себя объять? Всенепременно
любовь, предательство, измену
и правоту, и зло, и ложь —
всё – время, будто острый нож,
судьбой отточенный, отрежет!
И будто не любил и не жил,
и можно снова начинать.
Дай мне стихов твоих тетрадь!
(Берёт у Муны тетрадь и
бросает её в фонтан.)
Она… Она, как гиря, тянет
тебя на дно минувших дней!
Уже ли прыгнешь ты за ней?
Саму себя тогда обманешь,
да и меня. Ведь разум твой
уже вкусил тоски иной…
А прежнюю я вмиг порушу.
Так, мелочь. Уступи мне душу!
И я верну тебе предмет,
что занимал немало лет,
увы, твоё воображенье.
Заплачь, я руку протяну,
слезу твою возьму одну,
и вмиг наступит исцеленье.
Он твой!
Флу исполняет танец повиновения.
Да вот уж он ползёт,
что пёс нашкодивший, несёт
нарцисс как кость к твоим ногам.
(Флу подползает к Муне на коленях
с белым цветком в зубах.)
Муна (Фаю, сквозь слёзы).
Ты – чёрт, я вижу, да и – хам!
Фай. Заметно?
Муна. Как всё обмелело.
Как соблазнял ты неумело.
Где школа, стиль, точёный стих?
Где обхожденье? Прежде лих
ты был, по слухам. А со мною,
нет, слабоват! И я не скрою,
что поиграть с тобой хочу.
Ты страждешь? Я тебе вручу,
как губку, выпитую душу.
Но вряд ли что-то я нарушу
в Великих связях, коль возьму,
как дань безумью своему,
твою взамен. Махнёмся, чёрт?
Как косен ты и как упёрт.
Всё – «дай, да дай, или продай…»
Ликует мозг – не уступай!