Нестор

Ася покраснела и бросила взгляд на сестру.

Однако Иосава и Зервас уже решили, что поедут домой, в Грузию. Но сначала надо доставить девушек. И главное, как выбраться из Петрограда? Зервас, прекрасно запоминавший топографические карты, быстро выложил маршрут.

– Если нас будут искать, то скорее всего на вокзалах и на московском направлении. А мы поедем на этом авто до Луги, это сто двадцать верст.

Уже больше года как Россия официально перешла на европейскую, метрическую систему, поэтому и в институте все чаще расстояния переводили в новые единицы измерения. Зервас поправился.

– Сто тридцать километров. Оттуда до Новгорода еще километров сто.

– А горючего хватит? – спросил Иосава.

–На сколько хватит – хватит. Главное из города выехать, а потом можно и по железной дороге. Если мы сейчас поедем по Московскому шоссе, то на пересечении с Рощинской расположен пикет, всех проверяют. Поэтому поедем в объезд по Заставской до Воздухоплавательного парка, а потом по Некрасовской.

Споров по поводу маршрута не возникло, так как за рулем все равно сидел Зервас и лучше него в дорогах никто не разбирался. Он взглянул на свои выпуклые часы. Было четыре утра.

– Заводи, Сандро! И пусть святой Николай, покровитель путешествующих, поможет нам!

Почти до самого выезда из Петрограда они добрались без происшествий, но на границе города, на хорошо укрепленной, с пулеметом, заставе их все-таки остановили. Подошли двое с ружьями и потребовали документы. Высокий, в папахе с алой лентой наискосок, солдат, при свете костра, долго читал представленный Иосава документ. Потом вернулся к авто, с интересом разглядел притихших девушек, без интереса водителя в кепке, хотел было уже вернуть документ, но решил все-таки, а может просто от скуки, проявить бдительность.

– А куда вы так рано едете, товарищ Веснянин?

– Веснянен! – рявкнул Иосава. – Читать не умеешь? Вес-ня-нен.

Солдат подтянулся.

– Извините, товарищ Веснянен! Темно, плохо видно.

Но Иосава не остановился.

– Так ты еще раз прочти – кто я и откуда. Работа у меня такая, что вопросы задавать могу только я. Тебе понятно? Или надо рассказать про мое секретное задание?

– Все понятно, товарищ! – солдат вернул бумагу.

Не успел Иосава спрятать документ, как второй солдат, ростом пониже, но умом более острым, явно заинтригованный финской фамилией чекиста и его явно нефинской внешностью, вежливо, но настойчиво спросил.

– Скажите, товарищ Веснянен, это ведь финская фамилия? Как там финские товарищи? Они с нами? Скажите нам что-нибудь по-фински.

Просьба была похожа на проверку и успокоившийся было Иосава растерялся, отчаянно вспоминая хотя-бы одно финское слово. Зервас протирая тряпкой лобовое стекло, как бы про себя пропел – из норы сердечным словом можно вызвать и змею. Поймав удивленный взгляд солдата, он улыбнулся и объяснил:

– Это финская народная мудрость. Уве Карлович научил.

Иосава преобразился, не выходя из авто встал, придерживаясь рукой за лобовое стекло.

– Вы нас задерживаете. Ну ладно, я скажу. Финские товарищи полностью нас поддерживают и делают все, чтобы к власти пришли трудящиеся. У нас говорят так.

Иосава принял вдохновенную позу оратора и в сером петроградском утре, торжественно, сначала медленно, потом быстрее зазвучала поэма Шота Руставели, на том языке на каком и была написана.

Тот, кто силою своею основал чертог вселенной,

Ради нас украсил землю красотою несравненной.

Животворное дыханье даровал он твари бренной.

Отражен в земных владыках лик его благословенный.

Боже, ты единый создал образ каждого творенья!

Укрепи меня, владыка, сатане на посрамленье!

Дай гореть огнем миджнура до последнего мгновенья!

Не карай меня по смерти за былые прегрешенья!

Разбуженный громкой пламенной речью финского революционера, из-за мешков с пулеметом вышел еще один солдат, с удивлением рассматривая импровизированный митинг.

– Уве Карлович, мы опоздаем на задание. – осторожно тронул разошедшегося оратора за рукав водитель авто. Иосава прервался, посмотрел сверху вниз в восторженные глаза солдат, сел и ласково сказал.

– Так говорят у нас, в Финляндии.

– А что это значит? То, что вы говорили? – спросил высокий солдат.

– Это песня финских пролетариев о том, что бога нет, а все что есть на земле создано руками трудящихся, потому им-же и должно принадлежать.

Иосава с достоинством повернулся к Зервасу и сказал.

