Записки уродины

Мишель ещё немного потоптался перед моими глазами и вышёл из комнаты.

Где же Макс? Он сказал, что придет сюда к трем, я сейчас уже пятнадцать сорок семь.

Хлопнула входная дверь. Наконец-то!

– Макс! Ты? – обрадовалась я.

Молчание.

Я осторожно выглянула в коридор.

– Мишель?

Тоже тишина.

Я что осталась здесь одна? И что теперь делать? Уйти? Или ждать?

Я опять опустилась в кресло, и, повертев в руках диски, которые я принесла Максу, прикрыла глаза. Тихо. Только в оконное стекло бьётся перепуганная муха, да за стеной Распутина просится в Гималаи. Бред! Неужели кто-то это слушает? Уж лучше вопли ошалевшей от безысходности мухи.

Наверное, я заснула, потому что когда я снова взглянула на часы, было уже почти шесть вечера.

– Ау?

Тишина.

Надо уходить. Звонить Максу я не буду. Ни к чему ему знать, что я ждала его три часа. Как бы я к нему не относилась, но сегодня он обошелся со мной, как свинья. В конце концов, я тоже могу обидеться!

Захлопнув дверь, я спустилась по лестнице, проигнорировав лифт. Сейчас мне совсем не хотелось столкнуться с Максом. Медленно я прошла по безлюдному двору и повернула в тёмную арку, ведущую на шумный проспект.

Вдруг из-за угла выскочил Мишель. Он бежал так, будто за ним гналась свора разъярённых псов. Он несся прямо на меня. С испугу я посторонилась, но Мишель все же наскочил на меня и сильно прижал к стене.

– Спрячь! Быстрее! – срывающимся голосом выкрикнул он, и помчался дальше.

У меня в руках оказалась какая-то сумка. Ничего не понимая, и ещё не разобравшись, правильно ли поступаю, я сунула сумку в пластиковый пакет и вышла на проспект.

После сонной квартиры и угрюмой арки бурлящая жизнь города, слегка оглушила меня. Может, я ещё не совсем проснулась? Во всяком случае, сейчас в моей голове не было ни одной достойной мысли. Так, какая-то каша из обрывков мыслей и обломков ощущений.

Смешавшись с толпой, я прошла метров десять, когда услышала визг тормозов. Из потрепанной иномарки высочили двое крепких парней и, растолкав прохожих, скрылись в арке.

От моего расслабленного состояния не осталось и следа.

– Ничего себе! – прошептала я мгновенно пересохшими губами.

Надо срочно срываться отсюда! Кажется, я влипла в неприятную историю.

* * * * *

Когда все идет как по нотам, когда события и встречи выстраиваются сами по себе так логично и счастливо, как будто указывают путь, кто будет этому противиться? Да и надо ли это делать?

Я заметила, что люди начинают задумываться и искать первопричину событий, только, когда становится плохо. А когда всё идёт, как по маслу, зачем напрягаться?

Кому придет в голову, что удача и счастливое стечение обстоятельств, могут оказаться самым сильным искушением и самым тяжким испытанием!

* * * * *

Он сидел у окна, в дальнем плохо освещенном углу и отчаянно напивался. Немолодой, небритый, но с удивительно ясным взглядом, который не смог затуманить даже алкоголь. Я его не сразу заметила. Мне вообще не было до него никакого дела.

Мне было плохо. Этот вечер я просто не могла пережить. Острое чувство одиночества и полной ненужности в этой жизни накрыли меня с головой. Мне хотелось бежать, сломя голову, как можно дальше от всего, что окружает меня, от своей жизни, от себя самой. Только куда? Если бы я это знала, то не сидела бы за барной стойкой в своей супер-мини-юбке.

Два коктейля я уже выпила и заказала ещё. Пока бармен колдовал над заказом, я повернулась лицом к залу и тут поймала на себе заинтересованный взгляд. На меня часто смотрят, но не так.

– Любитель экзотики, – съязвила я и отвернулась.

Не тут-то было. Он смотрел, не отрываясь. Его пристальный взгляд прожигал мне кожу, он скользил по моему телу, пробегал холодком по затылку, путался в волосах. «Иди к чёрту! Только тебя мне не хватало», – прошептала я, и, отодвинув коктейль, заказала водки.

Я редко пью крепкие напитки, но пить умею. Меня научили. Друзья. Ещё в школе. Это не сложно. Надо выдохнуть, потом поднять высоко подбородок, так чтобы ротовая полость и пищевод превратились в нечто, похожее на отрезок прямой трубы, и одним движением вылить жидкость прямо в желудок. Получилось? Тогда, не дыша, подносишь рукав куртки к носу, и шумно втягиваешь воздух. Всё! Можно не закусывать!

Надо сказать, что из всей прекрасной половины нашей компании у меня этот трюк получался лучше всех. Может, потому что я была не прекрасной?

Сейчас в баре я, конечно, не стала показывать высший пилотаж, а просто выпила эту обжигающую жидкость. Легко. Даже не поморщившись.

– Не поможет, – услышала я рядом.

Незнакомец сидел на соседнем стуле. Он развернулся ко мне всем телом, широко расставив ноги. Левой рукой он уперся в колено, а правая рука служила подпоркой его голове. Локтем он облокотился на стойку, а на ладонь положил щёку.

– Я пробовал, – вздохнул он. – Много раз. Каждый раз надеюсь – поможет! Не помогает. Мозги затуманит, а душу не успокоит.

– А мне и не надо, – с вызовом ответила я. – У меня все в порядке.

– Брось! Я старый волк! Бравадой меня не смутишь.

Он вздохнул и повернулся лицом к стойке.

Я тоже слегка расслабилась. Кажется, он меня не клеит. Кажется, ему бы поговорить. А почему бы и нет? Разве мне сейчас не одиноко? Разве мне не хочется, чтобы хоть кто-то, хоть один человек во всем свете услышал меня, понял, пожалел? А он завтра всё равно ничего не вспомнит.

– Хреново мне, – совсем тихо произнесла я, словно испытывая его.

Если ответит – значит, услышал, значит, хочет услышать, значит, ему не плевать, что я сейчас чувствую.

– Вижу, – тоже тихо ответил он, не глядя на меня, – и даже знаю причину.

– ?!

– Одиночество! Будь оно не ладно! Людей вокруг столько, что не пройти, а рядом никого.

– Вам тоже это знакомо?

– Ещё как! Только у тебя дела лучше моих.