Время

– Не расстраивайся. – Аркадий Матвеевич положил Максиму руку на плечо и легонько сжал его. – Ты не тупой. Твоя мама не права. Она не видит время, как и ты пока, но у тебя все получится.

– Откуда вы знаете?

– Часы. Они ожили в твоих руках. Значит ты увидишь время.

Они ещё посидели чуть-чуть, высокий лысый мужчина и мальчик семи лет, потом Максим успокоился и пришла пора заканчивать урок.

– Ну что же, надо идти. – Начальник лагеря поднялся со скамейки. Время приближалось к ужину и их очередное занятие было окончено.

Когда Максим подошел к своему отряду, дети уже собирались рядом со своим корпусом, чтобы идти в столовую. Максим оказался в строю самым последним, не было правда Вики, но вторая пионервожатая Наташа уже заставляла всех разбиться по парам.

– Вы опять занимались с начальником лагеря? – спросила Ксюша. – А мы занимались выжиганием. Жаль тебя с нами не было. Смотри. – и она показала ему фанерную дощечку на которой она специальным электрическим прибором выжигала рисунок. – Это Чучело-мяучело. На тебя похож. У него прическа, как у тебя. А в мультфильме есть девочка, которая с ним дружит. Я нашла страничку из книжки, с рисунком. Выжги эту девочку для меня, хорошо? Я тебе подарю свой рисунок, а ты мне свой.

Ксюша радостно улыбалась, довольная такой придумкой.

Отряд уже подходил к столовой. Максим совершенно не хотел заниматься выжиганием, но не мог расстроить свою подругу, и поэтому кивнул. До конца смены было ещё много времени и он успеет что-нибудь придумать. А сейчас его больше интересовали слова Аркадия Матвеевича, о том, как увидеть время. Они проходили в этот момент мимо серой стены с толовой, под ней был серый бетонный пол. Не хватало только теннисного мячика.

– Костик, сможешь попасть этому лопоухому по башке?

Максим обернулся и увидел, как ребята из второго отряда смотрят в его сторону. Вдруг, один из них ударил по мячу, явно намереваясь попасть мячом по Максиму. Ребята из младших отрядов часто становились объектом насмешек для старших. Но светловолосый парень промахнулся и запустил мячик слишком низко. Тот коснулся мокрой земли и не подскочил, а прокатился в сторону стены.

– Слышь ты, кинь мячик.

Но Максиму было не до этого. Он увидел! Увидел, как стена начинает двоиться а потом и троиться, как будто она была нарисована на большом стекле и стёкол этих было великое множество. Они стали отклоняться от стены, как листы у книги. Надо было только смотреть не на первое стекло, а сосредоточиться на втором, третьем или десятом и тогда можно было увидеть эту картину очень четко. На картине была сама стена, и какие-то люди в шапках из газет. Они красили её в жёлтый цвет валиками на длинных палках.

– Ты чего, малой, заснул?

Максима ударили по затылку.

– Тебе мячик трудно подать? По-хорошему же попросили.

И большой светловолосый парень ударил его ещё раз, но теперь по спине. Он говорил что-то ещё, свистящим шёпотом. Но Максим уже перестал его слышать: "Посмотри на него внимательно."– зазвучал у него в голове голос Аркадия Матвеевича: "Остановись, не беги за событием и ты увидишь, откуда прикатился мячик"

Максим замер и попытался отстраниться от боли и обиды. Не сразу, но это получилось и они стали покидать его. Голоса вокруг смолкли окончательно и стекол с фигурой и лицом парня, который его ударил, становилось всё больше и больше. Они зашевелились, как будто книгу листал ветер. Максим выбрал одно на котором светловолосый был сильно младше себя теперешнего. Потом ещё одно и ещё. Он переносил фокус со стекла на стекло так быстро, что фигура на них ожила и стала двигаться. Вот мальчик со светлыми волосами стоит у этой серой стены, и какой-то другой парень бьет его по голове. От удара, светловолосый садится на корточки и начинает плакать. Максим моргнул и стекла со сверканием, на огромной скорости вернулись в стену и пропали. Голова закружилась и он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Всё вокруг замедлило движение и стало каким-то нереальным.

– Эй, Семёнов! Отойди от моего отряда. Или я сама подойду и всыплю тебе, так что мало не покажется.

Это был голос Наташи. Она занималась лёгкой атлетикой и всыпать могла здорово. Ребята в лагере это знали и даже первый отряд её побаивался, не говоря уже о втором.

– Зуев, ты как?

Всех ребят в отряде, Наташа звала по фамилиям. Девчонок выборочно.

– Он его по спине ударил, а до этого по голове. – сказала тихо Ксюша.

Пионервожатая стала ощупывать Максима ища перелом или сотрясение.

– Тебя не тошнит? Голова не кружится? Как ты себя чувствуешь?

Максим понемногу возвращался в нормальное состояние.

– Хорошо. Спасибо у меня ничего не болит.

Ему хотелось, чтобы Наташа прекратила его ощупывать и тормошить и он делано улыбнулся. Но это только больше испугало её. Видимо глаза у вверенного её опеке ребёнка были немного сумасшедшие.

– Семёнов, иди сюда я тебе руки выдерну.

