История для ленивых

Сделать косматых варваров людьми.

«Принеси им Закон», – сказал Кесарь, и воображение сразу нарисовало ровные дороги, усаженные фруктовыми деревьями, мощеные улочки городов и амфитеатры.

Вернуться в Сирию захотелось с первой секунды.

Да, да, в Сирию, к рынкам, удушливому шафрану, реву ослов и жирным танцовщицам.

И вину.

Вину, о боги, а не этой козлиной моче, которую они варят в здоровенных чанах рядом с такими же с пивом, и не поймешь, что гаже на вкус!!!

Кресты.

Он принес германцам Закон и судил, справедливо и сурово.

Четыре легиона стояли лагерем, и он убивал свою жизнь, выслушивая бесконечные жалобы дикарей друг на друга.

Десятки племен, варварские царьки, дикие обычаи, дикая страна.

Непролазные дебри, полные чудовищно огромных волков леса, страшные косматые бабы, замотанные в какие-то платки.

Центурионы, и те смотрелись такими затосковавшими, будто их навсегда сюда прислали и дома уже не видать.

Арминий.

О, Тиберию, конечно, видней, но дать римское гражданство этому головорезу!!

Да-да, он служил в легионах, командовал германской конницей и гонял своих еще более диких соплеменников без жалости.

Ну и дали бы ему золота, бусы, шкуру, что там эти варвары больше всего ценят!

Но гражданство, да еще кольцо Всадника!

Публий Квинтилий Вар кипел от негодования.

Надменные и шумные иудеи теперь казались ему изысканным и утонченнейшим обществом на фоне этих дикарей.

Мелькнула мысль, что некоторых, наверно, зря и распял, достаточно было высечь или отрубить руку.

Арминий пьет из огромного рога, пиво льется по рыжей бороде, стекая на увешанную амулетами грудь.

Вара передернуло.

Еще один день.

Один бесконечный день…

Утро началось с доноса.

Жаркое летнее утро, птицы орут, как резанные, верещат на все лады так, что кажется, будто взорвется и так трещащая после вчерашнего пира голова.

Сегест, тесть Арминия, прибежал жаловаться на зятя.

Мол, изменник.

«Вы все изменники, – хотел сказать Вар, – все тупые дикие варвары-изменники!

И лучше всего, просто перебить вас всех и заселить эти земли галлами, уже полвека как покорными и смирными».

Но растрескавшиеся губы лишь невнятно что-то прохрипели, и едва хватило сил жестом указать мерзавцу убраться прочь.

А вечером пришел Арминий.

В рыжую бороду заплетены золотые кольца, звенит, как лошадь на параде, мощный, как дикий вепрь, римский всадник, ха!

Да гориллы из сирийских зоопарков больше похожи на римского всадника, и доверия к ним тоже больше.

Арминий что-то плел про какие-то восставшие где-то там племена, про руку Рима и принуждение к миру.

Про скорые холода и непроходимые болота, про известные одному ему тропы и необходимость спешить.

Было жарко, горели факелы, жареное мясо тяжело осело в желудке, и Вар осоловело кивал под убаюкивающий рокот голоса германца.

Утро ослепило блеском копий.

Долина перед лагерем была полна варваров, стоящих тремя колоннами, тысяч десять, не меньше.

Центурионы свистели в свистки, легионеры спешно сворачивали палатки и забрасывали за спину свои пожитки.

Вар угрюмо смотрел на огромный муравейник, легионы снимались с лагеря, чтобы выступить в поход, Арминий носился на косматой лошадке вдоль варварских колонн, что-то крича им и указывая пальцем на римлян.

Выступили.

Бесконечная железная змея вытягивалась вдоль дороги, извивалась, будто живая, и вползала в мрачную просеку леса, бескрайнего и густого, пугающего своей молчаливостью.

Вар поежился, почему-то ощутив между лопатками неприятный холодок.

«Как, ты говоришь, называется этот лес?» – повернувшись в седле, спросил он Арминия.

«Тевтобургский…» – задумчиво пожевывая косичку бороды ответил варвар, вглядываясь куда-то вдаль.

Шли весь день, а к вечеру хлынул ливень.

Дождь хлестал, злой и неожиданно холодный, солнце сгинуло, рассыпавшись в кронах деревьях и утонув в нависших тучах.

Били молнии, в темноте когорты теряли друга, и Вар приказал идти плотно, выискивая место для лагеря.

Откуда-то примчался гонец, сообщивший, что Арминий со своей ордой где-то застряли, германцы-проводники вернулись его отыскать и тоже сгинули.