Не боги

Тот, жуя шашлык, кивнул.

– Хорошо, – сказал Артем. – Я понял. Спасибо, что выслушал.

Глава 29

Сидя в самолете, летящем в Москву, Артем заново прокручивал в голове то, что произошло в его жизни за последние пару недель.

Новость о болезни. Лечение. Потеря бизнеса – да, именно потеря, пусть все и обошлось относительно гладко и почти безубыточно. И, наконец, участие в некоем «предприятии», деятельность которого подразумевало причинение действий, направленных на наказание людей. Вплоть до их убийства.

Накануне он стоял среди хмурых мужчин и смотрел, как гроб с телом Василия Вадеева медленно опускают в свежевырытую могилу. Толя Шевчук не подвел ни в чем. В первую очередь он привел в движение все мыслимые и немыслимые рычаги, позволившие вырвать тело друга из цепких объятий системы. Не было понятно, что там еще хотелось с ним сделать полиции и прокуратуре, поэтому попотеть Толе и его команде пришлось изрядно. Но в итоге похороны состоялись. Гроб был закрыт, рядом с цветами и венками лежали подушечки с орденами и медалями. Было сказано несколько коротких прощальных речей. Женщина на похоронах была только одна – бывшая жена, рядом с ней стояла маленькая голубоглазая девочка. Артем обратил внимание, что они не плакали. Что они знают о смерти Василия?

Через несколько часов после этого, стоя у могилы своей жены, он думал уже о другом. О том, смог ли бы он раскрутить ту историю – историю гибели десятков невинных людей в авиакатастрофе. Ведь там наверняка тоже есть виновник. Нет, он не следил толком за последствиями той истории и даже не знает, чем все закончилось, наказали кого-то за произошедшее или нет. Для него все это всегда было олицетворением злого рока, судьбы. Но ведь он или кто-то другой могли бы докопаться до истины и найти виновника. И отомстить. Око за око. И не одно. Могли бы? Или нет?

Ни вчера, ни сегодня он не мог найти ответов.

И еще об одном Артем не мог не думать.

В последнее время он неоднократно разбирал свою роль в том самом «предприятии». У него часто спрашивали о его мнении насчет действий, которые уже привели к гибели людей и могут привести к смертям в будущем. И Артем после определенных колебаний приходил к выводу, что все делается правильно. Люди, ранее ему незнакомые, как Шевчук, или наоборот, как Савелий, которого он знал долгие годы, полностью поддерживали то, чем занималось это «предприятие» и готовы были всегда и всюду содействовать его работе. И он не мог, не имел права заподозрить их в какой-то неадекватности. А когда Артем прощался с двумя оставшимися сопалатниками, он в очередной раз постарался убедить их в своей лояльности.

Так почему же он сам постоянно в чем-то сомневается? Почему его так удивляет помощь со стороны других, совсем не глупых людей? Почему даже пообщавшись с кем-то и приняв точку зрения этого человека, он не готов до конца ей следовать? Что это за червь сомнения, который его постоянно точит?

Всю жизнь Артем Горбунов считал себя настоящим мужчиной, стойким в определенных убеждениях. Это касалось всего – жизни, бизнеса, веры (точнее, ее отсутствия). Сейчас все пришло к тому, что он не может определиться в вопросе, думам по которому он посвятил многие часы. При этом он не единожды уже приходил к определенным выводам – но толку-то? Что с ним случилось?

Неужели был прав Савелий, сказавший ему о том, что все это только до той поры, пока это не коснулось его самого? И все, кроме него, Артема: Белкин, Вадеев, Анисимов, Либерман, даже Толя Шевчук с Савой Краевым – все они настолько близко приняли к сердцу чужое горе, что были готовы или готовы сейчас на самые крайние меры? Все – но не он?

И вряд ли Савелий намекал на что-то, но получается, что даже гибель Марины не повлияла на Артема так, что ему захотелось бы найти виноватого в ее смерти. Неужели он настолько черств? Или ему просто не захотелось никого искать в силу определенных причин, и он просто запил, чтобы заглушить горе? Да, возможно, это был лучший выход в той ситуации, но был ли он верным?

