Мир Аматорио. Неделимые

– Могу я попросить тебя кое о чем? – спрашиваю я.

– Ты же знаешь: проси, о чем хочешь.

Вернувшись в гостиную, я тянусь за бумагой и ручкой, лежащими на столе. Быстро оставляю запись и кладу лист перед Фрэнком. Он берет его и читает вслух:

– Грейс Аматорио, – Фрэнк поднимает на меня вопросительный взгляд.

– Это его сестра, – объясняю я.

– А «Хаверхилл» это клиника для психопатов? Я тебя правильно понимаю?

– Ей нужна помощь.

– Ты хочешь, чтобы я вытащил ее из психиатрической больницы?

Я киваю. Фрэнк откладывает записку и барабанит пальцами по столу.

– Кимберли, когда я говорил «проси, о чем хочешь», то не это имел в виду. Ты же знаешь, как меня тошнит от этой фамилии, – он неодобрительно на меня смотрит. – Тем более, я не имею дела с умалишенными.

У меня в горле образуется комок.

– Грейс – не сумасшедшая.

– Ты – хорошая подруга, Кимберли, – говорит Фрэнк. – Но у нее есть отец. Если она до сих пор находится в психушке, значит ей там самое место.

Мое сердце сжимается.

– Кроме меня, у нее никого нет.

Фрэнк больше не произносит ни слова, но его взгляд категорично заявляет, что «разговор окончен». Опустив плечи, я бреду в спальню.

Позже я лежу в постели, уставившись в потолок. Не могу уснуть. Потому что все, что я вижу перед собой, стоит мне закрыть веки – синие глаза, сводящие с ума.

Совсем скоро ты проснешься, и я буду рядом.

***

Блеклый свет проникает в комнату сквозь окна. Я сонно моргаю, когда смотрю на часы. Они показывают начало восьмого, и я понимаю, что мне давно пора встать с постели и начать собираться.

Но я не могу этого сделать.

Страх сковывает тело, меня тошнит от мысли, что сегодня все будет кончено. И я не могу ничего чувствовать, кроме холода и пустоты. Они расширяются внутри меня, заполняя собой каждую вену, каждый атом.

И на этот раз я сама обрекаю себя на разбитое сердце.

Меня возвращает в реальность стук в дверь.

– Кимберли, ты проснулась? – доносится голос брата.

Очередной тошнотворный комок подкатывает к горлу. Надеюсь, Киллиан не слышал ночью мой плач.

Я откашливаюсь и стараюсь придать своему голосу не такой обреченный оттенок.

– Да, – отвечаю. – Скоро спущусь.

– Мы с Фрэнком будем ждать тебя внизу.

В коридоре раздается звук удаляющихся шагов. Я поднимаюсь с кровати, и у меня кружится голова. Медленно вдыхаю и выдыхаю, стараясь привести себя в норму. Мне нужно переключиться на что-то другое, иначе мои душераздирающие мысли съедят меня живьем.

Я бросаю взгляд на окно. Небо затянуто дождливыми тучами, сильный ветер раскачивает верхушки деревьев в саду. Похоже, плохая погода из Бостона добралась до Нью-Йорка.

Иду в ванную и принимаю душ. Завернувшись в полотенце, возвращаюсь в спальню и смотрю на себя в зеркало. Этой ночью мне удалось поспать от силы пару часов, и темные круги под глазами – прямое тому доказательство.

В любой другой день я бы попыталась освежить лицо макияжем. Но у меня нет на это энергии. Все, на что я способна – нанести немного водостойкой туши на ресницы.

Из гардероба достаю черный блейзер прямого кроя, того же цвета блузку и брюки. Одевшись, я просовываю ноги в черные туфли и напоследок смотрю на свое отражение.

Выгляжу так, будто отправляюсь на похороны. И это подчеркивает траурный взгляд.

Обычно женщины стремятся выглядеть эффектно перед разводом. Они хотят, чтобы бывшие мужья изъедали себя, увидев, кого они потеряли. Но у меня нет и доли подобных намерений.

Меньше всего мне бы хотелось причинять Кэшу боль от чувства потери. Все, что я хочу – извиниться за свою ложь. Точнее, сказать ему правду.

Я люблю тебя. 

Меня отвлекает от мыслей приглушенный скрежет за дверью. Я открываю ее, и в спальню заходит Голди.

Уткнувшись влажным носом мне в руку и облизнув ее, он занимает привычное место рядом с кроватью. Его карие глаза-бусинки устремляются на меня, и в них я читаю просьбу остаться.

– Мой мальчик, мне нужно идти, – говорю я, и каждое слово невыносимой тяжестью давит на плечи.

В ответ Голди переворачивается на спину и демонстрирует живот. Его глаза смотрят на меня с озорством, словно спрашивая: «Разве существуют дела важнее, чем погладить мое прекрасное пузико?»

Улыбнувшись, опускаюсь перед ним на колени и чешу его живот.

– Вот теперь мне точно нужно идти, – выпрямляюсь в полный рост.

Спустя несколько минут я спускаюсь в гостиную. Обеденный стол накрыт к завтраку, Фрэнк и Киллиан что-то тихо обсуждают. При виде меня они замолкают. Я чувствую, как невидимое давление оседает в воздухе.

Издав тихий вздох, я направляюсь к ним. Сначала останавливаюсь рядом с Фрэнком и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Затем подхожу к Киллиану и обнимаю его со спины, зная его категоричное отношения к поцелуям и прочим проявлениям ласки.

– Я думала, в это время ты должен быть у себя в офисе, – говорю я.

– Решил провести день с семьей, – отзывается Киллиан.

– Это я его попросил, – встревает в разговор Фрэнк. – В этот день тебе нужно, как можно больше поддержки.

«И давления», – хочется добавить мне, но я не произношу этого вслух.