесь хозяин. И в первую очередь это касалось жилья.