Артем замотал головой, чем привлек внимание стюардессы. Она склонилась над ним, коснулась рукой его плеча и, улыбаясь, спросила:

– У вас все нормально? – и, не ожидая ответа, сказала: – Уже прилетели, скоро посадка.

Артем глубоко вздохнул и пристегнулся.

В Москве Артему бывать уже приходилось, поэтому каких-то проблем с перемещением по городу он не ожидал. Да, город большой, пробки и все такое, но он особо не торопился. Адрес клиники известен, его ждут – остается только прибыть в назначенное место. Он взял такси и во время поездки просто смотрел в окно, отмечая про себя изменения внешнего вида столицы. Водитель попался не особо разговорчивый, машина удобная – доехали спокойно и с комфортом.

Здание клиники поразило его своей монументальностью. Подобный особняк подошел бы скорее банку, а не лечебному заведению. После некоторых задержек Артем наконец попал к руководству.

– Меня зовут Виталий Викторович, фамилия моя Денисов, я главный врач этой клиники, – представился мужчина с коротко постриженными рыжими волосами. – Прошу прощения за тяготы, которые вам пришлось преодолеть – охрана у нас жесткая.

Артем усмехнулся: действительно, пока он дошел до кабинета главврача, его неоднократно останавливали и требовали показать нужные документы.

– Ничего страшного, главное – я здесь.

– Да, безусловно. Отдельное спасибо вашему ангелу-хранителю Семену Андреевичу…

Артем поморщился – Ялынский на последней встрече совсем не походил на ангела.

– …если бы не его настойчивость – не факт, что вы сюда бы попали.

– Да, конечно, – надо было что-то ответить, и Артем поддакнул.

– Теперь вы в наших надежных руках, – продолжил Денисов. – Сейчас я позову вашего лечащего врача, и мы вместе все обсудим, – Он нажал интерком. – Анфиса! Романову найди, пожалуйста, – и он снова повернулся к гостю.

– Артем Григорьевич, пока Светлана Сергеевна идет к нам, вот вам документы для ознакомления. Это общий график, предварительный срок лечения – четыре недели. Подробности – чуть позже. По стоимости – на последней странице.

Было бы некрасиво сразу смотреть итоговую цифру, поэтому Артем показал себя воспитанным человеком. Полистал предложенные бланки, поглядел на цифры, постепенно доходя до финальной конкретики. Что ж, в принципе, так он себе все и представлял – Москва все-таки! Но главным итогом будет то, с чем он отсюда уедет. Здоровье важнее всех денег.

– Можно подписать? – спросил он.

– Да, безусловно, – закивал Денисов.

Через минуту зашла Романова – начинающая полнеть блондинка лет тридцати. Денисов их познакомил. Минут пятнадцать ушло на обсуждение лечения – точнее, обсуждали больше непосредственно медики, а Артем делал умное лицо и продолжал время от времени поддакивать. После того, как он подписал еще пару документов, они с Романовой покинули кабинет главного врача.

Сначала они прошли в кассу, где Горбунов оплатил лечение, после чего необходимые сведения о нем внесли в базу данных клиники. Потом Артем сдавал вещи и переодевался. Романова постоянно находилась где-то рядом, старалась во всем помочь, и вскоре они уже болтали как старые знакомые. Светлана Сергеевна познакомила Артема с распорядком дня и прочими правилами, действующими в клинике. Одно из них ему не понравилось – как оказалось, все палаты одноместные.

– Жаль, я привык к общению, – сказал Артем.

– Ну, скучать тут вам не придется, – улыбнулась Романова. – Лечение предполагается достаточно плотное, вы же видели. Остальное время можете тратить по своему усмотрению; кстати, у нас прекрасная библиотека. А вот и ваша палата.

Они подошли к двери, на которой были прибиты цифры 222. Артем обалдел. Заметив выражение его лица, Романова снова заулыбалась.

