Мэрлин

– Старый дурак заложил все, что мог! Он распродал всю городскую недвижимость и вложил в землю, которую заложил дважды! А, впрочем, он заложил дважды и свой городской дом! – в гневе кричал Джон, в сердцах опрокинув вазу. Осколки стекла разлетелись по полу и засверкали холодными искрами. Блэкстон в полном отчаянии метался по гостиной, словно раненный зверь. – Понимаешь, Ли! У нас больше ничего нет!

– Да в чем же дело? Я не понимаю, Джон! – вскричала я.

– Я даже не знаю, как я смогу тебе это сказать! – Блэкстон сел и закрыл лицо руками. Потом нервно провел ими по волосам, взъерошив их. – Я в аду.

Если кратко, семья Джона практически была разорена. В то время, когда другие аристократы вкладывали свои сбережения в строительство и покупку городской недвижимости, герцог Лэндайр продавал все свои активы в городе и вкладывал их в землю, что оказалось, мягко скажем, не очень разумно. Сельское хозяйство в его имениях велось крайне консервативно, промышленные предприятия практически не развивались, и в итоге большая часть земель была продана, а наследные заложены и перезаложены. То же касалось и их городского особняка. Братья не были в курсе дел своего отца, поскольку тот запретил своим служащим разглашать положение дел. А так как между герцогом и его сыновьями был конфликт на политической основе, то и после его смерти узнать истинное положение дел было серьезной задачей, сродни настоящему детективу.

– Джозеф, конечно, все выяснил. Когда я сегодня уезжал от него, он решил напиться до бесчувствия. Ничего кроме долгов и ненужного ему титула он не получил.

– Это все очень печально, дорогой.

– Подожди нас жалеть, любимая. Скоро ты меня возненавидишь.

– Почему?

– Чтобы раздать долги отца, выкупить его залоговые обязательства и сохранить дом нам с братом пришлось потратить все собственные средства, но даже этого оказалось ничтожно мало, а кредиторы все стучат и стучат в наши двери. Мы можем потерять родовое имение в самое ближайшее время.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я, почувствовав, что его мир разрушен, и вот-вот рухнет и мой. Предчувствие страшной потери сотрясло мою душу.

– У меня нет денег платить за этот дом, Ли. И я не смогу выплатить тебе твои 800 фунтов, которые я обязался платить по договору с твоим отцом. Более того, скоро я уеду в Новый Свет, чтобы попытаться вывести хотя бы часть своего капитала.

– Почему ты не можешь сделать это отсюда? – мой голос стал жестким. Я словно сторонний наблюдатель, вглядывалась в постаревшее на сотни лет лицо Блэкстона, слишком серьезное, слишком суровое, чтобы не быть искренним.

– Я считал, что я богатый человек, милая. Я вложился в новые и очень крупные предприятия. Да, они принесут свою прибыль, но, к сожалению, на это потребуется время. Сейчас, все что у меня есть – это 180 фунтов, которые я отдам тебе.

– Почему твой брат не может дать тебе денег?

– Потому что у него их еще меньше, чем у меня. Его личные финансы – это два корабля, которые сейчас находятся у берегов Индии, а все остальные были связаны с активами отца. Чертовы «друзья» отца требуют у нас оплаты всех его личных долгов – мстят нам за поддержку либералов и разрыв с отцом. Старые напыщенные индюки! Считают, что делают отцу одолжение, воспитывая нас и наказывая деньгами. Жмут. Прижимают банкиров, чтобы отказывали нам в помощи, ни отсрочек, ни уступок, ничего! Мы банкроты, Ли.

– Но должен же быть какой-то выход, – вскричала я, и в волнении заметалась по комнате, как и Блэкстон несколько минут назад. – Что-то же можно сделать?

– Да, Ли. Можно.

– Ну так сделай! Ты все можешь! Ты самый невероятный человек во всей Великобритании, уж у тебя-то точно все получится!

– О, Ли!

Блэкстон вскочил и встал напротив меня. Мы замерли на мгновение – мгновение отчаяния и глубокой близости. А потом он все это уничтожил:

– Единственный выход – это жениться на деньгах, Ли. И Джозеф уже подыскивает нам обоим богатых невест.

Мисс Холловей

По правде сказать, к тому моменту я даже не успела осознать, что раз жена Блэкстона мертва, то он свободен и может жениться на ком-то другом. Поэтому предложения руки и сердца я не ожидала. Но и никак не могла предположить, что Джон может вступить в брак с кем-то еще.

После того разговора, раздавленный и злой, Блэкстон ушел. Через неделю он вернулся, еще более осунувшийся, еще более злой, еще более страдающий. Он отдал последние распоряжения Питтсу, передал мне 250 фунтов (как оказалось позднее, он продал платья жены), сердечно попрощался с детьми и обещал привезти им из штатов самых лучших игрушек. Джемми, а уж тем более Эва, мало что поняли, но вот Шон огорчился до глубины души, и я была благодарна Блэкстону, что он внимательно отнесся к переживаниям старшего сына, поддержал его и очень тепло поговорил. Как мог, он объяснил детям, куда и зачем уезжает, и что не знает, когда вернется. Впрочем, о намерении жениться на другой женщине он умолчал.

