Историческая проза

Но война шла своим чередом, французы, не подозревая будущего разгрома, уходили за русскими войсками вглубь страны, но нужно было давать бой, и для руководства этой битвой нужен был лучший полководец. Перед Александром стоял выбор между тремя кандидатурами: умным шотландцем Барклаем де Толли, молодым патриотом Багратионом и самым мудрым, выдержанным и опытным военачальником Кутузовым. Александр недолюбливал Михаила Илларионовича, но только ему, полководцу с репутацией и опытом, мог доверить титул фельдмаршала. И бой состоялся в конце лета…

Было очень жарко, солдаты почти не ели, только пили, когда Кутузов вдруг остановил коня и обратился к гусару в красном доломане:

– Дружище, узнай, что за деревня там в далеке…

Через минут десять Михаил Кутузов услышал ответ:

– Бородино, ваше превосходительство!

Кутузов прищурил тот глаз, который был не под повязкой, и изрёк:

– Стройте редуты! Здесь, под Бородино, мы дадим бой! Пусть французы уже трясутся!

Но перед боем Кутузов велел принести Смоленскую икону Божьей матери, и, узрев её, как знак Божьего благословения, солдаты опустились на колени, осеняя себя крестом с благодатным чувством любви к Богу и Родине. Пожилой Михаил Илларионович так молился мысленно за Россию, что, несмотря на вес и возраст, тоже опустился на колени перед иконой.

Бой и впрямь был устрашающий: без отдыха три дня палили пушки, свистела и летала картечь, в ход пошли все средства. Один Шевардинский редут переходил от русских к французам и обратно двадцать шесть раз!

Но три дня боя кончились, кончились большими потерями для России (у Франции положение было ещё плачевней, но стоит учитывать и наши утраты), война двигалась по Большой Смоленской дороге, и скоро появилась острая необходимость решать катастрофически важный вопрос: давать бой в Москве или сдать столицу России без боя. Наполеон по опыту прошлых войн в Европе знал, что если завоевать столицу, то страна падёт на колени перед завоевателем. Понимали это и русские полководцы, поэтому решили собраться все на заседание в Филях, чтобы взвесить риск, выслушать все мнения и принять взвешенное и верное решение.

Если честно, это сделать долго не удавалось: герои славных битв не могли прийти к одному мнению, перекрикивая друг друга. Только Александр и Михаил Кутузов молчали. Александр придерживался позиции молчания, потому что мысленно был совершенно в другом месте, предавался мечтам, бранил себя, хотел быть рядом со своей тяжело больной женой, думал о доме и о том, что он обязан поддержать её, но только не о войне и Москве.

С этими мыслями солнечный император в печали вышел на крыльцо. За ним вышел и Кутузов.

– Ваше императорское величество, разрешите спросить по-отечески, что сейчас вас печалит?

– Михаил Илларионович, в Санкт-Петербурге сейчас тяжёлым недугом прикована к постели моя жена, я должен её поддержать, быть сейчас с ней… – признался Александр, ещё больше в вопреки своей Ангельской внешности и вежливости, опечалился.

Михаил Кутузов задумался, и дума его была ох, как не проста, а потом положил руку на плечо Александру и изрёк:

– Я вас понимаю, езжайте к жене, а я знаю, что делать, положитесь на мой опыт…

Александр от сердца поблагодарил Кутузова и помчался вдаль на карете, Кутузов сел отдышаться в деревянных душных сенях, и только тогда понял, что уже глубокая ночь.

Наконец, Кутузов зашёл к заседающим и с акцентом пожилого человека сообщил:

– Я стар, не могу по ночам сидеть, так что вы отправляйтесь в свои позиции и сообщите моё решение: Москву оставляем! А я пока вздремну…

После Кутузов прислонился к изразцовой печи и задремал, а герои ещё долго обсуждали решение фельдмаршала…

Узнав на утро о таком решении, солдаты даже не отдали честь Кутузову, но мудрый фельдмаршал не оскорбился…

Россияне действительно оставили Москву, но предварительно вывезя все ценности, всех жителей и раненых солдат, даже весь провиант, чтобы Наполеон не достиг своей цели, а захватчики остались голодные. Под конец величайший город мира заполыхал от лепестков жгучего огня.

Бонапарт долго ждал ключей от Москвы, потом сам вошёл в пылающий город, поднялся на балкон Кремля и стоял там, как тень: он смотрел на свою армию и понимал, что проку от входа в Москву ему нет, и что, скорее всего, его впервые ждёт настоящее поражение: он не сломил русский дух…

Напрасно солдаты Наполеона пытались удариться в грабёж, тщетно пытались взрывать церкви в Москве, от этого только падали силы и дисциплина французской армии.

А потом была битва под Малоярославцем, в которой Наполеон проиграл, отступление в холодную зиму…

В общем, большинство факторов привели к великой радости победы над интервентами, это была бессмертная заслуга русских, их вечно хранимый в сердцах подвиг нашего народа.

