Кошачий бог. Антиутопия. Книга вторая

Санька открыл рот и ничего не смог сказать. За него уже все запротоколировали, он только кивал, что да – это платье девочки с хутора. Он ее не видел, пришел за блуждающей звездой, протянув бинокль в подтверждение.

– Значит так: глушили рыбу, взрыв не рассчитали, девушка погибла? Утонула? Голой при тебе бегала?

– Взрыва не было…

– А откуда на берегу донная рыба? Место здесь тихое, катера не ходят – мелковато.

– Там дальше омут есть… Бывают в природе выбросы подземного газа, понимаете, как брожение теста происходит…

– Тесто… понимаем. А где Ульяна Мещерова?

– Знает подлец!

Мужик вытер кровь с кулака, пнул упавшего от удара Саньку, как куль ватный.

– Погоди пинать. Сын профессора, может, и папаша его изобрел чего для взрыва и не доложился. Погоди, тут красивое дельце нарисовывается, ничего выдумывать не надо.

– Но Мещерову найти надо, хоть со дна… Вызывай водолазов.

– Если омут, то пострадать могут, не полезут.

– Вот и вызывай, а то парень наплел про омут, ты и рад ничего не делать. Пусть документально подтвердят. Надо же! Даже исподнее сняла, не боялась, что найдем.

– Спецов там по взрывам выпиши, да, и кто там еще по природным явлениям. Да окати ты его водой, подписать же должен! Да и папаша его, небось, уже едет, всю контру на ноги поставил.

– Его с собой забираем?

– Зачем? Пусть тут валяется, здесь и разбираться будем.

– Да, тут потише, а то бабы визжать начнут. А папашу надо встретить по-тихому, на дороге. Суняшкин иди к машине, там его встретишь, приведешь сюда. И… аккуратненько.

– Понял, командир.

– Дорогу-то найдешь?

– Найду, чё тут искать? Вверх и направо.

– Кустами-кустами пробирайся!

– Понял-понял, иду же!

Санька со всех ног катил на велосипеде по удивительно гладкой дороге с цветущими кустами черемухи по обочинам, но никак не мог догнать смеющуюся Ульку. Она оглядывалась и летела все дальше. В звонком переливчатом смехе он расслышал: «Я тебя… люблю тебя… Санька!» Ему хотелось настичь ее, свалиться в кусты и целовать-целовать-целовать ее всю – до пяточек и вверх, но солнце слепило глаза, губы пересохли от желания…

– Очнулся, подлец? Чему радуешься? Думаешь, папаша поможет?

Служивый вылил на него еще одно ведро воды. Санька пришел в себя и ужаснулся. Улькино платье трепыхалось на ветке, но ее не нашли… Она как-то спаслась, а одежду нарочно оставила, чтобы подумали… А что они записали? Надо все внимательно перечитать прежде, чем заставят расписаться. Перечитать и запомнить каждое слово, которое они извратят, превратно истолкуют.

Отца держали под локти, не позволяя приблизиться к сыну. Глаза спрашивали: что тут случилось? Санька потрогал разбитую губу, сказал.

– Девушка вероятно в омут заплыла, это ее одежда, ее дед здесь бредень ставил. Выбрала рыбу из сетки и, наверно, решила искупаться. Я сам не видел, пришел поздно, я наблюдал в бинокль странную дневную звезду, а тут эти напали…

– Какую звезду, сынок? Протуберанцы на Солнце в бинокль не рассмотреть, учить надо лучше астрономию.

– Прекратить разговоры, следователи разберутся.

– Мы ничуть не сомневаемся, – учтиво поклонился отец.

Сразу постаревшая маман встретила их в московской квартире. Отец с порога спросил: «Что с девочкой?»

– Не нашли, не нашли! Водолаз пострадал, нагоняй получили, сверху звонили…

– Знаю. Приготовь ванную и дай нам воды напиться. Да-а… никому не трезвонь, дорогая.

– Конечно-конечно, дорогой… Мотя!

Няня уже стояла с кружками кваса, прислонившись к стене коридора как тень. Была у нее заботливая особенность быть неприметной, за что ее и держали в доме.

8. Папка

Первый разведлет обнял резко постаревшего отца.

– Папка, – кричал он, раскачивая его из стороны в сторону, – папка!

– Наконец-то! Вернулся к жизни, а то сидел в климатроне, как бабёныш, под бабкиной юбкой.

Главный конструктор легко освободился от кольца рук сыновьих, осмотрел его, держа за плечи.

– Молодец, Первый, я тоже очень рад, что мы вместе!

– Докладываю, осмотрелся, в радиусе пятисот километров поселений нет, дорог нет, вода хрустальная и речная в избытке. Кислород зашкаливает. Натуральная пища растет под ногами. Ты, наверно, давно не ел, ягоды тебя сразу на ноги поставят.

– Замурчательно, – скажет Удача…

– Как? Она существует?!

– А почему бы и нет?

– А почему тогда остальных нет никого, Ирум говорит, что еще не родились. А мы-то кто тогда?

– Люди, конечно… Нам надо базу спланировать, а не впадать в рассуждения о том, что непонятно по привычным для нас меркам. Представляешь, меня вынесло почти на орбиту, а кислород-то кончился. Я распался на атомы, а Ирка вновь меня собрала. Многое не я говорю, а передаю ее умозаключения. Ирумы считают мегасекундами, но фактически время не существует, мы все на той же самой планете Земля, только в стороне от властей и цивилизации. Будем строить научную базу, и очень тщательно маскироваться.

– Хочешь сказать, что летучие мишки, кипящая почва и все поглощающая клоака, которые я сам наблюдал, мне приснились? Ничего не было?

– Все было, есть и будет, а мы в этом живем. Иногда видим происходящее, иногда спим. Мы – проекция будущего, мыслеформы телесны, ну, примерно так: ты подумал и уже одет. Ты же этому не удивляешься.

– А что тут нового, так всегда было… почему-то.

– Проще говоря, мы – это мы же, и на той же планете, как в том же доме, где снесло купола и крышу, а мы проскочили на несколько этажей ниже – и находимся в неразрушенной квартире. Так уже случалось, циклоны шли по верхам, а мы своевременно спускались вниз, вспомни… Но здесь человеческие законы – властные структуры, не владеющие перспективой. Они нас не поймут, поэтому нам надо остерегаться.