По следам Атани Дюбарри

– Наверное, это звучало дерзко. В какой-то степени, так и есть, но мои знания по ряду причин не полноценны…

– Полагаю, это поправимо, но сейчас не буду вам мешать… – он попрощался кивком головы и вышел из каюты.

Повисло молчание. Эжени попыталась сесть на постели, но Эдвард жестом попросил ее не делать этого, затем поднялся с пола, подошел к двери и выглянул в коридор, затем вернулся к кровати, присел рядом и заговорил:

– Здесь служит врач, которого ты только что видела. Я еще не узнал, почему он вдруг оказался на обычной торговой посудине. Это немного странно. Корабль я не рассматривал. Я очнулся, и как только смог, попросил позволения находиться возле тебя, – он обвел вокруг рукой. – Каюта помощника. Его я тоже не видел…

– Ты думаешь, мы в опасности? – пискнула девушка, не сводя с него зеленых глаз.

Эдвард покусал губу:

– Надеюсь, что нет, если четко определимся, что говорить и как себя вести. Одно точно: ты не дочь графа де Лакойе. Ты вообще это имя никогда не слышала. И я тоже, – он сделал паузу и заговорил более оживленно, но лицо его было бледным, голос сбивался. – Мы жили на Савайи. Наш корабль следовал во Францию. Моя мать умерла давно, твоя… – он задумался.

– Осталась на острове, – предложила девушка и пояснила. – Нам надо, чтобы история не имела пробелов. Я не хочу говорить о своей матери в прошедшем времени… Эдвард, ты ужасно выглядишь, тебе дурно?

– Нет, – неуверенно пробормотал тот и тут же признался. – Я изо всех сил старался продержаться, пока ты не очнулась, чтобы понять, как нам поступить. Я не знаю никого из этих людей. Из-за ситуации с графиней де Лакойе я вообще не уверен, что нам нужно появляться во Франции, но пока у нас нет выбора… – он встал и, пошатываясь, направился к дверям. – Эжени, пожалуйста, тебе нужно отдохнуть…

Эдвард неуверенно вышел в коридор, затем раздался звук падающего тела. Девушка испуганно завизжала.

* * * *

– Я – плохая мать, – вздохнула Атани, присаживаясь на диван возле письменного стола мужа. Арман вздрогнул, поднял брови, покосился на входную дверь, затем пожал плечами:

– Дорогая, ты с ума сошла… Ты изумительная мать!

Та слабо улыбнулась и снова вздохнула:

– Нет, Арман, и сейчас я это ясно понимаю. Откуда мне уметь выстраивать доверительные отношения с дочерью, если я сама росла, как сорняк, среди парней? Сейчас Эжени в таком возрасте, когда перед ней встанут любовь и брак, а я не могу определиться, как мне надлежит себя вести, – Атани прислушалась к голосам снаружи и полувопросительно сказала. – Ты вчера говорил с Эдвардом…

Граф де Лакойе передернул плечами:

– Дорогая Атани, при всей моей громадной преданности его покойной матери, Эдвард весь в неё, и это не комплимент сейчас. Полная покорность тому, что получится. Он явно не готов заявить Эжени о своих чувствах, в чем мне и признался. Молчит и думает, что все само упадет с неба!

В голосе его было легкое раздражение.

Атани еле заметно провела языком по зубам:

– Знаешь, Арман, мы с тобой были эгоистично неправы, когда устроились на этом острове, вдали от больших земель. Мы не учли тот факт, что нашей дочери придется устраивать свою жизнь, а ее мир ограничен. Наверное, стоило хотя бы пару лет назад уехать отсюда. Пусть и в Вест-Индию… – она развела руками. – А сейчас это уже не имеет смысла, Эжени воспротивится хотя бы потому, что потребует четких объяснений такому решению.

Граф де Лакойе встал с кресла, убрал руки за спину и, не глядя на жену, сказал:

– Сейчас уже попытка увезти Эжени от Эдварда прозвучит, как плевок в лицо бедному парню. А между тем, он – единственный, кому бы я доверил дочь!

Атани, казалось, хотела возразить:

– Предлагаешь выдать ее насильно?

– Дорогая! – поморщился Арман. – Ни за что. Разумеется, я хочу, чтобы она вышла замуж по любви, сделав свой выбор, но… – он сделал легкую паузу и взмахнул руками. – Но тут больше некого выбирать!

Атани подавила улыбку. Наблюдать за мужем ей казалось интересным.

– И это при том, что твоя команда почти вся состоит из молодых парней.

Лицо графа исказила гримаса:

– Они хорошие моряки и отчаянные ребята. Пусть ими и остаются. Я бы ни за что не отдал дочь… например, Гастону! Хотя я не против него. Или вдруг Эжени приспичит увлечься Джонатаном Гарлоу? – он снова взмахнул руками. – При всем уважении к его родителям, я не позволю записать дочь в список побед этого парня. Тогда пусть лучше Джозеф, – и снова прибавил. – Хотя сложный характер, унаследованный от отца, тоже не повод радоваться…

Атани вдруг рассмеялась. Арман остановился, обернувшись:

– Я смешон?

