Мотыльки летят в огонь

Вскоре показался частный аэродром, огороженный металлическим забором. Это был старый заброшенный полигон, построенный когда-то военными, а теперь принимающий самолеты раз в пятилетку. Савве сразу не понравилось, что кукурузник стоял в ангаре, хотя он два часа назад предупредил пилота о срочном вылете. Навстречу вышел пилот, высокий мужчина с залихватскими усами, которые в сочетании с грубоватым, растрескавшимся от ветра и солнца, лицом, выглядели очень устрашающе.

– Почему самолет не готов? Я через час должен быть дома.

Пилот лениво что-то дожевывал. Его совсем не смутил требовательный тон Саввы. Видали и не таких прытких.

– Сегодня нельзя, – сказал он. – С юга надвигается грозовой фронт.

«Надвигается грозовой фронт» – внутренне передразнил его Савва. Вот ведь, деревенщина по виду, а разговаривает красивыми фразами, как синоптик по телевизору. Савва запрокинул голову к небу. Оно не было столь же чистым и безоблачным, как днем, но все равно выглядело безобидно.

– Ну и где? – Савва приготовился спорить. Улететь хотелось немедленно. Сдать строптивого сына бывшей жене с рук на руки и завалиться в свою уютную холостяцкую квартирку, забыть обо всем, что произошло в этот впустую проведенный день.

Пилот хмыкнул и посмотрел на Савву как на неразумное дитя.

– Да я уж понял, что увиденная картина вас не поразит. Но я, слава Богу, не на зрение полагаюсь. Передан запрет на взлет. Себя не жалко, о сыне подумайте.

И этот туда же тычет носом в его отцовские обязанности! Каждый, кому не лень…

– Пап, что будем делать? – спросил Герасим. Он беззаботно развалился на заднем сиденье.

– Можно попробовать автобусом, – подал голос Рудин. – Это, конечно, часов десять езды… до ближайшего аэропорта… – увидев по выражению лица Саввы, что сказал глупость, смутился. – Гостиниц у нас в Пласе, к сожалению, нет.

– Но как-то же нужно решить эту проблему. – Савва начинал злиться. – Может, вы посоветуете мне переночевать в ангаре?

Солнце и в самом деле уже клонилось к западу. Еще два часа и начнет темнеть. Проблема с ночлегом обозначилась более чем остро.

– У меня у самого квартирка маленькая, однокомнатная, – Рудин начал защищаться, весь его вид говорил, что он растерян и не ожидал такого поворота. Устраивать гостей на ночлег вроде как была его обязанность, но она его тяготила. И вдруг он просиял.

– А Оксаночка-то Птицина… – радостно забормотал он. – Она же в музейном домике живет.

– С привидениями? – хохотнул Герасим.

– Да нет, что вы! Домик не такой уж и древний. Просто собственность музея. Там раньше наш хранитель жил, из фондового отдела.

– Сбежал что ли? – Савва спросил, лишь бы поддержать разговор, судьба хранителя его мало интересовала.

– Да нет, помер. От старости. Ни жены, ни деток после себя не оставил. Претендовать было некому. Так и отошло жилье музею. Теперь вот Оксаночка живет.

Савву передернуло как от зубной боли. Не то чтобы внешне девица была непривлекательной, но уж больно характер проблемный. Чересчур эмоциональная. Савва таких сторонился. С другой стороны выбора у него не было, к тому же только одну ночь. Может он и потерпит.

Птицина уже почти час хлопотала на кухне, звенела кастрюлями, что-то роняла, вскрикивала. Изображала из себя хозяйку. Но понятно было, что ей это в диковинку. Да и чему удивляться, живет одна, без семьи. Хозяйство, конечно, досталось ей огромное (пятикомнатный домище) и потому запущенное. В той комнате, куда его определила Оксана, похоже никто и не жил. Обои были выцветшие, местами ободранные, окна – пыльные и грязные. Из мебели – только полки с книгами и старинная железная кровать. Наверняка, осталась от прежнего хозяина. Белье на ней было тоже не новое. Может, так и не меняли со смерти этого самого хранителя. Савва брезгливо поежился, глянув на жаккардовое покрывало и подушку с наволочкой в тусклый цветочек. Нет уж, лучше он будет спать на полу. Или попросит эту Птицину все же поменять постельное… хотелось верить, что у девушки оно имеется.

Проверив электронную почту и почитав новости науки и культуры в ноутбуке, который он неизменно возил с собой в разные экспедиции, Савва заскучал. Интересно, как там устроился его сын?

Савва толкнул дверь. Герасим лежал на диване, уткнувшись в какую-то книжку. Надо же, его сын читает бумажную литературу! Савва огляделся. Да, здесь комната была точной копией той, в какую поселили его самого. Только вместо книжной полки возвышался огромный шкаф, так же набитый всякой старинной требухой. Бывший музейный хранитель был большим книголюбом.

– Ну, и что ты там вычитал интересного?

Савва присел на край дивана. Непринужденно подергал сына за носок. Нужно же было как-то налаживать контакт с собственным ребенком. Герасим поджал ноги, так и не оторвав носа от книжки.

Савву это задело. Мальчишка нарочно игнорирует его.