Падение империи

Россия крепла, как величайшая из держав, «Третий Рим», наследница великолепной Византии, а Александра за славную победу над Наполеоном прозвали Благословенным. Но Европа сделала всё, чтобы Российская империя получила как можно меньше выгоды из своих громогласных побед, а крепостное право и война породили первые звоночки угасания империи: недовольства народа. Пока Александр ездил в места с тёплым климатом, чтобы улучшить здоровье Елизаветы Алексеевны, лучшие умы и таланты возмущали народ антиправительственными стихами, и уже зарождалось движение, которое позже назовут «Декабристским»…

Тайное общество, молодые офицеры и дворяне, около 200 человек собрались в последний раз тайно: они готовились к смене власти, ведь не стало Александра, а его брату Николаю Павловичу ещё будут присягать. Декабристы твёрдо решили, что должна быть конституция, что нужно утвердить права человека, отменить крепостное право и цензуру, осталось лишь решить несколько вопросов, в которых не было единства. Какой строй должна принять Россия: конституционную монархию или республику? И что делать с царской династией во втором случае? И какую конституцию предлагать, ведь каждый образованный дворянин этого общества видел этот документ по-своему…

– Всё! – выступил вдруг Рылеев – скандалисты, а не политики вы! 14 декабря выходим на Сенатскую площадь, дальше тянуть нельзя! Вы ход истории мечтаете изменить, но сами к этому не готовы! Вот Пушкин сказал…

– Тоже мне революционер! С Пушкиным, он, видите ли, дружит! Я открыл это общество, мне принадлежат основные идеи! – возмутился жёстким голосом Муравьёв-Апостол, но всё поддержали Рылеева, и собрание разошлось.

Мимо тихо пролетал мелкий снег, был неприятный ветер, Рылеев, накинув чернильный плащ и поправив бакенбарды, решил не ехать в этот день на бал, а отправился в свою усадьбу к жене.

Только его двуколка загрохотала возле дома, а жена его Наталья в лёком голубом платье мчалась к нему, и лицо её сияло от счастья.

Рылеев удивлённо спросил её:

– Что случилось, дорогая? Зачем ты выбежала мне на встречу? Ты простудишься!

Наталья же, казалось, не слушает мужа, а только он кончил нравоучения, воскликнула:

– Я хочу тебя обрадовать! Наш пятилетняя доченька, представляешь, сложила сегодня первый слог!

Кондратий остолбенел и нервным движением снял цилиндр: ему завтра на самое рискованное дело в жизни идти, быть может, он не вернётся, его ребёнок будет безотцовщиной, и, может, жить ей будет несладко…

Рылеев был неисправимый циник, я не во всём потакаю ему, но в этот миг он заплакал.

А на следующий день в ужасный мороз декабристы вышли со своими требованиями на Сенатскую площадь, присоединили к своим рядам многих недовольных, их пытались вразумить, потом пошла пальба, жена Николая Павловича от испуга потеряла на время голос, а Рылеев думал, прав ли он, и думал о жене и о малютке-дочке. Что же ждёт её?

В итоге восстание подавили, многих сослали в Сибирь на каторгу, и жёны декабристов, отказываясь от титулов, комфорта, даже детей, ехали в Сибирь за мужьями, выполняя свой высокий и важный долг любви…

А Рылеева и чётырёх его союзников повесили. Это восстание и его быстрое уничтожение вызвало в народе и даже в высших кругах подавленность, особенно это отразилось в литературе, виде печально-лунного гения Михаила Лермонтова.

Несмотря на восстание и спор Николая и его брата Константина, Николай Павлович стал императором.

Утром Константин заглянул в кабинет Николая, последний делал ловко упражнения с ружьём.

– Ну, ты что думаешь о восстании? Жена начала снова говорить? Как править-то собираешься? – стал расспрашивать Константин.

Николай, досадуя на назойливость брата и не переставая заниматься гимнастикой, ответил:

– Да я, вообще не понимаю, как 14 декабря нас не пристрелили с тобой! Жена моя в тяжёлом нервном состоянии. Я думаю, что нужно бороться со всяким инакомыслием, думаю технический прогресс развивать, с казнокрадством бороться. А, если честно, я никогда не хотел быть императором, я хотел быть солдатом, и считаю, что главное – дисциплина!

Николай резко окончил речь и с громким выдохом бросил ружьё.

И скоро Николай миропамазался торжественно, объявив громогласно, что принципы страны в его правление, это – Православие, самодержавие и народность, а главным он считал службу Отечеству, и многие планы воплотил в жизнь.

Он открывал военные и технические вузы, приказал провести телеграф, содействовал прогрессу и строительству русских фабрик и кораблей, однако он «затянул Россию в мундир», ввёл жандармерию и строжайшую цензуру, сказалось потрясение 14 декабря…