Оливковое дерево

Алекс, который за весь день едва произнес пару слов, молча помог Алексису и его родственнику-строителю Георгиосу перетащить коробки из фургона на тележку, которую Алексис оставил у дома утром.

Когда она разложила симпатичные покрывала, заменила кремовыми шелковыми абажурами засиженное мухами оранжевое стекло и развесила тоненькие муслиновые занавески на окнах спален, Хелена неохотно призналась себе, что у глобализации есть свои преимущества.

– Морозильник включен, новая духовка смонтирована и старая убрана, а посудомойка и стиральная машина ждут водопроводчика, который придет завтра, – Алексис появился у двери спальни Хелены и остановился, наблюдая, как она застилает старую деревянную кровать накрахмаленными белыми простынями. Он оглядел комнату и улыбнулся. – Ах, женская рука… она незаменима.

– Впереди еще долгий путь, но это начало.

– И возможно, начало новой эры для Пандоры? – рискнул он.

– По-твоему, Ангус был бы не против?

– По-моему, семья – именно то, что нужно дому. Всегда было нужно.

– Мне бы хотелось покрасить эту комнату, немного смягчить ее, – заметила она, глядя на простые беленые стены.

– Почему бы нет? Мои сыновья могут начать завтра. Они все сделают в два счета, – предложил Алексис.

– О Алексис, ты очень добр, но у них же наверняка есть работа?

– Ты забываешь, что они работают на меня. И потому, – ухмыльнулся он, – сделают, как я скажу.

– Как летит время! – воскликнула Хелена. – Мой муж приедет в пятницу с Фредом.

– Правда? – Алексис помедлил, потом продолжил: – Короче, ты выбираешь цвет, а мы работаем.

– Ну, в благодарность за всю твою помощь, пусть это и ничтожно, я открою бутылку вина, которую ты принес.

– Хелена, ты побледнела. Устала? – Алексис осторожно положил руки ей на плечи. – Ты – английская роза и плохо переносишь жару. Никогда не переносила.

– Я в порядке, Алексис, правда. – Хелена высвободилась и поспешила вниз по лестнице.

Позже, когда Алексис и Георгиос ушли и Алекс устанавливал DVD-плеер, а Имми оживленно прыгала вокруг, Хелена виновато забралась в новый гамак, который Алексис подвесил между красивой старой оливой, гордо стоявшей в центре сада перед террасой, и еще одной, молодой выскочкой.

Приятный ветерок шелестел в ветвях, ласково шевелил пряди волос на лбу. Цикады устроили репетицию перед ночным концертом, и солнце умерило полуденный ослепительный блеск до мягкого рассеянного света.

Хелена думала о скором приезде незнакомой падчерицы. Уильям вчера вечером явно нервничал и явно чувствовал, что просит слишком многого. Она тоже беспокоилась. Все-таки в их гнезде уже был кукушонок – Алекс. Найдется ли место для еще одного? Хелена не знала, как он отреагирует на приезд Хлои, не говоря уже о двух младших, которые даже никогда не встречали сестру. Но как она могла лишить Уильяма шанса провести драгоценное время с дочерью, несмотря на риск, что присутствие Хлои нарушит равновесие в семье?

И сама Хлоя… как она отнесется к тому, что ее подбросили в семью, которую учили ненавидеть? Впрочем, Хелена знала, что Хлоя – настоящая жертва ситуации: ребенок, захваченный водоворотом скандального развода, превращенный в оружие «женщиной, которую отвергли». И хотя Сесиль утверждала, что защищает дочь от очевидно опасных лап отца, на самом деле, из-за низменнейшего эмоционального шантажа, Хлоя почти наверняка была глубоко ранена запретом иметь в детстве нормальные отношения с отцом.

Сейчас ей было почти пятнадцать – трудный возраст для любой девочки, но особенно для той, которую принудили отвергнуть любовь к отцу, чтобы ублажить мать, которая не приняла бы меньшего. Еще Хелена знала, что ее сердцу, которое любило мужа и детей, придется увеличиться еще немного, чтобы включить Хлою. Пространство уже было растянуто, обеспечивая эмоциональную поддержку, требуемую от любой жены и матери. Теперь от нее требовалось еще больше из-за сложных последствий второго брака.

