Кресло для курения

– Ну и чего ты там за спиной плетешься с фонариком? – недовольно пробубнил Антон. – Иди впереди и освещай путь.

Пожав плечами, я обогнул троицу и подошел к выходу. Две доски у забора были явно выломаны, и на них виднелись капельки крови. Вообще всё выглядело мрачно: темный лес, отломанные доски, крики и кровь. Посмотрев в сторону людей, которых знал первый день, я улыбнулся, а после шагнул через отверстие в заборе. Капли крови вели куда-то в кусты, и, подхваченный любопытством, я сделал шаг в их сторону. «Ужастики учат нас одной просто вещи, – промелькнула у меня в голове цитата из фильма, – если видишь кровавый след, разворачивайся и беги оттуда на хер», – но я не привык прислушиваться к героям фильмов. Поэтому, дав сигнал, что всё чисто, я пошёл дальше в кусты.

Трава под светом фонаря была всех оттенков зеленого, которые только можно придумать, и через пять метров передо мной возник здоровенный куст высотой с забор. Раздвинув ветки, я обнаружил маленький участок истоптанной травы, огороженный со всех сторон кустом. По центру этого участка лежал Ренат. Мой фонарик высветил бледное лицо с кровоподтеками и стеклянными глазами. Казалось, что Ренат шевелится, и, наклонившись над ним, я убедился, что это не так. Он был мёртв. Еще пару часов назад этот парень стоял на кухне и доказывал всем, что он не виноват, а теперь его тело лежит в кустах. Как ни странно, чувства страха не было, лишь тоска по ушедшему незнакомцу. Рядом лежал пакетик из-под порошка, который вдыхал Андрей, и первая мысль, что у меня всплыла, – это передозировка. Хотя была и другая версия, более пугающая и неприятная, которая потихоньку проникает в рассудок и начинает завладевать им.

– Да нет. Зачем им убивать человек? Это же глупо, – рассуждая вслух, проговорил я.

– Эй, ты еще там долго будешь в кустах нужду справлять? Пойдем быстрее, пока нас не догнали, – услышал я шепот за своей спиной и, вздрогнув, направил свет на его источник.

Раздвинув кусты, показалось лицо Глеба, который посмотрел на меня, потом на Рената.

– Приплыли, – ещё тише шепнул он. – Мёртв?

– Похоже на то, – ответил я, осознавая, как это выглядит.

– Ты его убил?

– Я?! Он тут лежал, а я по следам крови пришел!

– Да ладно, шучу, – подойдя поближе, он попинал труп и присел рядом с пакетиком порошка. – Да, наркотики до добра не доводят. Ты трогал тут что-нибудь?

– Нет, ничего не трогал, – пытаясь вспомнить, проговорил я.

– Ну и славно. Как говорится, смерть одного человека – трагедия, смерть миллиона – статистика. А смерть малознакомого человека – неприятный эпизод в жизни. Пойдем обратно, и Антону ни слова, он паникёр ещё тот, – Глеб говорил спокойно и тихо, будто ему не в первый раз приходится видеть труп.

– Ты читал Ремарка? – удивился я.

– Кого?

– А, ладно. Я видел, как Расул и Андрей вытаскивали его на задний двор, – заговорщицкий тон получился у меня слегка подавлено.

– Мне кажется, ты ничего не видел и я ничего не видел. Нас вообще тут не было, и весь день мы провели у меня дома, выпивая.

Махнув ему головой, мы вышли из кустов.

– Вы чего там друг другу держали? – сидя в обнимку с Лесей, начал причитать Антон. – Нашли время, нужно валить.

Переглянувшись с Глебом, мы двинулись по темному лесу. На меня свалили все сумки и дали дополнительный фонарь. Вот так и иди в темноте как приманка с пожизненным сроком в сумке, когда за твоей спиной правоохранительные органы. Деревья шептались и качались из стороны в сторону, что создавало иллюзию осуждения и злорадства.

– Никогда не любил лес, – жалобно начал Антон за моей спиной, – вечно эти жуткие звуки и холод. Как хорошо в городе, зашел в кафе, выпил чаю, посмеялся над всей ерундой, что происходит в жизни.

– Дойдем и посмеемся, и без твоего нытья тошно, – спокойно ответил Глеб, подтаскивая Лесю, чтобы она не упала.

Проводник по ночному лесу, конечно, интересное занятие, но куда идти? Ответ пришел сам по себе, когда раздался звук поезда вдалеке. Меня не покидало чувство, что моё везение не вечно, но сейчас я спешил им воспользоваться.

– Твой чай неинтересный! Вот горячий кофе, что бодрит, и сигаретка – вот это было бы хорошо. Долго нам ещё идти, а, проводник? – после этих слов Лесю стошнило, и мы остановились. Постепенно начинался рассвет, и, отключив фонарики, мы стали ждать, пока приступ рвоты пройдет.

