Мотыльки летят в огонь

Вагон дернулся и остановился. В раскрытые двери начали заходить хмурые пассажиры. Савва метнулся к двери и успел выйти в последний момент. Трамвай закрыл свой зев и тронулся по рельсам дальше. Савва завертел головой, пытаясь понять, где он оказался. Один поступок дурнее другого. Что заставило его выйти сейчас?

Савва прочел название остановки на одиноко стоящем столбе, оно ничего ему не говорило. И что теперь? Улица была полупустынна, облезлая тумба с полусгнившими объявлениями, облупленная дверь маленького продуктового магазинчика… редкие прохожие, не поднимая головы, спешили по своим делам, машины проезжали мимо, обдавая горячим выхлопом. Дерьмовый район.

Он поднял руку и тормознул первую попавшуюся тачку. Молодая пара, видимо, оценила его костюм и согласилась подвезти. Но прежде предложили показать наличие денег – уж больно вид был похож на ограбленного. Но ведь его не грабили. Мотивы гопника не укладывались в голове. Ноутбук забрал, а бумажник оставил, хотя там была приличная сумма. Наверное, просто не успел – вошла та горластая уборщица.

Через полчаса его высадили у знакомой двери. Сейчас Савве было необходимо проговорить все произошедшее вслух тому, кто не примет его за свихнувшегося. Виктор был самой подходящей кандидатурой.

Познакомились и подружились они давно, еще на первом курсе. Виктор пришел в университет уже взрослым, после армии, познавшим жизнь и заматеревшим, как казалось другим его однокурсникам. Он был старше остальных студентов лет на пять. Но в реальности мало что его обкатало и огранило. Они с Саввой учились в одной группе, но после второго курса Виктор вдруг взбрыкнул и ушел в художники. Вернее, сначала в кришнаиты, а потом в художники. Родители, друзья, и преподаватели долго его уговаривали и взывали к разуму… все без толку. Виктор «увидел свое предназначение». Он учился в художественном училище, посещал разные курсы, но денег и славы так и не приобрел. Вернее, что-то он зарабатывал на картинах, но какие-то гроши. Чтобы обеспечить себе прожиточный минимум, Виктор брал халтурки – играл на свадьбах на баяне (да-да, что-то он взял от ненавистной музыкалки, куда мать насильно гоняла его после школы) и оформлял залы, делая по безвкусным макетам более-менее удобоваримое. Иногда денег подкидывали родители, но Виктор брал их только находясь в полной нужде.

Из кришнаитов он, кстати, скоро ушел. Хотя на жизненную философию они сильно повлияли. Виктор верил в карму и переселение душ. А так же, в сверхъестественные силы, левитацию и прочее. Савве это сейчас как раз и было необходимо.

Звонок прозвучал одиноко и громко, а где-то там, в чреве квартиры, наверняка вздрогнул склонившийся над картиной художник. Савва переминался с ноги на ногу и ждал. Позвонил второй раз. И только на третий к двери подошли. В глазок он там, что ли, смотрит?

– Это я, открывай.

Щелкнула открываемая дверь. В узком проеме показался Виктор. Взъерошенная борода, выпирающие скулы, коричневые круги под глазами, шарф вокруг горла.

– Грипп задолбал, – вместо приветствия сказал Виктор и впустил друга. – А у тебя что? Из университета выгнали, и ты решил напиться?

– Да, спасибо за твой сарказм, он меня возвращает к реальности.

– И что есть реальность? – сказал Виктор с ленивым пафосом и, не ожидая ответа, пошел первым в комнату.

Савва следовал за другом и внимательно смотрел под ноги. Как обычно, здесь все было вверх дном: везде, на полу, на столе, на кровати – бумага, пустые и наполовину изрисованные холсты, тюбики с краской то и дело норовили прыгнуть под ногу и самопроизвольно выдавиться, краска змейками могла быть обнаружена даже на крышке унитаза. Газеты, остатки еды и ненавистный баян в углу, словно наказанный за провинности. Хотя Савва предлагал ставить его как основного кормильца в красный уголок. Как выражался сам хозяин – у него царил творческий беспорядок.

– Когда ты разбогатеешь и наймешь домработницу?

– Лучше ничего не говори, – махнул Виктор рукой и пошел к плите ставить чайник. – Иногда у меня бывают порывы все взять и прибрать. Но меня быстро отпускает. Чай с сушеной малиной будешь? Мать вчера принесла.

– Она к тебе часто заходит?

– Да чего-то зачастила. Все за мой грипп переживает, никак не проходит. Может, птичий? Не знаешь?

Виктор крякнул от собственной шутки. Савва со стороны наблюдал, как Виктор разливает чай. Нет, двигался тот нормально и блеск в глазах можно было отнести на счет температуры, но была в нем какая-то странность, Савва не мог понять какая, но она почему-то задевала, мешала, как колючка, как вонзившаяся заноза.