Она была майским деревом, вокруг которого танцевала вся семья. И этим вечером Хелена чувствовала, что ленты вокруг ее груди натянулись очень туго.

* * *

– Прости, мам, но нет. НЕТ! НЕТ! НЕТ! Ладно?

– Ради всего святого, дорогуша, это большая спальня! Там вполне хватит места для двоих. Вы все равно не будете проводить там время, только спать.

Алекс сидел, скрестив руки, и Хелена чувствовала, как у него из ушей валит метафорический дым.

– Мама, не в этом дело. И ты это знаешь. Ты знаешь.

– Ну, я просто не вижу другого выхода, Алекс.

– Я лучше уж буду спать с Имми и Фредом или на террасе, и пусть меня до смерти закусают комары. От Рупса жутко воняет.

– Да-да, мамочка. Он все время пукает, – поддержала Имми, отнюдь не помогая делу.

– К твоему сведению, Имми, ты тоже, но не в этом суть, – продолжал Алекс. – Независимо от того, что он воняет, а он воняет, я его ненавижу. Он гей.

– Что за глупости, Алекс! Ну и что с того? – вышла из себя Хелена.

– Гей не в смысле гей, мам, а «гей». Другими словами, полный муди…

– Хватит, Алекс! С меня хватит! Тебе это может не нравиться, но другого выхода нет. Хлое нужна отдельная комната. Она девочка-подросток и не знает никого из нас, кроме папы и…

– Так пусть с ним и спит!

– Ох, Алекс, ради всего святого! Не паясничай. – Хелена встала и начала собирать грязные тарелки. – Я стараюсь делать все возможное для всех и надеялась, что могу рассчитывать на твою поддержку. Спасибо большое.

Отнеся тарелки на кухню, она с грохотом опустила их в раковину, потом стукнула кулаком по сливу, чтобы снять напряжение.

– Вот, мамочка. – У нее за спиной появилась Имми, размахивая чайной ложечкой. – Я помогаю тебе убраться.

– Спасибо, дорогуша, – устало сказала Хелена. – Можешь попросить Алекса принести остальное?

– Нет, потому что он ушел.

– Куда ушел?

– Не знаю. Он не сказал.

Час спустя Хелена уложила Имми спать, потом разрешила себе долго понежиться в древней, но чудесно глубокой ванне Ангуса. Вытершись новым пушистым полотенцем из купленных в Пафосе, она надела халат и снова спустилась вниз посидеть на террасе. Она как раз собиралась достать из кармана пачку и украдкой выкурить сигарету, когда из темноты появился Алекс.

– Привет. Я пришел извиниться, – сказал он, тяжело опустившись на стул. – Честное слово, это не из вредности, но я готов на все, только бы не жить с Рупсом. Я просто… – Алекс провел рукой по волосам, – не могу.

– Ладно, – Хелена сдалась. – Дай мне подумать. Я уверена, мы что-нибудь придумаем.

– Спасибо, мам. Ну что ж, наверное, пойду попользуюсь личным пространством, пока могу. Лягу пораньше.

– Бассейн должны заполнить завтра к вечеру. Здорово, правда?

– Наверное, – вяло кивнул Алекс. – Так мистер Я-могу-решить-для-тебя-любую-проблему-моя-дорогая-Хелена-только-скажи завтра снова вернется?

– Алекс, прекрати! – Хелена невольно покраснела. – Я не его «дорогая», и кроме того, я правда не знаю, что бы без него делала.

– Ты его «дорогая», мама. Он сохнет по тебе, и ты это знаешь, – сухо сказал Алекс. – Мне тошно смотреть, как он глядит на тебя. Ему лучше быть осторожнее, когда приедет папа. Не думаю, что ему сильно понравится, если мистер Я-все-устрою будет постоянно болтаться неподалеку.