Графиня встала:

– Нет, милый мой. Ты удивителен. Так интересно сейчас смотреть на тебя. Вспоминать прожитые совместно годы… И думать о своем отце. О том, какой была я в свои семнадцать, и понимать ход его мыслей, которые мне тогда были недоступны

Атани подошла к мужу и аккуратно поправила на нем камзол. Арман взял ее руку и поднес к своим губам.

– Наверное, ты права, – сказал он с легкой грустью. – Я пытаюсь лезть не в свое дело. Но меня начинает раздражать нерешительность Эдварда. Это не по-мужски – вот я о чем! Тем более, что Эжени не распространяется никогда о своих чувствах и ощущениях. Он может потерять свой шанс. А я бы этого не хотел, – прибавил Арман со вздохом.

В этот момент в дверь кабинета постучали, и через мгновение в открывшуюся дверь заглянула Эжени.

– Папа! – сказала она и слегка смутилась, заметив родителей. – Я помешала?

– Ни за что, дорогая, – улыбнулся в усы Арман. – Я всегда к твоим услугам!

* * * *

Эжени села на постели и напряженным взглядом обвела каюту. Вчерашний день был словно в тумане. Могло показаться, что ей все почудилось, но нет – она все в той же каюте, где и очнулась. Дверь была слегка приоткрыта, на столе стоял поднос с завтраком. Пахло аппетитно, но чувства голода девушка не ощущала. Во рту был горький привкус, будто она съела какое-то ядовитое растение, и все это дополнялось беспокойством. Когда накануне Эдвард рухнул в коридоре без чувств, она попыталась подняться, но ощутила слабость и вынуждена была остаться в постели. Доктор Парос сказал, что Эдвард в кубрике и ему нужен здоровый сон. Который сейчас час?

Эжени захотела встать, но не решилась, чувствуя головокружение. Задержав дыхание, она на мгновение закрыла глаза, потом прислушалась. На судне было безмолвно и спокойно. Видимо, «Юная Роуз» мирно идет своим курсом, и погода не располагает к сложностям. Наверху протопали чьи-то сапоги, и снова стало тихо. Девушка вздохнула.

Что же теперь будет? Её отец наверняка считает погибшими ее и Эдварда. Вряд ли он изменит своим планам, а значит, «Синяя Королева» идет в Европу. Но Эжени знала, что корабль под командованием ее отца никогда не появлялся так близко от континента, это было небезопасным, учитывая славу, которую судно сумело себе снискать за эти годы. Она не вникала в подробности отцовской деятельности, но слышала, что где-то в Вест-Индии Синий Король обычно брал другой корабль. Что же будет сейчас?

Кажется, Эдвард говорил, что «Юная Роуз» идет во Францию? Если их обоих туда доставят, что они там будут делать? Девушка поежилась от охватившего ее беспокойства. К подобным переменам в своей жизни она точно не была готова. Она за свою жизнь очень мало покидала остров, и, уж тем более, ей не приходилось бывать в Европе. У нее было прекрасное воспитание, но от предрассудков и правил большого общества Эжени была очень далека и смутно понимала, чего ей стоит ожидать в большом городе. Впрочем, с ней Эдвард. Человек, которого она знает с самых юных лет. Пока он рядом, она в безопасности. Как-нибудь они справятся.

Дверь каюты открылась, и вошел доктор Парос.

– Доброе утро, мадемуазель, – улыбнулся он. – Я принес вам поесть, но, кажется, вы и не притрагивались к тому, что я оставил вам утром…

– Я… Еще не успела. Благодарю вас, – Эжени постаралась придать своему голосу беззаботность. – Скажите, где Эдвард?

– Ваш брат уже на палубе. Он проснулся пару часов назад и решился подняться. Воздух пошёл ему на пользу. Я убедил его, что ему нужнее прогулка, чем сидение подле вас, пока вы спите.

Девушка поправила платье и пристально взглянула на доктора:

– Вы служите врачом на благо французской торговли?

– Ай, милое дитя, – добродушно сказал тот. – Французская торговля уже не один десяток лет лишена процветания, если вы об этом. Вы думаете, ей поможет врач? Ей нужен хороший политик, а сейчас… – видимо, доктор Парос счел лишним озвучивать свои дальнейшие мысли, поэтому осекся и немного другим тоном прибавил. – Мой единственный сын служил помощником капитана на торговом судне. Он умер от лихорадки уже по прибытии в порт. Было поздно чем-либо ему помочь. Но если бы на их корабле был врач, который бы сумел вовремя распознать симптомы и побороть их, мой сын сейчас, возможно, получил звание капитана…