История для ленивых

Езжайте в Газу, они и сейчас так же живут.

Тоска.

Обе стороны – и крестоносная, и сарацинская, – принципиально расходились только в одном вопросе, кроме Веры, естественно.

В земельном.

Кто кого первым закопает.

Крестоносцы вели долгие и нудные переговоры с европейскими партнерами и товарищами из Византийской империи.

Проклятая средневековая бюрократия была способна похоронить любой вопрос, и так и получалось, что на бумаге – несметные полчища и взятый Каир, а по факту – денег нет, держитесь и хорошего вам настроения.

У Саладина с этим было проще, решил и сделал, поэтому в середине ноября его банда в четверть сотни тысяч человек пересекла границу Иерусалимского королевства и бодро двинулась вверх по карте на глазах изумленных тамплиеров, засевших в Газе.

«Если не к нам, то к кому, – билась сложная мысль в преисполненных благочестия головах рыцарей, – и как реагировать?

Сделать вид, что не рассмотрели в тумане, или бить в набат?»

Огородами и закоулками, обгоняя Саладиново воинство, жгущее прибрежные поселки, в Иерусалим полетели гонцы с известием: Началось!»

Королем иерусалимским был молодой пацан.

17 лет.

Действительно хороший парень из достойной семьи, умный и храбрый, несмотря на то, что звался Балдуином.

Парень умирал.

Заживо умирал от проказы, и никто не знал, сколько ему отведено – месяц или год.

Проклятый феодализм и так был не самым лучшим подспорьем королевской власти, в Палестине, так еще хуже, чем в Европе, а болезнь молодого короля и вовсе ставила под сомнение власть над баронами.

Клич-то кинем, а придут или не придут, как бог на душу положит.

Получив шифровку от тамплиеров, Балдуин не терял ни секунды.

Это только на рынках Востока все так медленно и степенно.

А с войной все не так.

Из ниоткуда вдруг возникают всадники, пустынное марево пляшет на шлемах, волна обрушивается и поглощает все живое.

Балдуин эти фокусы знал как никто.

Его армия в 500 рыцарей и 3 тысячи пехоты, все, что было под рукой, бросился к Аскалону, ныне Ашкелону, для тех, кто в курсе.

К баронам и магистрам рыцарских орденов помчались гонцы, с не приказом даже – отчаянным криком о помощи.

Саладин пер на беззащитный Иерусалим, и ничего, кроме успевшего ворваться в Аскалон Балдуина, на его пути не было.

Саладин знал баронов, бароны знали Саладина, и он ни секунды не сомневался, что на помощь не придет никто.

Сольют все, а потом трубадуры будут петь тоскливые песни зимними вечерами в промерзших залах замков.

О том, как погибло дело Господне и т. д., и т. п.

Прям как из нашей истории примеры, сначала все потерять, а потом распевать об этом.

И Саладин спокойно осадил Аскалон, неспешно готовясь к штурму.

И ошибся.

Армия сарацин шаталась по окрестностям, грабя и поджигая все вокруг, когда на помощь осажденному Балдуину пришли-таки тамплиеры.

«Держись, Балдуиныч!» – якобы орали они идя в атаку, обрушившись на мусульман и рубя их направо и налево.

Король был спасен, а Иерусалим висел на волоске.

Армия Саладина уверенно двигалась к беззащитному городу, сметая на своем пути мелкие отряды крестоносцев, откликнувшихся на призыв Балдуина.

Балдуин поставил на карту всё.

Прозвучала команда седлать ослов, и пехота, звеня доспехами, взгромоздилась на покорных животных.

«Главное – скорость», – на пальцах объяснял молодому королю тоже не старый еще Рене де Шатильон, только-только откинувшийся после нескольких лет отсидки в плену.

«Так какой план?» – хмуро спросил Король, глядя на раздухарившегося Рене.

«Как какой, как всегда! Атакуем и грабим обоз!» – искренне расхохотался Рене, так до самой смерти других планов и не узнавший, и даже хотел было от избытка чувств хлопнуть короля по плечу, но вспомнил про проказу и воздержался.

Так и поступили.

Армия крестоносцев вышла сарацинам в тыл у местечка с красивым именем Монжизар, франки уже полвека переименовывали там все, что на глаза попадалось.

Никаких маневров.

Никаких предварительных ласк и сигналов, куртуазностей и любезностей.

Белые плащи, древки копий в руках, глухое рычание из-под шлемов.

Крестоносцы ударили всей силой, натурально-по рыцарски, лоб в лоб.

Галоп, кони рвутся грудью вперед, наконечник копья пляшет стальным жалом, выискивая цель!

Удар, хруст, обломанное древко летит в сторону, рука выхватывает меч!

Мамлюки пытаются построиться, охрана Саладина судорожно мечется вокруг него, ревут сарацинские верблюды и несущие на себе в бой пехоту ослы крестоносцев.