Но дерзко Купала резвится,
и странно милы перемены
Природа, ты снова живая,
омытая первым дождем,
И тихо русалки вздыхают
о боге прекрасном своем.
И бабочки снова порхают,
И ветры гоняет Стрибог,
И радостно Лада вздыхает,
а кот и промок и продрог.
Но щурится странный котяра,
и сказки припомнит и сны.
И нежится снова Купала,
а лес, он дожил до весны
– Но это печальная повесть, —
Баюн говорит и молчит.
О том, как влюбились те двое,
и как растворились в ночи.
И все-таки люди и духи,
должны это снова узнать.
И странные дикие слуги
все души хотели терзать.
– Это печальная повесть, – снова повторил Баюн. Тогда еще Дунай за мной не пожаловал, и я не знаю, что было в самом начале, потому могу и соврать, только ясно одно. Дурная примета, когда рождаются близнецы, не только глупые люди, но и боги от этой глупости страдают, вот и Жива, испугалась она чего-то, и остался мальчик у Берегини. Та и рада была с ним все время проводить, и холила и лелеяла его и даже Живу благодарила, и думали эти двое, что всех им обмануть дастся, да разве бывает такое, я и не помню.
Яга прислушалась к рассказам Баюна, да и пошла дальше, если кот про Купалу говорит, то ничего такого он рассказать не сможет. Дело хоть и печальное, но прошлое, пусть расскажет им, как это было, а ей некогда было слушать их тогда. То Змеи что натворят, то духи разобраться не могут, а то и вовсе беда какая приключится, Купале уже не поможешь, а есть те, кто в помощи их нуждается, и очень даже страдают без их помощи.
– Так вот и рос Купала, без меня правда, в заповедном лесу. И никто не знал, чей он сын. Берегиня бы любого убедила в том, что ее это ее малыш, да никто и не интересовался сильно. Дети они, как цветы, больше меньше, их рождаются и растут, где им вздумается.
Купала рос не по дням, а по часам и таким красивым ребенком был, что все собирались, чтобы на него полюбоваться. Что потом произошло тоже не ясно, то ли поссорилась Берегиня та с Лебедью нашей, то ли еще что-то иное приключилось, только налетели ее гуси и лебеди, птички скажу я вам боевые, и отвернулась Берегиня в тот самый миг, с Водяным она спорила о чем- то, а ребенок и пропал. Словно корова его языком слизала, так люди говорят. Пропал он и больше нигде и никто его не видел.
А так как на земле его не было нигде, уж и Стрибог бы точно отыскал, а он ту Берегиню любил и не мог смотреть, как страдает она, так вот, не нашел он парня, она и к солнцу и к луне обращалась.
Да видно хорошо его Ний запрятал, так, что не отыскать. Но вырос он очень даже симпатичным, сильным и здоровым. И вернулся обратно, потому что это был его мир и его время, может и сбежал оттуда, где был, этого я не ведаю, только снова он тут и оказался с нами.
Так же вот солнце первое светило, духи лесные от спячки отходить стали, все налаживалось, когда появился он. И как обычно девицы венки свои на воду бросали, женихов искали.
Купальская ночь приближалась, а от нее всегда ждут чего-то удивительного, а уж в тот раз, так и вовсе переполошились. Дочь Лады Кострома там была вместе со всеми. И словно толкнул ее кто венок свой в воду бросить.
Так мало того, что она тут раскидалась венками, ведь этот венок к нему и подплыл, и Купала поймал его, из воды вытащил. Как всегда было, пошел искать ту, которой он принадлежал, быстро нашел, скажу я вам. И бросилась она в его объятия, молода да легкомысленна была. Но ведь недаром говориться, что чужой есть чужой, хоть бы посмотрела, да поспрашивала, кто он такой. И Живы в то время не было, но если бы была даже, как бы она узнала того, которого и при рождении то не видела, а потом в сторону его и не смотрела. И все к одному складывалось. Недаром Мокошь говорит, что если уж что-то суждено нам, как ты не вертись – кот крутанулся и чуть с ветки дуба не свалился, – а ничего такого и не будет.
