Тихий район

Но время неумолимо двигалось вперед, и успешный бизнес Владислава постепенно рушился. И к 2х1х году у него в распоряжении остались только жена и кабак, названный в ее честь. В отличие от женщины, которая провела свои лучшие годы на самых изысканных курортах, кабак увядал, как срезанный букет. Снискав в «бурные» годы нехорошую славу, в «Анну» захаживали лишь необычайно быстро состарившиеся свидетели тех памятных событий, а также подрастающее поколение любителей поностальгировать по девяностым, предварительно скупившее весь ассортимент с рыночных вещевых раскладок. Место практически не приносило прибыли, но регулярно поставляло громкие заголовки для местных газет и новостных сайтов в разделе «Криминал».

От прошлого бизнеса у данного выдающегося и известного на весь город человека денег официально не осталось. Хотя накопленные средства были, и на них можно было спокойно существовать не один десяток, но потребности у Владислава в десять раз превышали его амбиции. Поэтому он-таки решил превратить свой последний актив в модное и популярное место, ведь по его личному и ничем не подверженному мнению у него врожденная предпринимательская жилка.

Однажды вернувшись с очередного отпуска, Владислав вспомнил, что в свои лучшие годы в определенных кругах он имел прозвище «Цезарь» – в честь великого древнеримского полководца. Сложив в своей голове два плюс два, он решил превратить «Анну» в пиццерию, ведь «это быстро, дешево и пользуется спросом у молодежи», – так говорила его жена, которая в свои (не будем уточнять сколько лет) пыталась всеми силами молодиться.

Решение было принято быстро. Вывеску «Анна» снесли, а на фасаде водрузили новое название: «Здесь все». Владислав был рожден в Тихомирске – городе у моря, в котором был порт, знал о существовании кораблей, слышал о поговорке: «Как лодку назовешь, так она и поплывет», и в его голове все сошлось. Он назвал пиццерию именно так, – в полной уверенности, что у дверей через минуту после открытия выстроится длинная очередь желающих отведать дивных заморских угощений.

И так как в фантазиях предпринимателя заведение стало уже успешным, было принято решение экономить на всем. В повара за мизерную плату был нанят молодой Игнат. Он был добрым, хорошим парнем. Вплоть до последнего класса его хладнокровно терпели учителя, и, в конце концов, с чистой совестью отправили его во взрослую жизнь.

Взрослая жизнь у него началась прямо на выпускном, где он от души отметил свой законный праздник. Но торжество затянулось, и он совершенно позабыл о следующей ступеньке образования, благополучно завалил все возможные экзамены и угодил в армию. Отдав долг родине, он вернулся и несколько месяцев находился в поисках хоть какой-нибудь работы.

Взяли его на должность, которую солидно обозначили как «шеф-повар», сразу. Все потому, что хозяин, хоть сам и не служил, все равно считал, что каждый настоящий мужик должен пройти эту «школу жизни». Услышав, что Игнат недавно оттуда, сразу понял, что нашел нужного сотрудника. Игнат не то, чтобы не умел готовить. Например, в армии он однажды совершил что-то, о чем история умалчивает, и за ночь – при помощи ножа и усердия – освободил от всего лишнего практически полтонны картофеля. А в детстве он гениально поместил поверх хлеба колбасу, превратив ингредиенты в бутерброд. А пицца, если так подумать, – тоже практически бутерброд. Поэтому карьера в этом заведении у него сложилась замечательно.

В официантах ходила милая девушка Маша, которая трудилась здесь в свободное от учебы время, как и застенчивый парень Максим.

Перед повторным открытием потенциально самое популярное место для отдыха в городе претерпело и косметические изменения. Стоит уточнить, что практически двадцать лет назад в Тихомирске произошло воистину уникальное совпадение, можно сказать, чудо. Двенадцатого марта состоялась свадьба Владислава и Анны. Уникально это событие тем, что связать себя узами брака решили два человека, у которых напрочь отсутствовало чувство какого бы то ни было вкуса.

