Бруклинский мост

– Похоже, что так, – также тихо ответила она. Их лица были совсем рядом и губы чуть не касались друг друга.

– С моей стороны это подло…

– С моей – глупо…

– Нас не поймут…

– Нас осудят…

– Но мне всё равно…

– Какое нам дело…

– Я люблю тебя… я с ума сошёл, боялся думать о том, как ты ко мне относишься.

– Люблю… я так мечтала, что ты это скажешь, но не позволяла себе надеяться. Ты старше, я думала, ты не видишь во мне женщины, не можешь полюбить.

– К сожалению, я только женщину в тебе всегда и видел.

С этого дня их встречи изменились. Теперь это были настоящие свидания с цветами, ресторанами и нежными поцелуями. Они перестали быть товарищами по несчастью, изливающими друг другу душу, жалующимися на свои проблемы, они стали влюблённой парой с общими переживаниями и общими проблемами. Чувство, намертво припаявшее их друг к другу, не могло не породить вороха новых неприятностей, но вместе с тем и поделило их надвое, став для них жизненно важным источником силы.

IV

Почти всё субботнее утро Ванесса МакГилл посвятила уборке в своей квартире. Сегодня дочь должна познакомить её со своим новым парнем… или другом… или… как же назвать человека, встречающегося с твоей дочерью, но который на год старше тебя?! Она привыкла к выходкам Мелиссы, но такого ожидать никак не могла. Раздался звонок в дверь. Ванесса глубоко вздохнула, и, собрав остатки решимости, открыла.

– Привет, мам! Познакомься, Оскар Соррейс. Оскар, это моя мама Ванесса МакГилл, – Оскар несколько удивился, увидев мать Мелиссы. Мел никогда не говорила, как она выглядит, и он представлял себе женщину лет под пятьдесят, с лицом Мел, несколько изменённым морщинками. Но не тут-то было. Если бы он встретил их на улице, то решил бы что они просто подруги, такими они были разными. Ванесса – очень худенькая, маленькая женщина, с тонюсенькими ногами в облегающих синих джинсах и руками, торчащими палочками из закатанных рукавов белой рубашки, выглядела даже моложе дочери. На остром, узком лице выделялись огромные тёпло-карие глаза – практически единственное, что унаследовала от неё Мел, а волосы, напротив, были хоть такими же густыми и длинными, но тёмными и тонкими.

– Очень приятно, мисс МакГилл, – он протянул ей белую лилию. Мел предупредила, что белый – её любимый цвет.

– Боже! Можно просто Ванесса. Проходите! Чай, кофе?

– Спасибо, кофе.

Войдя, Оскар увидел сияющую неестественной чистотой только что убранного помещения просторную комнату со светлыми стенами и белой мебелью. На стеклянном журнальном столике и таких же полках лежали кипы глянцевых журналов. В простенке меж двух узких голых окон стояла высокая пальма в пластиковом горшке, а одну стену украшала большая плазменная панель.

– Какая светлая комната, – заметил Оскар.

– Как стоматологический кабинет. Мама любит минимализм. Ты садись.

Они расположились на диване. Ванесса подносом сдвинула журналы и устроилась в кресле напротив.

– Так значит, мистер Соррейс, ваша фирма занимается установкой охранных систем? – спросила она, разливая кофе.

– В данный момент я без работы, – несколько смутившись, ответил он.

– Мама! – Ванесса не обратила внимания на недовольный возглас дочери и невозмутимо продолжала:

– Берите сливки, сахар.

– Спасибо.

– Так на что же вы живёте?

– У меня остались некоторые средства.

– И живёте, насколько я знаю, у приятеля.

– Да, у меня временные трудности с жильём.

– И вы встречаетесь с моей дочерью?

– Да. Надеюсь, вы не против?

– Я? – она усмехнулась, – Мало верится, что моё мнение вас интересует.

– Мама!

– А что, я не права? Или ты считаешь, что всё это нормально?

– Мама, я бы попросила!

– Что? – поинтересовалась Ванесса, будто не понимая, что дочь имеет в виду.

– Лимон! – выпалила Мел.

– Возьми на кухне. Я забыла принести.

Мел пришлось выйти. Ванесса тут же переменилась: сдвинулась на краешек кресла и, наклонившись к Оскару, быстро заговорила громким шёпотом, как будто долго дожидалась этого момента. Впрочем, так оно и было, ведь она не могла не помнить, что Мел пьёт кофе только с лимоном, и специально даже не стала его резать.

– Скажите мне, вы отдаёте себе отчёт в том, что делаете? Мел ещё ребёнок! Ей только шестнадцать! Вы человек взрослый, у неё никогда не было отца и с вами она чувствует себя защищённой, уверенной в себе. Конечно, она влюбилась, ей кажется, что и вы её любите. Но как вы можете её любить! Она надоест вам через месяц, в лучшем случае, через год, а жизнь вы ей уже сломаете. Остановитесь, пока не поздно, я умоляю вас, оставьте мою дочь в покое, не портите ей жизнь!

– Понимаю вас, я совсем не подхожу на роль спутника вашей дочери, но как это ни странно, я люблю, действительно люблю Мелиссу. В это сложно поверить, я не смогу, наверное, объяснить… понимаете, она для меня нечто большее, чем просто девушка, она спасла меня от самой большой глупости, какую я хотел совершить. Знакомство с ней это самое потрясающее, что было в моей жизни, я сделаю всё, чтоб она была счастлива. Я сознаю, это противоестественно, возможно наши отношения и выглядят пошло или ненормально, но чтобы там не казалось, это настоящие чувства. Я никогда не причиню ей боль.

– Значит, вы не хотите меня понять.

– А вы не хотите понять Мелиссу. Она сама должна решить, чего хочет.

– Она ещё слишком молода для собственных решений в подобных вопросах.

– Что ж, вам виднее. Только знайте, если бы я действительно намеривался поступить по отношению к ней нечестно, я бы вряд ли пришёл в ваш дом.

– В конце концов, закон на моей стороне!

– В вопросах уголовного права я осведомлён лучше, чем вы думаете. Пока в моих действиях по отношению к вашей дочери не было состава преступления, если вас это интересует.

– Вам просто льстит роман с юной девушкой!

– Мама! Что ты говоришь! Что тут у вас произошло? – в дверях появилась Мел с блюдцем нарезанного лимона.