Итак, через несколько дней активного самокопания, депрессивного психоза и слез, я взяла себя в руки и собрала всех своих слуг в гостиной. Теперь, когда Блэкстон ушел, я была совершенно одна в этом мире. Пустота была внутри меня и грозила захватить весь мир.

Кратко я изложила собравшимся суть дела. Постепенно понимание вгрызалось в их сознание и лица мрачнели. Питтс, конечно, был в курсе всего, и его отчаяние было так же велико, как и мое. Мать-одиночка троих незаконнорожденных детей практически без средств к существованию.

– Дорогие мои, я знаю, что не всегда была хорошей хозяйкой, но старалась горячо любить вас и заботиться о каждом, – с грустью говорила я. – Если у вас есть возможность найти другое место – сделайте это как можно скорее. Я постараюсь выплатить вам все, что должна к этому моменту, но на выходное пособие для всех вас у меня не хватит средств. Содержать этот прекрасный дом слишком дорогое удовольствие и каждый день здесь съедает мои оставшиеся деньги неумолимо и безвозвратно.

Кухарка ушла на следующий день, через два дня ушла посудомойка вместе со своим братом. Им я смогла выплатить зарплату и дать денег на первое время. Пришлось уволить гувернантку и отказаться от услуг мужчины-учителя, который занимался с Шоном дважды в неделю весь прошлый год. Миссис Ходжес также нашла себе место в течение первой недели моего кошмара. Хуже всего было Грэнни, поскольку из-за возраста пристроить ее практически не представлялось возможным, и она осталась с нами. За крышу над головой и еду. Питтс, Лили и Робби, конечно тоже остались. Им некуда было идти. Лили сокрушенно рыдала. Уж она как никто понимала, в каком положении мы оказались.

Когда все, кто мог, ушли, мы снова собрались все вместе. Я, Питтс, Лили и Грэнни. Мы сидели вчетвером, пили чай и дивились его волшебному теплу и аромату ушедшего спокойствия. Было принято решение продать все более-менее ценные вещи, распродать мебель и украшения.

– В любом случае, даже если мы оставим одни голые стены и будем спать на полу, нам не хватит денег на этот дом, – сказала я.

– Мадам, – начал было Питтс, но я перебила его.

– Перестань называть меня мадам. Теперь я просто ваш друг, зови меня Ли. Не хочу больше играть в эту игру социального неравенства. Я устала.

– Хорошо, Ли. Ты можешь продать дом?

– Нет. По условиям договора я не имею права его продавать. Так Джон защищал себя и меня от возможного расточительства. Но я могу его сдать.

– А это хорошая идея! – воскликнул он. – Я думаю, что смогу найти желающих арендовать дом. На вырученные от этого деньги мы сможем и сами снять жилье, конечно, хуже, чем это, но все же.

– Я тоже думала об этом, Саймон, – ответила я. – Остается вопрос, куда же нам ехать? Ричмонд нам не по карману. Возвращаться в Лондон? Как ни парадоксально, но сейчас для нас открыт весь мир.

– Может быть поедем в Бат? – тихо проговорила Лили, взорвав все наше внимание, такой глубокой силой обладали ее слова.

– Бат? – переспросил Питтс.

– Детям там будет лучше, чем в Лондоне, – ответила девушка. – Там тихо, спокойно и также красиво, как здесь.

– А ты сможешь узнать, как там обстоят дела с арендой жилья? – спросила я Питтса.

– Туда нужно ехать, Ли. Но если я поеду, то не смогу помогать здесь с продажей вещей, а значит мы не сможем выручить за них достаточно.

– К сожалению, он прав, – вступила Грэнни. – Женщинам ни за что не продать все по той же цене, что и мужчине. К тому же только Саймон сможет найти арендаторов для дома.

– Давайте, поедем мы с Грэнни, – после неловкого молчания сказала Лили. – Мы снимем там дом и подготовим его к вашему приезду. А вы пока уладите все дела здесь. Если арендная плата будет слишком высока там, в Бате, то, когда вы приедете, Саймон свободно сможет уладить это.

– Это хороший план, дочка, – согласилась Грэнни. – Пусть мы рискуем потерять несколько десятков фунтов за аренду в Бате, зато здесь сможем выручить сполна.

Так и решили. На все приготовления у нас ушел еще почти месяц. Я даже не заметила этого времени.

И когда неожиданно приехал Джон, оказалось, что с нашей последней встречи прошло 2 месяца.

Блэкстон нашел меня в саду, где мы сидели вместе с Питтсом, уставшие после долгого дня сборов. Дом был уже практически пуст, а к следующей неделе мы должны были выехать. Дети играли рядом, только Эва сидела на руках.

– Здравствуй, Ли! – проговорил Джон, на мгновение оборвав стук моего сердца. Все мое существо рвалось к нему в объятия, но я осталась сидеть на месте и лишь долгим взглядом посмотрела в его глаза.

Мальчики, увидев отца, завизжали от радости и тут же повисли на нем. Сколько счастья было в каждом их объятии, я физически ощущала, как исцеляется Блэкстон в их любви. Только к полуночи дети, довольные и перевозбужденные, улеглись спать, а мы с Джоном остались наедине.

– Ты приехал…