И, так как оптимизацией бизнеса семейная пара занималась совместно, в частности, внутренним убранством, интерьер пиццерии приобрел уникальный, ни на что не похожий стиль, объединивший в себе все, что супруги когда-либо слышали об Италии. На стены водрузили фотографии Колизея, итальянские флаги и (куда же без них!) портреты Гая Юлия Цезаря, – но не как дань памяти великому политическому деятелю, а, как ни странно, в честь самого Владислава, который тоже приложил руку к внутренней обстановке, решив добавить богатства во внешний вид, обрамив все фотографии и портреты в пластиковые рамки, окрашенные в золотой цвет.

Как не удивительно, но ушедшие данным-давно в народ поговорки и присказки работают в девяти из десяти случаев. Так случилось и в этот раз. Было только несколько «но». Цезарем Владислава в его кругах называли только в лицо; за спиной же он имел более подходящее ему прозвище – Сморчок. Не потому, что он был любителем грибов или «тихой охоты», и даже не потому, что глава серьезного бизнеса был щуплым. Дело крылось в другом…

После того как из страны ушел коммунизм, на смену ему, помимо капитализма в лице подобных Владиславу бизнесменов, пришли еще и невиданные до того развлечения. Одним из подобных самоназванный Цезарь и увлекался, а именно: разного рода увеселительными порошками, без употребления которых у него не проходило ни единого дня. Принимал он их исключительно путем пропускания через ноздри, вследствие чего быстро приобрел характерный рефлекс – постоянное утирание носа и частое сморкание. После каждого предложения Владислав потирал нос пальцами или всей ладонью, иногда рукавом, издавая при этом неприятный всем окружающим звук, за что немедленно получил вышеуказанное прозвище – Сморчок.

А популярное заведение «Анна», в названии которого должна была таиться благодать, как у завсегдатаев, так и у тех, кто здесь ни разу не был, именовалось не иначе, как «Тошняк», и это был самый благородный эпитет, каким награждали этот кабак. И после незначительных переделок и попыток переименовать его, все продолжали называть данное местечко именно так, и название как никогда точно характеризовало содержание. Но пиццерия была и вправду чудесной. Чудеса здесь творились каждый день и каждый вечер. Это могли быть и бои зрелищности, которым позавидовал бы сам настоящий Цезарь, и обитающие на кухне мистические животные, которых не встретить даже в строчках самой страшной сказки. Но в один особенный вечер в «Здесь все» произошло настоящее чудо – заказ на доставку пиццы, который случался здесь не более раза в год.

Атмосфера в забегаловке была традиционной. За двумя столиками на уютных, но потрепанных кожаных диванах расположились посетители. Ближе к выходу сидела молодая пара, парень с девушкой, странного для этого притона вида. Они были прилично одеты, вели себя культурно и пытались вдумчиво изучать потрепанное судьбой меню. Было очевидно, что здесь они впервые и попали сюда случайно.

За столиком в самом дальнем углу сидела компания из трех парней, бывшие здесь частыми гостями. После ребрендинга постоянные посетители уже привыкли, что традиционную закуску под стопочку «беленького» нынче не просто нарезают, а укладывают на тесто и запекают. Такие изменения пошли им на пользу, прием горячительных жидкостей в их глазах приобретал некую нотку эстетики.

А вот уже за столиком у входа на кухню уселись работники – официанты Маша и Максим, уже находившиеся в ожидании окончания очередного рабочего дня. Впрочем, в подобном ритме проходил каждый их день и вся трудовая неделя.

Впервые встретившись, сотрудники не сразу нашли общий язык. Максим показался Марии поначалу неказистым и неинтересным молодым человеком. Однако, поневоле проведя с ним не один час, она открыла в нем необычайную харизму, которая ее околдовала. Парень не умел красиво говорить, не был галантным, ничего особенного в нем не было, но он все равно захватил ее сознание.

– Слушай, ты обратила внимание на эту сладкую парочку у входа? – оглянувшись через плечо и окинув взглядом слабо освещенное помещение, спросил у нее Максим.

– Ага! – утвердительно кивнула Маша. – Минут десять уже сидят. Обычно такие смотрят меню, оценивают атмосферу и уходят, делая вид, что у них появились неотложные делишки.

