Из Парижа в Бразилию

– А но-моему, – возразил Жак, – осталось рассчитывать только на чудо.

– Чудо, ты говоришь? Вот оно! – с неожиданной радостью вскричал Жюльен. – Слышишь? Видишь?

В тот момент, когда Жюльен произнес слово «чудо», широкая толстая стена ограды вдруг раздалась и обрушилась. Огромные камни полетели во все стороны, одним из них было срезано чуть не под корень громадное, толстое дерево.

Вся окрестность содрогнулась от страшного гула и треска. Прокаженные в ужасе закрыли лица руками и попрятались кто куда мог.

– В пролом! В пролом! – закричали в один голос оба друга и в несколько быстрых скачков достигли зияющего отверстия посреди стены.

Полминуты спустя они были уже на свободе, в долине, никто и не думал их преследовать.

– Наконец! – произнес Жак, с наслаждением вдыхая чистый воздух. – Наконец-то мы свободны после стольких тревог!.. Но это странно. Я не вижу кругом никого. Кто же обрушил нашу стену?

– Пушечный выстрел, – не менее радостно отвечал Жюльен. – Пушечное ядро, не попавшее в цель.

– Как это?

– Посмотри на море.

– В полукилометре отсюда я вижу только шхуну нашего врага, разбитую об утесы.

– А дальше… вот эту черную точку?

– Вижу и ее; это, по-видимому, пароход.

– И без сомнения, тот самый крейсер, который гнался за шхуной.

– А это что за маленькое белое облачко, вьющееся над морем?

– Это новый пушечный выстрел. Очевидно, крейсер упражняется в стрельбе по разбитой шхуне.

– Ты думаешь?

– Да вот тебе доказательство.

Громадное ядро, пущенное с замечательной меткостью, обрушилось на шхуну, искалечив ее корму и срезав мачту, которая тяжко рухнула на палубу.

– Ну что, ты теперь понял, чему мы обязаны нашей свободой?

– Понял: ядру, которое не долетело до цели.

– Да, и сделано это было комендором нарочно. При упражнениях в стрельбе, когда расстояние хорошо известно, делаются обыкновенные сначала два пробных выстрела: одно дальше цели, другое ближе. С третьего стрельба уже прицельная. Дом прокаженных находится за целью, то есть сзади потонувшей шхуны.

– Значит, первое ядро перелетело через цель, которую имел в виду крейсер?..

– И достигло той, которую имели в виду мы.

Вырвавшись из проклятой темницы, друзья очутились на морском берегу. В желудках была пустота. Теперь, на свободе, они с особой остротой почувствовали голод, и переглянулись между собой.

– Поищем какой-нибудь пищи, – сказал Жюльен. – Тут на берегу должны быть крабы.

Вдруг Жак ударил себя по лбу.

– Какие мы дураки!

– Мы просто голодные люди, – возразил Жюльен. – А ты разве что-нибудь придумал?

– Чем питаться моллюсками и крабами, не лучше ли поискать чего-нибудь посущественней? Я уверен, что у нас под носом достаточно продуктов.

– Не понимаю?

– Да ведь теперь отлив.

– Ну, что же из этого?

– Да разве ты не видишь кузов разбитой шхуны?

– Действительно, вода отливает, и шхуна остается на мели, на утесах. Только я не понимаю, что же, по-твоему, общего между остовом разбитой шхуны и нашим завтраком?

– А то, что крейсер не до конца ее разрушил, пустив в нее лишь два ядра.

– Все-таки отказываюсь понимать.

– Какой ты стал непонятливый! Да ведь если кузов шхуны цел, то и кладовая, вероятно, цела, а если кладовая цела, то, стало быть, мы найдем там какие-нибудь консервы и позавтракаем.

– Ты совершенно, совершенно, совершенно нрав. И как это мне не пришло в голову самому? Я, должно быть, отупел от голода. Ну, живо, марш к шхуне.

Подгоняемые голодом, друзья вмиг добежали до разбитого корабля, перескакивая с утеса на утес.

Бедная шхуна была изуродована страшно. Удивительно еще, как ядра не попали в крюйт-камеру, где был порох, и не привели к взрыву всей шхуны.

Все же остальное носило следы полнейшего непоправимого разгрома.

Первым ядром разнесло палубу. Внутри корабля, где разорвалось второе ядро, тоже было все разрушено.

Только заряды, сложенные в ящиках в трюме, каким-то чудом уцелели.

Предположение Жака оправдалось.

Среди хаоса и разгрома он отыскал своими зоркими, голодными глазами превосходный окорок в маленьком чуланчике при камбузе.

– Окорок! – вскричал он, хватая гушу за конец и потрясая ею, как молотом.

– Сухари! – в тон ему воскликнул Жюльен, снимая крышку, с одного из ящиков.

– И вино! Настоящее вино! – повторил Жак, из-под груды разного хлама откопавший уцелевшую бутылку.

– Браво! Теперь мы позавтракаем отлично, – сказал Жюльен.