– Да, я бы и сам сейчас закурил, день начался крайне паршиво, – Глеб стоял и смотрел, как Антон держит волосы Леси, пока она орошает кусты своим ужином. Меня чуть самого не вырвало, и кислый привкус заполнил весь рот.

– Ты же не куришь? Дойдем до дома, отоспимся, и всё будет хорошо, – пытаясь отвлечься, я начал шарить по карманам в поисках сигарет и вспомнил, что они закончились. Да, день начался крайне паршиво.

– Всё? Ты можешь дальше идти? – отводя от кустов Лесю, заботливо спросил Антон.

– Да, осел, могу, не лапай меня. Что вообще мы делаем в лесу? – вырываясь из поддержи Антона, Леся встала и посмотрела на нас взглядом, в котором можно было уже прочитать нотки рассудка.

– Доброе утро, вышли погулять! Вот цветочки собираем, хочешь ромашку? – Глеб сорвал цветок и швырнул его в Лесю, они явно друг друга недолюбливали.

– Засунь эту ромашку себе в жопу, умник, всё я помню, – Леся надулась и встала под защиту Антона, который выпятил грудь вперед.

– Пойдём уже, – устало произнес я.

Наш маленький и дружный конвой начал двигаться быстрее, а рассвет упростил эту задачу. Можно было больше не переживать, что запнешься о корень или нога попадет в яму.

– Помню, сидела на баре, и подошёл Андрей, передал привет от Антона, – она покосилась на него укоряющим взглядом, – потом мы выпили с каким-то классным парнем, а после меня ударил Глеб.

– Он не со зла, просто ты, солнышко, не хотела просыпаться, – улыбаясь, Антон попытался приобнять Лесю, но она проворно уклонилась от него и, нагнав нас с Глебом, продолжила:

– Это ты так в чувство людей приводишь, Глеб? – она зло посмотрела на него, потирая щеку. – А это что за парень? Я Леся, приятно познакомиться, – не дожидаясь ответа, Леся протянула мне руку через Глеба.

– Неудачное время для знакомств, – я не пожал её руку в ответ, смотря на то, как она относится к людям. Стало жаль Антона, но, видимо, любовь не выбирают.

– Просто нужно меньше жрать таблетки, которые заказываешь. Тебе повезло, что Антон тебя вытащил, а то сейчас хрен знает, что с тобой бы сделали, – пробурчал Глеб.

– Вы два хама! Что вообще мы тут делаем? – она притопнула ногой и встала на месте. Железная дорога была рядом, о чем можно было судить по столбам и насыпи щебенки, что виднелись за деревьями.

– Слушай, нам сейчас нет дела до твоих провалов в памяти. Либо ты идёшь с нами домой, либо остаешься в этом лесу одна, – сделав жест рукой, словно воинское приветствие, Глеб развернулся и пошёл дальше.

– Я сейчас тебе всё расскажу, пойдем только за ребятами, – взяв под руку Лесю, Антон начал подталкивать её в нашу сторону. Слегка поупорствовав, она согласилась, и мы пошли дальше.

– Мне никогда не нравился твой Глеб. Вечно думает, что он умнее всех, – начала она жаловаться Антону.

– Ну, уж точнее умнее некоторых, – бросил в ответ Глеб.

Подниматься по щебенке было довольно легко, и спать совершенно не хотелось. Было чувство, будто твой мозг выжали как лимон, и самые простые мысли давались с трудом. Рельсы шли как-то неправильно, руки всё еще принимали странные очертания, но уже пропал эффект загадочности и непонимания. Поравнявшись с Глебом и оставив чуть позади Антона с Лесей, наш конвой двигался в сторону станции.

– Запомни, этому каблуку, когда рядом с ним его обожаемая, вообще верить нельзя, он слушает её во всем, – белые волосы Глеба были взъерошены, и он посмотрел на меня двумя черными овалами.

– Кто его знает, может, он её любит сильно. Хотя это не отменяет того факта, что он каблук, – я рассмеялся, доставая из сумки бутылку виски и делая глоток. Тепло разлилось по моему желудку, обжигая его.

– Давай сюда сумки, всё равно мне их еще провожать до дома своего. Они точно не поедут к себе.

– А у тебя дома родителей нет, что ли? – передав ему сумки, сразу стало легко, будто избавился от титанической ноши. Все ноги были исцарапаны о кусты, местами красовались укусы от насекомых, а паутина у меня в волосах злила больше всего. Правда, в остальном всё было просто прекрасно, не считая трупа в кустах и облавы серых.

– Нет, я их даже не видел. После детдома дали квартиру, спасибо нашему государству, и сказали: живи сам. Клоповник, конечно, жуткий, но могло быть хуже, – он сделал жест рукой, и я отдал ему бутылку с виски.

– Прости, не знал, – почему я это сказал, кто его знает? Глеб расхохотался и хлопнул меня по плечу.

– За что ты извиняешься? Не ты же оставил меня в детском доме. Глупости, без них даже лучше, конечно, местами бывает полная жопа, но она бывает у всех в нашей стране.