– Не… Эти какие-то необычные. Чего только стоит их прикид! Какие-то зеленые туфли на девушке, волосы кудрявые. Да еще и красные. А у парня тоже, глянь, волосы, крашеные в белый цвет.

– И что? – перебила Максима девушка.

– Да ничего. Это, наверное, экстремалы.

– Что экстремального в походе в дешевый кабак? – с ухмылкой протараторила Маша, а затем добавила: – Хотя да, в таком виде по таким местам лучше не ходить. Да и есть здесь – тоже экстрим.

– Это точно! – подхватил Максим, и оба они засмеялись. – Ты же слышала, что наш начальник с директором соседнего магазина договорился? Теперь он скупает у него полусгнившие овощи, колбасу, у которой вот-вот истечет срок годности, и другой, по большому счету, мусор. И Игнат теперь все это рубит на пиццу, – чуть тише, чтобы посторонние не слышали, шепнул Максим.

– Меня всегда интересовал вопрос: есть ли предел человеческой жадности?

– Ой, ну не строй из себя святошу! Будь это твое кафе, ты бы точно так же делала.

– Я? Ну, конечно бы, делала. Но сейчас-то я так не делаю. Поэтому имею полное право осуждать всех, кто подобным занимается.

– Так и чем ты лучше Влада в таком случае?

– Тем, что все это лишь в моей голове. Я имею право думать все, что угодно. Руки у меня «чистые». Или ты хочешь осудить меня за мои мысли? Кому какой от этого вред?

– То есть ты хочешь сказать, что каждый имеет право думать, о чем хочет? И в этом нет ничего преступного?

– Конечно!

– Вот прям уверена?

– Более чем! – хмыкнула Маша.

– Хорошо, а что Игнат?

– Что – Игнат?.. – с недоумением переспросила девушка.

– И ты, и я знаем, что он к тебе, так скажем, неравнодушен, правильно?

– Так скажем, я думаю, – да. Но от этого мне ни горячо ни холодно.

– А вот я не думаю. Я точно знаю. Причем интересуешь его по большей части не ты, а твое тело. Я это знаю наверняка: не раз ловил его взгляд, устремленный на твою задницу, которой ты мило крутишь, обнося поднос с очередной стряпней, которую он у себя на кухне накрутил.

– Я так погляжу, на нее посматривал не только он, – игриво улыбнулась Маша.

– Это сейчас неважно…

– А по-моему, более чем важно! – Девушка снова мило улыбнулась и, опершись локтями о столешницу, слегка наклонилась к Максиму.

– Нет, я о другом, – не оценив кокетливый порыв, продолжил парень. – Человеческое сознание и мысли – это, воистину, что-то удивительное. Однажды, даже не побывав, а просто увидев фотографию, например, Колизея, мы можем просто закрыть глаза и побывать там, нафантазировав все, что угодно: как мы гуляем около него по переполненной площади, как пьем кипенный кофе и наслаждаемся видом. Мало кто об этом задумывается…

– Это ты к чему сейчас? – перебила его Маша.

– Ты когда-нибудь слышала про теории о мультивселенных?

– Что-то слышала. Мол, параллельно сосуществует такой же мир, как наш, такие же мы, но события там могут развиваться иначе. Но я в это не верю.

– Примерно так. И не важно веришь ты в это или нет, просто задумайся: это может сделать каждый. Абсолютно каждый человек, не прикладывая больших усилий, может представить все, что угодно. При этом каждый раз все будет иначе: представленный мной Колизей, может отличаться от того, который представляешь ты. Но это все равно будет Колизей, даже если в твоих фантазиях он будет выглядеть, как черный треугольник, во вселенной, которую ты создашь в своей голове, – все будут воспринимать его, как Колизей. В том числе и ты.

– Ну… В ком-то смысле ты, наверное, прав.

– Вот, чисто теоретически, ведь и мы с тобой можем быть лишь плодом фантазии какого-то бездарного писателя, который считает, что создает интересную историю.

– Нет, ну, это ты уже совсем загнул! –снова ухмыльнулась девушка.

– А ты знаешь, что если опираться на теорию вероятности, то даже в доменной печи на долю секунды может образоваться кубик льда.