Вот и не было. Вернее, потом беды и начались, самые главные, потому что эти ребята-то в ту самую Купальскую ночь и обвенчались. Зачем долго ждать? Молодые верили, что счастливы будут, раз к такому времени подгадали. Кто-то может и будет, только не они.
Тогда Берегиня наша появилась, увидела она его и узнала. Радости сначала конца и края не было, это я уж сам видел. Только когда она дочку Живы Кострому с ним рядом разглядела, радости то поубавилась. А как узнала, что они и ночку вместе – то провели, и были уже не только братом и сестрой, а мужем и женой, так куда и радость – то ее делась сразу. Стала она слезы лить горькие, пришлось мне самому им поведать о том, что она убивается-то так. Скажу я вам, страшнее было, когда меня Дунай со столба стаскивал. Только мне он меньше вреда причинил, потому что живым я ему нужен был. А тут, Купала и вовсе ничего не знавший прямо в лице переменился и помертвел, Кострома и говорить нечего, в истерике забилась и бежать бросилась. Да в болото и угодила. Болотного тогда тут не было вовсе, а на Болотниц надеяться не приходилось, они любому потонуть помогут.
Поздно бросился за ней Купала, она уже и на дне болота того была, сам он не потонул там, мы не позволили, потому что юн и прекрасен был, а вот как на костер шагнул, за этим не усмотрели, ничего не скажешь. И испепелился он, ни о чем знать и слушать не хотел, и оставаться тут тоже, такая вот история случилась.
Молчали духи, когда слушали его, да и что было сказать. Ничего и не скажешь
Только в отличие от людей они думали не о прошлом, а о грядущем. И понятно было, что в мире царило зло. И страшно дожить до того дня, когда его много окажется.
Кот вернулся к старухе позднее обычного. Но она еще не спала.
– Все духов пугаешь, – упрекала она его.
– Да что их пугать, уж если эти двое не смогли выжить, то нам придется оставаться.
– Придется, – согласилась Яга.
– Там Стрибог принцессу эльфов привел, – говорила Яга
– А что ей тут делать?
– Тут побудет немного, а потом к Нию отправится, королева, мачеха ее решила, что такая жена затворнику нашему и нужна.
Ничего не сказал кот. Так много всего свалилось в те дни. Лучше спать и верить, что утро вечера мудренее. Да только дергался он во сне, какие-то принцессы и княжны его разделить не могли, вешали на шею ему венок и душили, душили, а он визжал так, что Яга его нехорошими словами ругала и велела в сарай идти спать, едва ее упокоил.
Глава 9 Пришельцы и Стрибог
Лес заповедный зла тогда не знал,
Все жили в мире, и порой скучали.
И вот Стрибог, он где-то пролетал
Заметил их, и с ним они примчались.
Явились эльфы в заповедный лес.
Из мира из другого заглянули.
И странный бред фантазий и чудес
Они чертям отчаянным вернули.
Явились эльфы, и другие сны
Приснились водяным той темной ночью.
И только ветер ярый в миг весны
Обнял их снова, отпускать не хочет.
Но мир далекий отражен в глазах
Исполненных и боли и печали.
И Велес говорит: – Неси назад
Они у нас тут что-то заскучали.
– Их мира нет, их боги бродят там
И люди вымерли, и только лютый холод.
И пожалели эльфов, этот гам
Стерпели, только зло за ними ходит.
И поселилась лютая вражда
Там, где когда-то мирно пировали.
И мыши крылья обрели тогда
И с ведьмами лихими колдовали.
Никто из духов уже не помнил точно, когда в их мире появились чужаки, но они пришли однажды, эти милые создания, и поселились в одной его части. Объяснили, что негде им жить, а тут всем места хватит. Гостей тут привыкли встречать радушно, вот и эльфов приветили на свои головы.