Бруклинский мост

– Аааа, да, припоминаю. Его отец служил там на какой-то базе. Но Соррейс никогда там не был в сознательной жизни. Он ничего там не помнит, и у него ничего там нет.

– У мистера Соррейса есть машина марки Бьюик?

– Повторяю, у него сейчас ничего и нигде нет. Но была. Вообще, если вам хочется увидеть его настоящую жену, то это как раз эта груда железа. Он её обожал.

– Значит, вы не знаете, где сейчас может находиться мистер Соррейс?

– Послушайте, я и Соррейс – чужие люди, я ничего о нём не знаю, а он – обо мне. Мне жаль, но я ничем помочь не могу. А почему он так вас интересует? Он вляпался в какую-то историю?

– А почему вас это интересует, вы ведь чужие люди?

– Я полчаса отвечаю на ваши дурацкие вопросы, в конце концов, мне интересно зачем! И вы до сих пор не объяснили, по какому делу вы пришли!

– Не беспокойтесь, ещё только один вопрос. Ваш бывший муж способен совершить преступление?

– Соррейс? Преступление? Вы рехнулись! Его физиономию можно печатать на обложках Конституции, как олицетворение совести и закона.

– Да? Вы уверены?

– Уверена ли я? Я одиннадцать лет была его женой и одиннадцать лет терпела его правильность и честность.

– Но его уволили за незаконное применение оружия.

– Мало ли, что написано в личном деле! Его уволили только за то, что он не поступился своими принципами. И за это его уважают все, кроме меня.

– Почему кроме вас?

– Я считаю, что человек должен делать всё для благоденствия своей семьи. Для него семья было дело номер двадцать пять, или даже тридцать восемь. Разрешаю считать меня эгоисткой. Я с пяти лет в модельном бизнесе, для нас нормально думать только о себе. Надеюсь, это всё?

– Почти. У мистера Соррейса были когда-нибудь увлечения?

– В смысле хобби? Разве что машина. И ещё он читал всякие юридические книги: законы, кодексы, комментарии к ним. Как это всё можно читать?!

– Нет, в смысле девушки. Молодые.

– Ну, он не евнух, естественно, что ему нравятся девушки, и сам он вполне привлекателен. Но я не думаю, что у него была любовница во время брака, он не из тех людей, хотя всё возможно. А сейчас я вполне искренне желаю ему найти своё счастье.

– И последнее. Вам знакомо имя Мелисса МакГилл?

– Впервые слышу. А она что, та самая любовница?

– Посмотрите на это фото, может вы когда-нибудь видели эту девушку?

– Нет, не видела. Это Мелисса? Симпатичная и молодая, даже слишком. Ей ведь лет двадцать, не больше?

– Шестнадцать.

– Да? Что ж, если у Соррейса роман с этой девочкой, то я была замужем за каким-то другим человеком. Я даже не могу представить, как они могли бы познакомиться. Какое отношение к ней имеет Соррейс?

– Она пропала. По всей вероятности, он был последним, кто её видел.

– Мне жаль. Правда. Но ничем помочь не могу.

Найти кинолога Роджера Эванса оказалось совсем не сложно. Уже через час детектив Истербрук и офицер Уитли подъехали к Порт Моррис – старой полузаброшенной промзоне с доками и парой унылых жилых улиц. Они вышли из машины, и в лицо им пахнуло тухлой водой. Детектив ненавидел эту сторону города. Он был человеком во всех смыслах приличным: жил в недорогом, но пристойном районе, работал без трудоголизма, но аккуратно и на пользу общества, любил жену, женщину простую, но очень хорошую, играл с детьми в бейсбол по воскресеньям. А здесь… бетонные стены, испещрённые бездарными граффити, гнилые доски, пустые пластиковые бутылки, ржавые бочки и влажная вонь, а в нескольких метрах лепятся друг к другу странные постройки с грязными окнами и, словно, облитыми помоями, стенами, которые едва можно назвать домами. Рассадник людских пороков, помноженных на нищету и безысходность. Хуже, наверное, только файеллы Рио-де-Жанейро. Он не понимал такой жизни и как мог, сторонился таких мест, что в силу профессии, ему плохо удавалось. Как назло, именно в подобных районах чаще всего совершались преступления, и этот день не был исключением.

В этом глухом месте патрульными был обнаружен труп, и агент Эванс должен был быть там. Показав жетоны, они прошли через оцепление.

– Доброе утро, я ищу Роджера Эванса, – обратился детектив Истербрук к агенту, склонившемуся над трупом девушки с изуродованным лицом и порванной одеждой.

– Он сейчас работает с собакой, и где он – понятия я не имею. А вы кто?

– Детектив Истербрук.

– Агент Уильямс. С этим делом работает ФБР и полиции здесь достаточно.

– Я по другому делу.

– Эванс должен скоро вернуться. Извините, мне надо работать. Харпер, нужно вызвать на опознание этих, из банка. Кейт, как её там… Кейт Бортак и Томаса Шульца! – прочитал он в блокноте.

– Зачем? – искренне удивился агент Харпер.

– Она похожа на заложницу, не видишь! Бежевые брюки, белая рубашка. И ещё надо посмотреть пропавших за вчерашний день.

– Далековато отсюда до банка.

– У него было полно времени привезти её сюда. Убийство явно совершено в другом месте. У неё блузка на спине порвана, скорее всего, её за ноги волокли по асфальту. А вот и Эванс! Что у тебя?

– Собака потеряла след у шоссе.

– Я на большее и не рассчитывал. Тут по твою душу пришли. Вон там стоят, – агент Уильямс кивнул на отошедших в сторону полицейских. Роджер направился к ним.

– Здравствуйте, вы меня искали? – Увидев его, Истербрук и Уитли сразу поняли, чем он заслужил прозвище «Весёлый Роджер». Даже рядом с трупом с его лица не сходила широченная улыбка, открывающая торчащие вперёд зубы. Он оказался весьма приветлив и с охотой согласился отвечать на вопросы.

– Знаком ли вам Оскар Соррейс?

– Да. Мы часто втроём работали. Я, Соррейс и Норма.

– Кто такая Норма?

– Вот она, перед вами. Немецкая овчарка.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Дня два, может три назад.

– При каких обстоятельствах?

– Дома.