– Герасим, что происходит? Думаю, надо серьезно поговорить…

И замолчал. Да, глупо все это как-то звучало, банально. Не умеет он общаться с детьми, ох не умеет. Не слышит его сын.

– Да фиг знает про что книга. – Герасим все же снизошел. – По-старинному написано. Я картинки смотрю.

– Дай-ка и мне глянуть.

Савва, вдохновленный своей маленькой победой, придвинулся к сыну, тот сел, пододвинув книжку ближе к отцу. Савва нахмурился. Странно. Книжка была явно старинная, об этом говорили и истертые пожелтевшие страницы и характерный запах старой бумаги, да и чернила, которыми были написаны буквы, почти вылиняли от времени. Но вот картинка с прыгающими человечками, гнавшимися за буйволом, вызывала сомнение. Она как будто была здесь чужеродной. Вроде фотошопа. Как будто затерли старый рисунок и нанесли новый. Но как это возможно, не повредив страницы? Савва пригляделся. Ну, так и есть. Фигуры были в точности такие же, какие они сегодня обнаружили в пещере.

– Где ты взял эту книгу? – спросил Савва, забирая старинную вещь у сына. Тот неохотно выпустил книгу из рук.

– Да тут лежала, – буркнул он и встал с дивана. Атмосфера уюта и доверия тут же пропала. Но Савва даже и не заметил.

– То есть ты пришел, а она на диване лежит? – Савва навис над сыном, как строгий учитель над нерадивым учеником.

Герасим поджал губы. Вот пристал, как банный лист.

В дверь тактично постучали. Оба повернулись в сторону звука. Савва – с досадой, Герасим – с облегчением.

– Мальчики, у меня все готово. Можно ужинать, – раздался смущенный голос.

В наступившей тишине стало слышно, как Птицина, стоя за дверью, переминается с ноги на ногу, но не уходит.

– Сейчас придем, – наконец ответил Савва.

Напоминание об ужине было совсем некстати. Есть уже почему-то не хотелось. Зато так и подмывало подойти к хозяйке дома и задать несколько вопросов насчет книжки, которую она подсунула ему (то, что сей предмет был предназначен ему, а не Герасиму, сомнений не было) и вообще по поводу всей этой псевдо-древней пещеры. Что за игру она затеяла? Савва сделал глубокий вдох. Терпение. Терпение. Возможно, тут нужно быть тоньше. Если он нападет на нее с прямыми обвинениями, то она может замкнуться. Во всяком случае, у него свободен целый вечер. Стало даже как-то интересно.

Савва положил книгу на подоконник, подмигнул Герасиму.

– Пойдем, сын, вкушать трапезу нашей музейной девы.

Тот хохотнул, поддержав шутку, и Савва внутренне улыбнулся. По – крайней мере, они хоть в чем-то солидарны.

Птицина поразила обилием разносолов на столе. В красивой посуде были разложены нарезка из мяса и сыра, соленая селедка (и когда она в магазин успела сбегать?), в хрустальной вазе лежал салат. По виду греческий, из овощей и сыра. Не поленилась и бутерброды настрогать с огурцом и половинкой яйца. И во главе стола стояла большая матовая бутылка вина. Да уж, недооценил он Птицину. Хозяйка она была не такой уж и плохой. По крайней мере, гостеприимной. Сама Птицина по случаю гостей надела голубое платье с широким поясом и белой каемочкой по пышному подолу. Дурацкое и немодное, но Савва не мог не отметить стройной фигурки девушки, красивых коленей и сияющих, чуть раскосых, на азиатский манер, глаз. Как-то раньше он не замечал, что она вполне мила. Да и когда было? Сначала они полезли в пещеру, потом ждали, когда их откопают, потом он, расстроенный, поехал домой…

– Угощайтесь, – пела Птицина. – Ой, я так рада, что вы остановились у меня.

– У нас просто не было выбора. – Савва уминал салат и заметил, как потускнел взгляд девушки. Зря он так сказал. Обидел. Но тут же пришла злость. Его тут по-свински дурачат. Похоже, они в сговоре с директором. Придумали пещеру, потом дружненько сообщили ему, что нелетная погода и ву а ля! – гостиниц нет, пожалуйте к Оксаночке. Классно придумали. Только чего они хотят? Чтобы он объявил их пещеру настоящей? Они что думают, связались с дилетантом?

– Сколько вы тут живете, Оксана? Вы говорили, но я как-то не запомнил. Пять лет?

– Да. В декабре будет. Я приехала сюда как раз перед новым годом. Этот дом такой холодный был. Кое-как его протопила. Не откроете бутылку?

Она протянула штопор. И столько было естественной грации в ее этом простом движении, что Савва на секунду усомнился в своих подозрениях. Не может она обманывать. Но тут же себя одернул. Не расслабляться. Открыл бутылку, разлил вино в два бокала. Герасим насмешливо поморщился. Доложит матери. Ну, да и пусть! Что, он не имеет права чуть-чуть выпить в присутствии ребенка? Да не такой уж тот и ребенок.

– Скучновато здесь, в захолустье? – Савва улыбнулся, отпивая из своего бокала. Ого, а вино-то недурное. Похоже и вправду – старое. Интересно, какого года и где хранилось?