– Нам сказали, что это было ваше пожелание. Но, судя по вашей реакции, это не так, да?

Глава 30

Сказать, что лечение в Москве отличалось от лечения в его родном городе – значит, не сказать ничего. Так Артем сформулировал для себя то, что происходило с ним, по прошествии пары недель после приезда. Это действительно было нечто иное, в самой превосходной степени, и касалось всего – начиная с процедур и отношения к нему местного персонала и заканчивая питанием и различными мелочами, типа смены белья или уборки палаты.

Безусловно, в первую очередь Артем отмечал именно лечение. Романова не обманула: в течение дня его почти не оставляли в покое, и если он не находился на процедурах, то у него брали какие-то анализы или делали некие обследования, а то и просто задавали различные вопросы по его состоянию. При этом это ни в коем случае не казалось чем-то обременительным – было понятно, что в клинике работают настоящие профессионалы, и каждый превосходно знает свою работу. С самой Романовой он сталкивался практически ежедневно, при этом он не мог отделаться от мысли, насколько общество Светланы Сергеевны с каждым днем становится все более и более приятным.

Питание было прекрасным, библиотека – полна интересных книг, по телевизору можно было посмотреть массу каналов. Артем познакомился с несколькими пациентами из других палат, через два-три дня они по вечерам уже по-приятельски обсуждали различные темы. Скучать не приходилось – это был непреложный медицинский факт.

Пару раз за эти две недели он звонил Савелию. Никаких любопытных вестей не было. Самое главное, что Артема никто не искал – к примеру, из каких-нибудь силовых ведомств. Как говорится, отсутствие плохих новостей само по себе есть хорошая новость!

Но самое главное для Артема было в том, что он почувствовал внутри себя определенные изменения. Именно почувствовал – как будто что-то внутри вдруг разжалось, и ему стало намного легче делать некоторые вещи: подниматься по лестнице (лифтом он не пользовался по совету Романовой с первого дня), делать зарядку, засыпать. Артему даже стало казаться, что память стала лучше – он начал вспоминать то, что будто бы давно забыл. Или это ему только казалось? Он поделился своим наблюдением с Романовой.

– Это вполне возможно, Артем Григорьевич, – ответила лечащий врач, – но не требуйте от меня подробного анализа. Все-таки человеческий организм еще не до конца изучен даже в двадцать первом веке. Могу сказать только то, что вы не первый, кто говорит мне о подобных вещах. А препараты у нас действительно серьезные. И, на всякий случай – они никак не связаны с наркотиками, так что ни вреда для организма, ни привыкания они не несут. Это просто, чтобы вы там себе ничего не надумали, а то были у нас пациенты… – улыбнулась Светлана Сергеевна. И, помолчав, добавила: – Я очень рада, что у вас все складывается хорошо.

Артему эти слова были очень приятны.

С одной стороны, какую-то информацию до него доводили при обследованиях – что все потихоньку идет на лад. С другой стороны, что-то он чувствовал по себе – а ощущения были самые хорошие.

Возможно, он себя обманывал – такие соображения проскальзывали у него в голове. «Но с чего? Что я, враг себе?» И тут он всегда улыбался. Потому что перед ним сразу вставало лицо. Лицо его лечащего врача.

Симпатия к Романовой. А может, не только симпатия. Все это проявилось так быстро! К тому же ему казалось, что и он ей… так скажем, немного нравится. Тут его обычно опять начинали донимать всякие мысли – связанные с Мариной, и с тем, что он из провинции, а Романова москвичка, и даже если предположить, что у них что-то могло бы завязаться, то даже его деньги – вряд ли веский довод на продолжение отношений, хотя почему бы нет?.. На этом он чаще всего прекращал фантазировать и старался думать о чем-то ином. Если получалось, конечно.

Однажды, разговаривая с Савелием, Артем не удержался и намекнул о присутствии в клинике симпатичного лечащего врача женского пола.

– Друг мой ситный, – ответил Краев, – как же я рад от тебя слышать такие слова!