– Ладно, будем считать, что это временное осложнение и скоро пройдет, – миролюбиво закончил эту тему Виктор. – Может, все-таки, коньячку, а не чаю? Ты тоже не блестящим образом выглядишь.

– А у тебя коньяк водится?

Савва сел на табуретку возле стола. Виктор кивнул, ухмыляясь.

– Мама принесла.

– Мировая у тебя мама, я скажу.

Виктор довольно хохотнул, достал стакан и плеснул в него коньяка, протянул другу.

– А ты?

– Да что-то не хочется. А тебе – надо.

Савве реально надо было выпить. Он проглотил янтарную жидкость, она тут же обожгла горло, согрела желудок. Мысли как по команде дрессировщика, выровняли свой бег и слегка уменьшили темп.

– Я сейчас должен был быть в Праге, – сказал Савва, ставя стакан на место.

– И че? – Виктор отхлебнул горячего чаю и обжег язык. – Аууу…. – Он вскочил и подставил язык под кран, холодная вода полилась мимо его рта и ударилась в металлическую раковину. – Че случилось-то?

Виктор пытался говорить, не закрывая рта, Савву это рассмешило. Тревога отошла на задний план. Он уже сам налил себе вторую порцию, покрутил стаканом, согревая напиток и не торопясь пить.

– Да история тут такая приключилась. Сначала я обнаружил в своем чемодане то, чего там быть не должно, а потом меня ограбил гопник. Утащил только ноут, а остальное разбил и порвал. Может, вандал какой?

– Че в ноуте было?

Виктор закрыл кран, вода перестала литься. Все было настолько реалистично и живо, что акт ментального насилия казался выдуманным. Накрутил себе Савва от шока, от неожиданности, додумал… Скорее всего, гопник его искусно вырубил, просто научился не оставлять видимых следов.

– Научные работы, личная и деловая переписка. Но мне кажется, он таким образом отвлекал внимание, с чего-то более важного. И это явно были не мои рубашки.

Савва глотнул конька. Да, конечно, это были чашки. Зачем гопник хотел их уничтожить? Было бы ясно и понятно, если б принял за антиквариат, так же, как и таможенники, но тогда он их забрал бы с собой. А разбить? Вандал, реально. Пришла мысль даже глянуть в сети, не появилось ли скандальное видео с показательным разрушением исторических ценностей? Савва отмел эту мысль, разумеется, ничего такого он не найдет.

– Слушай… – Виктор как будто вспомнил что-то важное. – Пойдем, я тебе кое-что покажу, – он потянул Савву за собой, его совсем не заинтересовал рассказ друга, стало даже обидно.

Виктор повел Савву по узкому коридору со слабым освещением.

– Я, конечно, не знаю, хорошо это получилось или плохо… Не могу адекватно оценить. Но мне нравится.

Они вошли в соседнюю комнату. Это были спальня-гостиная-мастерская в одном лице. Здесь царил такой же бардак, что и на кухне. Но возле стены было расчищено место и в правильном художественном порядке прямо на полу выставлены картины, разного размера и в разной цветовой гамме, но видно, что сделаны одной рукой.

– Че молчишь? – поинтересовался Виктор. – Не нравится?

Пол слегка накренился, Савву качнуло. Ну вот, и горячительный напиток уже действует. Оказался хорошим, мама Вити не пожалела денег. Многие из картин Савва помнил – они уже давно требовали нового хозяина, но их не покупали. Некоторые видел впервые. Нормальные, по мнению, Саввы, работы. Виктор не был гением, но и никчемным его назвать было нельзя. Если б продавал «по рублю», желающие бы нашлись, но картины реально стоили денег, на одни краски сколько уходило…

– Ты не туда смотришь. Вот эти, в середине.

Савва не сразу заметил несколько миниатюр. Потому что на фоне больших по размеру и размаху картин они выглядели совсем потеряно. Но сфокусировав на них внимание, уже было сложно оторваться. В общем-то, ничего необычного, парк, скамейки, падающие осенние листья, но Савва почему-то был уверен, что это не земной парк. Ни в нашей стране, ни где-то за бугром такого просто не может существовать. Почему он так решил? Ведь ничего неправильного и необычного не было ни в деревьях, ни в протоптанных дорожках…

– С натуры писал?

– Смеешься? Ты где такое видел?

Конечно, нигде, Савва и сам так подумал.

– Снится мне это. Почти что каждую ночь. Мне иногда кажется, что бог устал на меня смотреть и ждать чего-то прорывного и стал мне внаглую демонстрировать, чего он от меня хочет.

– Да, впечатляет. А почему такие маленькие?

– Я их такими вижу. Как из оконца. Решил, что так и надо воплощать. Значит, нравится?

– Очень. Можно, я у тебя куплю.