И Наташа с невероятной скоростью сорвалась с места и в секунду догнала Семенова. В другой раз Максим непременно бы порадовался унижению своего обидчика, с удовольствием бы посмотрел, как пионервожатая Наташа таскает его за шиворот под радостное улюлюкание и комментарии ребят из первого отряда. Но сейчас его мысли были заняты совсем другим. Перед глазами стояла картина тысячи стёкол на которых были запечатлены фигуры людей, их лица, жесты. Он ещё не знал, что ему с этим делать, но уже смутно чувствовал, что отныне жизнь его изменилась. Нет, не его жизнь изменилась – это дело второе, с этим ему ещё предстоит разобраться. А вот видеть её, он будет теперь по-другому.

Глава четвёртая

Следующие дни должны были пройти у Максима в ежедневных занятиях с Аркадием Матвеевичем. Он так обрадовался рассказу Максима про то как тот увидел время, что начальник лагеря лично пошел к вожатым и отпрашивать Максима на все время, кроме приёма пищи и сна. Ни для кого другого такого исключения делать бы не стали, но для начальника лагеря пришлось. Наташа просто хмыкнула удивлённо, а Вика слушала Аркадия Матвеевича с каким-то недоверием и даже заспорила, чем напугала Максим до нервной дрожи.

– Я не понимаю. – говорила она сердито. – Если вы хотите заниматься с детьми лично, то наберите группу, и занимайтесь с ними прямо здесь. – она показала на пол веранды. – Вы же не педагог, не воспитатель, не руководитель кружка. А мы за детей отвечаем. Он возвращается после ваших занятий, какой-то странный.

– Вика, да ты чего. – удивилась Наташа. Пусть Аркадий Матвеевич занимается с Максимом. Тебе-то чего?

– Ничего! – Вика ответила так резко, что вторая пионервожатая испуганно притихла. – У него глаза, когда он возвращается… – она упрямо сжала кубы и засопела носом, не зная, как закончить описание глаз Максима.

– Какие у него глаза, Вика? Ты о чем сейчас говоришь? – начальник лагеря смотрел на Вику очень спокойно и разговаривал с ней, как с маленькой.

– О том говорю! Такие же, как у вас глаза. Странные! – выпалила она наконец.

Наташа открыла от удивления рот, но говорить ничего не стала. Несмотря на рост, характер и спортивные достижения, она Вику побаивалась и старалась никогда с ней не спорить.

– Вам детей доверять нельзя. – продолжала Вика. – Вы вон со своими часами возитесь, потому что железки вам ближе и роднее живых людей. – выпалив это она вскочила и выбежала с веранды.

Какое-то время Наташа и Аркадий Матвеевич молчали. Потом начальник лагеря вспомнил, что Максим по-прежнему стоит тут же и вежливо попросил его идти к себе в палату. Разумеется Максим и не подумал идти туда, а напротив прошмыгнул на улицу и встал под открытым окном, с неблаговидной, но вполне понятной целью, послушать чем кончится разговор.

– Извините её Аркадий Матвеевич, – заговорила наконец Наташа. – Она плохо себя чувствует и устала. Максим аккуратно заглянул в окошко веранды: Наташа сидела к нему спиной и не могла его видеть, а взгляд начальника лагеря скользил вокруг головы пионервожатой, как будто над ней витала мошкара. "Он видит время": пронеслось в голове у Максима.

Аркадий Матвеевич перевёл глаза на дверь в которую ушла Вика.

– Я понимаю. Думаю, что всё будет хорошо. – он встал. – До встречи, Наташа. Увидимся на планёрке.

Максим решил обежать корпус и залезть в свою палату через окно, чтобы не попасться на глаза Аркадию Матвеевичу. Уже пробежав половину пути, он остановился и задумался о том, что зря он пытается обмануть своего учителя, ведь если он посмотрит на него и увидит его время, то наверняка узнает, что Максим всё слышал. "С другой стороны, он и так всё узнает, так что изменить теперь ничего уже нельзя и можно расслабиться": решил он и остановился, чтобы перевести дыхание.

– Вика, какая муха тебя укусила? Про глаза приплела, зачем-то. Нормальные у него глаза. Лысый только, а так ничего. И как начальник тоже.

– Лысый? Он же специально на голо стрижётся.

– Зачем?

– Затем, чтобы показать, что ему всё равно. Думайте, мол, обо мне что хотите – мне плевать.

Максим сообразил, что стоит под окнами комнаты пионервожатых и подслушивает их разговор. Он понимал, что это нехорошо, но очень уж интересно было. И потом, разговор касался его учителя, а значит и его тоже. Вот упрётся Вика и не пустит его на занятия к Аркадию Матвеевичу – пиши пропало. Как он всему научится? Как разберётся сам? Он ведь только один раз всего и взглянул на время, а больше не получалось. Несколько раз попробовал, даже к стене этой подошёл после ужина – ничего не выходило. У него правда с собой мячика не было. Может в нём всё дело? Хорошо хоть Аркадия Матвеевича встретил и успел ему все рассказать. Завтра занятия, а Вика пускать не хочет. Это же надо, такого начальнику лагеря наговорила. Глаза у них какие-то не такие. Нормальные глаза – права Наташа. Хотя, то что Вика сравнила его, Максимовы, глаза с глазами Аркадия Матвеевича, было очень приятно. Он даже подумал, а не постричься ли ему налысо: "Вот все удивятся!" – заулыбался Максим.

– Слушай, он просто старый, потому и лысый. А стрижётся так, чтобы плешь не отсвечивала. – захихикала Наташа.