Время

Начальник лагеря остался сидеть и потянул Максима назад на банкетку.

– Хранители не могут позволить себе убивать любого без разбора иначе во времени начнётся кавардак. Прерывая чью-то судьбу, они изменяют будущее, которое охраняют. То будущее, в котором они могут появиться и существовать, поэтому они могут исправлять прошлое, но не разрушать его. Каждая смерть, каждое рождение, ведёт к точки их появления. Нарушь хотя бы одну линию, пресеки её и последствия могут быть таковыми, что разрушат их далёкое будущее. Это не значит, что они не могут стереть человека из истории, но прежде чем это сделать, надо быть уверенным, что сможешь исправить структуру времени. Можно уничтожить миллионы и всё равно прийти к нужной точке, а можно убить одного и потеря будет непоправима.

– Я так важен? Я так много значу?

– Уверен, что это так. Но они этого не знают. Потому что не знают тебя. Когда ты оказался во времени и смотрел свою карту, они не могли увидеть твоей судьбы, не знали твоей роли в истории, но знали точку в пространстве и во времени откуда ты пришел. Они послали туда охотников, чтобы те нашли тебя. Для Хранителей, ты был один, потому что перед этим ты твердо решил сбежать и не связывать свою судьбу ни с чьей другой – им не за что было зацепиться. Они знали только место и время. И вот в эту точку они и отправили охотников. Сами охотники твоего следа видеть не могли, не имея своей судьбы он и не видят и ничьей другой, их направляют хранители. Но след человека спящего, или находящегося без сознания, может уводить так далеко, что хранители теряют его в бесконечных вариантах времени. Для них твой след начинался с того момента, как ты потерял сознание и прервался твоим сном. Они надеялись разглядеть тебя уже на месте. Задача же охотников была такая: найти тебя, напугать и заставить совершать поступки, и тогда бы твой след был бы виден так же ярко, как дорога, освещённая огнями с из кабины самолёта. Но ты сбежал и заснул уже после появления охотников, зато к твоей судьбе потянулась линия медсестры Любы…

Аркадий Матвеевич, тяжело вздохнул.

– Но она оказалась им не по зубам. Я видел, что у нее сильный характер, но надеялся, что охотники вас не найдут. Они нашли…

– Так кто же она теперь?

– Просто человек, которого убили и вернули к жизни. Но её связь с прошлым прервана. Всё что она накопила за свою жизнь: её планы, мечты, привязанности – не имеют для неё значения. Она как сорванный лист, которому предстоит пустить корни в земле. Если она должна сыграть роль в истории её заставят это сделать, но это будет не её выбор. И она не испытает ни радости ни огорчения, а просто будет жить той жизнью, которую не будет считать своей. Так часто бывает. Просто люди не понимают почему это происходит именно так.

Дверь кабинета врача открылась и оттуда вышла бабушка.

– Как он пойдёт, у него нога? Я пожилой человек, мне его не донести. Где у вас каталки? Или что ему положено? Тогда на руках его несите.

Хотя она и жаловалась на старость и немощь, было видно, что если её внуку сейчас же не предоставят инвалидное кресло, то на рентген придётся идти медицинскому персоналу. Выручил всех водитель Володя. Он уже с улыбкой катил из угла кресло-каталку и предлагал свою помощь в перевозке мальчика. Но бабушка уже отталкивала его.

– Ребёнку помогите сесть! На руки возьмите и посадите. Я сама довезу уж.

Володя со смехом посадил мальчика на кресло-каталку и ушёл курить.

– Сейчас Володя и Люба встретятся. – Сказал Аркадий Матвеевич. – Мальчику сделают рентген и отправят на машине скорой помощи в больницу. Наша задача, чтобы туда же поехала Люба. Тогда охотники отправятся за ней. Хорошо, что Володя столкнулся с этой пожилой женщиной. Это очень хорошо!

Максим опять сделал попытку вскочить и опять был посажен на банкетку твёрдой рукой начальника лагеря.

– Они здесь? Надо же бежать!

– Нет. Вот этого мы делать. Как раз и не будем. Да и куда тебе бежать с твоим больным коленом? Охотники мастерски поглощают пространство, они невероятно быстрые. Мы пустим их по ложному следу. Они идут за Любой и пусть себе идут. А наш водитель им ещё и поможет с этим. Его след пересёкся со следом этого Мальчика Кирилла, со следом Любы, вот по этим следам мы их и отправим. К тому времени, когда Хранители поймут, что ошиблись, ты должен быть уже далеко.

– А вы?

– А моего следа они видеть не могут. Но это долгая история, потом расскажу. Сейчас скачи в кабинет ко врачу и не высовывайся, некоторое время. Хочешь жалуйся, хочешь притворяйся умирающим, а хочешь стихи читай. Но постарайся там пробыть, как можно дольше.

Аркадий Матвеевич помог Максиму подняться и войти в кабинет ко врачу.

– Здравствуйте. Вот сына к вам привёз. Играл с ребятами в футбол во дворе и вот упал неудачно. А может и не в футбол, он разве признается, чем они там на самом деле занимались.

Максим смотрел на начальника лагеря с восхищением и испугом. Он представить не мог, что взрослые могут так мастерски врать.

– Фамилия? Имя?