– Шофер, поехали, а то уже светает и мы не успеем с докладом к товарищу Урицкому.

Оставив позади Петроград, Зервас с восхищением сказал.

– Молодец, декламируешь ты прекрасно, но так не всегда повезет. Ты также похож на финского пролетария, как я на дядюшку Тома, со своей хижиной.

– Мой отец за всю свою жизнь прочитал только две книги, «Устав железнодорожного кондуктора» и «Витязя в тигровой шкуре». Последнюю он знает наизусть и считает, что это книга на все случаи жизни. Пока она нас выручает. – сказал Иосава.

Горючее закончилось в Луге, но чтобы заправиться нужно было идти за разрешением в Лужский ревком. Решили не рисковать и авто оставили на окраине городка, возле старого заброшенного дома.

До Новгорода добрались поездом. В старом патриархальном городе, кроме обилия красных флагов, не чувствовалось революционной нервозности Петрограда. Мать Таисии Христофоровны, пожилая добрая женщина, с радостью встретила внучек и их друзей. Впервые, за последние три дня, они наелись, помылись, а ночью, хоть девочкам и мальчикам постелили в разных комнатах, ухитрились поменяться местами и на этот раз до утра им никто не мешал. И пока они с молодой ненасытностью были заняты друг другом, старая женщина ходила в церковь, молилась и жгла свечи, надеясь еще увидеть свою дочь и зятя.

Несмотря на спокойную жизнь в Новгороде, сытные обеды и ласковые ночи, с рассветом последнего дня мая Иосава и Зервас засобирались в дорогу. Приняли меры предосторожности – переоделись в студенческие костюмы и решили на поезд Петроград-Москва садиться не в Малой Вишере, которая являлась станцией первого класса, а потому охранялась и проверялась лучше других, а добираться до Чудово, которое хоть и севернее, но как станция третьего класса более тихая и незаметная.

Прощаясь с дочерями, Таисия Христофоровна отдала им все деньги и драгоценности, какие были в семье. Она чувствовала, что они ей больше не понадобятся и ни в коем случае не хотела, чтоб они достались большевикам. Драгоценности были переданы бабушке, а деньги девушки отдали своим спасителям. Зервас было отказался, но практичный Иосава, прикинув их совокупные возможности, дар принял. И опять, как в игральных картах, проводы и дальняя дорога.

На второй день выйдя из Николаевского вокзала они окунулись в суматоху Москвы, перешли Каланчевскую площадь и под вечер, обретя новых друзей, были уже в поезде отходящем на юг. Как только вагон качнуло и под полом мерно застучали колеса, они облегченно вздохнули. Ну, слава богу, приключения закончились, можно спокойно наслаждаться дорогой домой.

Глава 2

1

Было время, когда поезд из Москвы до Воронежа шел меньше двадцати часов, а курьерский и того быстрее. И работа была куда спокойней. Публика ездила добротная, богатая, большей частью купеческая. Ездили и помещики, не очень богатые, но работать с ними можно было. А уж мещан и разного рода чиновников не счесть. Навар с них маленький, но стабильный. Прыг любил это иностранное звучное слово – стабильно, созвучное с обильно. Прыг помнил, какой обильный урожай он собирал в предвоенный год. Тогда он еще был Скоком. Но в прошлом году старого Прыга зарезали и Прыгом наконец стал он, неприлично быть Скоком в тридцать лет. На свое место он сам выбрал Скока. Правда не совсем удачно. Молодой Скок соскочил с поезда и врезался в семафорный столб, оттуда его и соскоблили. Но сейчас у него хороший напарник. Новый Скок оказался парнем толковым. Они работали в паре и их, как и раньше, называли Прыг-Скоком. Прыг, всегда в чистой, опрятной одежде, работал в вагонах, собирал с пассажиров всякие безделушки в виде, часов, бумажников, этаких толстеньких упругих лопатников, дамских украшений и передавал все Скоку, который наоборот одет был скромно и на лицо не заметен. Прыг-Скок работали в основном на проходящих через Воронеж московских поездах. Они подсаживались на станции Раздельной и ехали до Грязей, правда Скок соскакивал раньше, не доезжая станции. И обратно также, Скок спрыгивал на ходу, с добычей, а Прыг, чистый и франтоватый спокойно выходил в Раздельной, не придерешься, с собой у него ничего не было. Доходами приходилось делиться, не без этого. Поездная бригада брала свое, вокзальная братва свое, но и Прыг-Скоку перепадало не мало. Как тратил свои деньги Скок Прыг не интересовался, сам же, свою долю тратил на искусство. Любил он сходить и в Зимний театр, и в варьете, что при гостинице «Бристоль», и в кинотеатр, который в городе называли «Увечным воином».