Женщина с голубыми глазами

Женщина с голубыми глазами
Максим Горький

Впервые напечатано в «Самарской газете», 1895, номер 197, 14 сентября; номер 199, 17 сентября.

В собрания сочинений не включалось.

Печатается по тексту «Самарской газеты».

I

Помощник частного пристава Зосим Кириллович Подшибло, грузный и меланхоличный хохол, сидел в своей канцелярии, крутил усы и сердито таращил глаза в открытое окно на двор части. В канцелярии было сумрачно, душно и тихо, только маятник больших стенных часов, взвизгивая, отсчитывал монотонными ударами минуты. А на дворе было так заманчиво, ярко… Три берёзы среди него бросали от себя густую тень, и в ней на куче сена, недавно привезённого для пожарных лошадей, свободно раскинувшись, спал унтер-офицер Кухарин, недавно сменившийся с дежурства. Зосим Кириллович смотрел на него и злился. Подчинённый спит, а вот он, его несчастный начальник, должен торчать в этой дыре и дышать сырыми испарениями её каменных стен. И, представив себе, с каким бы удовольствием он сам растянулся отдохнуть в тени на душистом сене, если бы время и служебное положение позволило ему это, Зосим Кириллович потянулся, зевнул и ещё более обозлился. Он почувствовал непреодолимое желание разбудить Кухарина.

– Эй, ты!.. Эй… скот! Кухарин! – зычно рявкнул он.

Отворилась дверь, и в канцелярию кто-то вошёл. Подшибло смотрел в окно, не оборачиваясь назад и не чувствуя ни малейшего любопытства к тому, кто вошёл, стоит сзади его у двери и заставляет скрипеть половицы под своей тяжестью. Кухарин не повернулся от его окрика. Закинув руки под голову и вздёрнув бороду в небо, он спал, и Зосиму Кирилловичу казалось, что он слышит сочный храп подчинённого, этакий насмешливый, вкусный храп, возбуждающий ещё более желание отдыха и злобу на невозможность предаться ему. И Подшибло захотелось сойти вниз, чтоб дать хорошего пинка ногой в выпяченный живот подчинённого, а потом взять его за бороду и вытащить из тени на солнцепёк.

– Эй, ты… дрыхни там! Слышишь?!

– Ваше-скородие, – дежурный – это я! – проговорили сзади его обольстительно сладким голосом.

Подшибло обернулся, злым взглядом смерил дежурного, таращившего на него большие тупые глаза и готового моментально устремиться куда прикажут.

– Я тебя звал?

– Никак нет!

– Спрашивал? – повысил голос Подшибло, поворачиваясь на стуле.

– Никак нет!

– Так поди же ты к чёрту, пока я тебе в башку не пустил чего-нибудь! – И он уже начал судорожно шарить левой рукой чего-нибудь на столе, а правой крепко вцепился в спинку стула, но дежурный быстро юркнул в дверь и исчез. Помощнику частного пристава показалось недостаточно почтительным это исчезновение, и ему во бы то ни стало хотелось сорвать всё сильнее вскипавшую злобу на эту духоту, службу, на спящего Кухарима, на близость ярмарочной страды и ещё на многое неприятное и тяжёлое, почему-то вспоминавшееся ему сегодня невольно, помимо его желания.

– Эй! Поди сюда… – крикнул он в дверь. Дежурный вошёл и вытянулся у двери с лицом испуганным и ожидающим.

– М-морда! – угрюмо адресовался к нему Подшибло. – Ступай на двор, разбуди Кухарина и скажи ему, чтоб он, осёл, не смел дрыхнуть среди двора. Безобразие… Ну… ступай…

– Слушаю! Там дама до вас…

– Что?!

– Дама…

– Какая?

– Высокая…

– Дурак! Чего ей?

– До вас…

– Спроси, пошёл…

– Я спрашивал… Не сказывает… Мне, говорит, самого их благородие…

– О, чёрт их! Зови… Молодая?

– Так точно…

– Ну зови… Ворочайся! – уже мягче приказал Подшибло, оправился и зашелестел бумагами на столе, изобразив на угрюмой физиономии строго начальническую мину.

Сзади его раздался шелест платья.

– Что вам угодно? – вполоборота спросил Подшибло, критическим оком измерив посетительницу. Та молча поклонилась и медленно поплыла к столу, исподлобья посматривая на полицейского серьёзными голубыми глазами. Одета она была просто и бедно, по-мещански, в платочке, в серой сильно поношенной накидке, концы которой она мяла длинными смуглыми пальцами маленьких красивых рук. Высокая, полная, с сильно развитым бюстом, с большим нахмуренным лбом, она была как-то особенно, не по-женски серьёзна и сурова. С виду ей можно было дать лет двадцать семь. Двигалась она так задумчиво, медленно, точно думала – не воротиться ли ей назад.

«Ишь чёрт какой… Гренадёр, – подумал Подшибло вслед за своим вопросом. – Кляузить станет…»

– Можно мне узнать у вас… – заговорила она густым контральто и остановилась, нерешительно уставив свои голубые глаза в усатое лицо полицейского чиновника.

– Садитесь, пожалуйста… Что, собственно, вам нужно узнать? – официальным тоном спросил Подшибло, продолжая думать про себя: «Экая ядрёная женщина! Хе!»

– Насчёт книжек… – договорила женщина.

– Квартирных?

– Нет, не этих…

– А каких?

– Вот тех, которые… по которым… женщины гуляют… – спуталась женщина и вдруг покраснела.

– То есть это как?.. Какие женщины гуляют?.. – спросил Зосим Кириллович, поднимая брови и игриво улыбаясь.

– Разные женщины… которые гуляют, ночные…

– Те-те-те! Проститутки? – приятно осклабился Зосим Кириллович.

– Да! Вот они. – И, глубоко вздохнув, дама тоже улыбнулась, точно ей стало легче, когда она услыхала это слово.

– Ага! Ну-с? Н-да? Так что же-с? – начал спрашивать Зосим Кириллович, чувствуя что-то очень интересное и пикантное впереди.

– Так вот, насчёт этих книжек я пришла, – проговорила женщина и опустилась на стул, вздыхая и как-то странно встряхнув головой, точно её ударили.

– Ну-с… Заведеньишко открываете? Так…

– Нет, я для себя… – И женщина низко опустила голову.

– Ага… А где же старая книжка у вас?.. – спросил Зосим Кириллович и, пододвинув свой стул поближе к посетительнице, простёр свою руку к её талии и оглянулся на дверь.

– Какая? У меня не было… – вскинула та на него глазами, но не сделала ни одного движения, чтоб уклониться от его руки…