Медсестра принялась записывать данные в карту, а врач посмотрел на сидящего на стуле Максима и его рваную штанину.

– Ну, показывай ногу, футболист. Как звать-то?

– Кирилл. – Подсказал Аркадий Матвеевич из -за спины.

Потом он наклонился к Максиму помогая снять штаны и шёпотом, почти не разжимая губ, прошептал.

– Запомни.

– Тоже Кирилл? – врач обернулся к медсестре. – А до этого паренёк был с переломом, его как звали?

Та оторвалась от медицинской карты и недовольно осмотрела стол, в поисках карты ушедшего мальчика.

– Я не помню, Игорь Валентинович. Давайте я потом посмотрю. Их за день столько проходит… Каникулы летние начались, они каждый день: кто с ушибом, кто с переломом… Фамилия?

Врач недовольно выдохнул и покачал головой в сторону своей помощницы. А Аркадий Матвеевич сделав вид, что заслушался, часто заморгал глазами, как спросонья, и переспросил:

– Чья?

– Его. – раздраженно сказала медицинская сестра – У вас, что разные фамилии?

– Почему разные? У нас одна фамилия. С матерью его разные. Мы, когда женились, она мою фамилию взять не захотела, чтобы в документах ничего не менять. А то у неё диплом о высшем образовании томского политеха… там вроде чего-то менять надо, если паспорт теперь на другую фамилию. Это хлопотно и всё такое. Ну, обидно, но я спорить не стал. Чего думаю… А то опять начнёт: " Ты не понимаешь. Сам без диплома. Столько мороки" – у неё вечно так. Хотя она по профессии не работает. Чего ей этот диплом? Какая разница что там написано? Если дома сидишь, то хоть за ребёнком смотри. Нет, она так-то работает, но не инженером. А Кирилл-то вон ногу как себе ухайдакал. А я ей говорил: " Давай его в секцию какую отдадим. Пацана-то". Но его же водить надо? А ей всё некогда. Я-то водителем, график ненормированный, а она до шести. И работа рядом. А Кирюха-то без присмотра, получается. Поиграл в футбол…

Максим поражался той перемене, которая произошла с его учителем. Он стал похож на электрика из их пионерского лагеря: основательного, немного бестолкового и любящего поговорить о себе и своих проблемах. Ещё он заметил, что трескотня Аркадия Матвеевича раздражает и врача, и медсестру, и она уже забыла, что хотела записать его Максима фамилию. Наконец, доктор прервал этот бессмысленный монолог:

– Когда он в футбол играл? Нога уже распухла и ссадина не сегодняшняя.

– Так я же говорю: я водителем работаю, вон товарища попросил помочь к вам сына привезти. Вчера в ночную смену был, пришел с утра домой, а у него уже вон чего. Ну, я коллеге позвонил, он и помог. Он ещё железкой, говорит, поранился. Я боюсь, как бы столбняка не было. Я железку-то сходил нашёл на их поле. Может вы захотите посмотреть – вдруг на ней столбняк. Сейчас я принесу. Володь! Володька!

И с этим возгласом начальник лагеря вышел из кабинета. Было заметно, что провожали его с облегчением. Медсестра сделала специальное выражение лица, показывая свое отношение к таким родителям, а врач продолжил осматривать Максиму ногу.

– Тут болит?

Максим поморщился, но вспомнив что сказал Аркадий Матвеевич, решил немножечко покричать и поойкать.

– Терпи, спортсмен. – оборвал его доктор. И обернувшись к медсестре, сказал – Пиши направление на рентген. Проверим на всякий случай, но перелома вроде нет.

– А ещё мне спать больно было – продолжил канючить Максим, пытаясь выиграть время.

Но доктора было не так легко провести, он делал свое дело не слушая Максимова лепетания и велел тому одеваться и идти на рентген.

– Сам дойдёшь? – спросил он напоследок. – Или тоже кресло-каталку?

От помощи Максим отказался и похромал искать рентген кабинет.

Глава девятая

– Вообще не проблема! – громко доказывал Володя. – Я, Сашка с Русланом, это вожатые из второго отряда, Тимур, который повар – вот вам и музыкальная группа. Гитары у нас есть, аппаратура есть, барабаны возьмём пионерские и можем играть. Вы, Аркадий Матвеевич, просто придите и послушайте, как мы репетируем. Я нормально отношусь к Песнярам, Земляне – тоже ничего. Но если у нас дети занимаются самодеятельностью, то почему работники пионер лагеря не могут. Лагерь, он же – для всех.

Максим аккуратно выглянул в открытое окошко туалета, и смотрел на площадку перед входом в травмпункт, где стоял их синий рафик. Неподалёку от машины разговаривали: шофер Володя, начальник лагеря и медсестра Люба. Вернее было бы сказать, что разговаривал один Володя, а Аркадий Матвеевич, лишь поддерживал разговор, вставляя иногда короткие замечания. Медсестра же и вовсе молчала. Казалось, что Люба не совсем понимает, почему она здесь находится. У неё был Максимов чемодан, который она зачем-то держала в руках и несмотря на предложения начальника лагеря, отказывалась положить в машину или хотя бы поставить на землю.

– Да чего ты его в руках-то держишь? – не переставал удивляться Володя. – Кинь в машину.